Его вторая семья

– Твои родители меня не пускают, представляешь? – Денис улыбнулся на один уголок. – Макар мой голос услышал, прибежал. А его в комнату увели.

– И правильно.

– Ты сама себя слышишь? – Дэн приблизился, я отступила. – Соня. Нам всем непросто. Но Макар тут при чем? Не издевайся над сыном.

– Чего?

Проглотила ругательство, что вертелось на языке.

Как он смеет.

Обвиняет меня.

– Денис, уйди отсюда, – попросила и сжала руки в карманах пальто. – Ты выпил что ли? Краски, может, нанюхался? Это я издеваюсь над ребенком?

– Ладно, перестань, – муж привалился спиной к двери квартиры. Пожевал полную губу. И нехотя продолжил. – Если хочешь – я сам уйду. Поеду и сейчас же соберу вещи. А вы возвращайтесь. Там – ваш дом. У нас с тобой конфликт, Соня. Давай не будем втягивать Макара.

– Давай ты просто уедешь.

Денис качнул головой. Запрокинул голову, посмотрел на дверь квартиры напротив.

Полное ощущение, что мы в прошлое вернулись, в то время, когда еще не были женаты. Дэн проводил меня из кино, и мы топчемся в подъезде, не в силах расстаться.

Обнимаемся и целуемся, шепчемся и хихикаем.

И косимся по сторонам, не следят ли за нами соседи.

– Ты слишком жестоко наказываешь меня всего за одну ошибку, – негромко сказал Денис. – Это была только одна ночь. Уже столько лет прошло. Я ведь сказал, Сонь. Что даже не помню ничего.

– Да ладно.

– Правда. Никто этого не хотел. Поля утром рыдала.

– От счастья.

– Соня, – муж шагнул ко мне. – Хватит. Ты зациклилась на мысли, что тебя предали. И не хочешь слышать меня. Мы с Полиной все эти годы жалели о той ночи.

– Так жалели, что ты нас с Макаром в командировки брать перестал, вместе с ней катался по городам, ночевал в гостиницах, – у меня зубы сводит, с такой силой я их сжимаю, пока пытаюсь разговаривать с мужем. – Ни разу за все это время в одной кровати не просыпались, да? Только в то утро, когда Поля рыдала?

Сделала шаг навстречу и задрала лицо.

И тут он замялся.

В глазах мелькнула растерянность.

Он…не сразу ответил.

Было.

И семь лет назад, и потом.

– Проваливай! – повысила голос. – Убирайся сейчас же!

– Соня, – Денис перехватил в воздухе мои руки. И жестко оборвал. – Не вешай на меня лишние грехи. Про ту ночь я признался. И все сделаю, чтобы ты об этом забыла. Но Матвей – его из нашей жизни теперь не выбросишь. Он ни в чем не виноват.

– Мне плевать, – дернулась, высвобождаясь. – Я не рожала никакого Матвея.

Муж сунул руку в карман куртки, достал телефон. Включил какую-то запись и повернул экран ко мне.

– Смотри внимательно, – попросил. – Матвей нарисовал нас. И тебя. Мой сын понимает, что ты для меня важна. Что я тебя люблю. Давай не будем ломать детям психику. И на его день рождения…

Сейчас я убью мужа и меня посадят.

Ударила по телефону, и сотовый полетел Дэну под ноги.

Сапогом наступила на трубку, каблуком толкнула и швырнула вниз по ступенькам.

– Так езжай, чего ты здесь, забыл? – закричала на весь подъезд. – К Матвею своему езжай и к Поле! Рисуйте там вместе, празднуйте, трахайтесь, а потом всем нашим знакомым сказочки лейте в уши, как вы жалеете про ту сраную ночь!

В наступившей тишине оглушительно громко щелкнул замок и открылась дверь нашей квартиры.

Денис схватил меня за руку и потащил по лестнице вниз.

– Не тронь, – дергаю руку в его мертвой хватке, цепляюсь за перила и на свежей краске липнут ладони, муж тащит меня за собой, пролет за пролетом, на первый этаж. – Денис!

– Да не было бы у нас с ней ничего, если бы ты меня тогда не кинула! – он резко остановился, и я налетела на него. Муж отбросил мою руку, но я замахнулась другой, оставила на его щеке красные полосы.

– Я тебя кинула? Я боялась, что тебя покалечат на твоем проклятом ринге, а ты к подруге моей побежал… – конец моей фразы смазался писком домофона. Денис вывалился на улицу, я за ним на крыльцо.

Мы оба измазаны в краске, и одежда, и руки, тяжело дышим.

– Ты и тогда меня кидала, чуть что к родителям сматывалась, я из-за тебя с отцом полгода не разговаривал… к черту.

– Вини во всем меня, давай, и сейчас тоже беги! – крикнула, когда компания с бутылками у подъезда в стороны отшатнулись, и муж, злой как дьявол, пролетел мимо них ураганом. – Пусть Поля тебя утешит, а наутро вместе порыдаете! – провела ладонями по растрепавшимся волосам и спустилась на деревянных ногах, увидела, как машина Дэна, взвизгнув шинами, рванула со двора.

Упала бы, здесь же, но сзади меня подхватили крепкие руки.

– Доченька, – прозвучал над ухом взволнованный голос папы. – Тихо. Успокойся. Старый я дурак. Надо было раньше выйти. И морду начистить этому павлину. Что же я. Мать отговорила. Пусть, мол, сами разберутся. Сонечка, пойдем в дом.

Стою и холодный воздух ловлю открытым ртом. Свежий ветер студит разгоряченные щеки. Ресницы мокрые.

Но даже сквозь пелену в глазах вижу, что…машины моей нет.

– Пап, – шепнула и сделала пару шагов вперед. Встряхнулась, приходя в себя. – Похоже, машину угнали.

– Какую машину? – не понял папа, – что ты такое говоришь?

– Мою машину, – повторила уже увереннее. – Я ее вот тут бросила. На бордюр заехала. Почти в качели врезалась, видишь, след? Да, она здесь была.