Я хочу тебя

– А правда, – неуверенно повернулась к нему, – почему не в гостиницу? Там есть охрана, и металлоискатель, и нас с Ларой можно просто оставить в номере.

– Оружие можно с подземной парковки пронести, – он выкинул недокуренную сигарету в окно и поднял стекло. – А еще можно позвонить на ресепшн и узнать, сняли ли номер сестры Коваль. Квартира надежнее.

Он свернул во двор дома, расписанного шикарным граффити с изображением избушки в заснеженном лесу.

Припарковался в ряду других машин рядом с забором и вышел на улицу.

Я за ним.

И последней сестра, с ворчанием вынесла себя наружу.

Демьян набрал номер на домофоне, и кто-то тут же открыл, не спрашивая, магнитный замок пискнул, и мы шагнули в подъезд.

Лифт гудит, мы с Ларой жмемся к стенду с объявлениями на стене, Демьян стоит, широко расставив ноги и занимает почти все пространство кабины.

Главное, что ему удобно.

Двери со скрежетом разъехались в стороны, и на площадке нас встретила заспанная блондинка с непрокрашенными черными корнями.

– Квартира хорошая, – сходу похвалила она жильё и махнула рукой, приглашая нас внутрь.

Квартира так себе. Поняла это по лицу Демьяна, когда он беглым взглядом окинул первую комнату. Ему не понравились обои с розовыми ромашками или устойчивый запах кошачьей мочи, но он к моему облегчению покачал головой и развернулся к выходу.

– И что теперь делать, на улице ночевать? – простонала Лара, когда мы спускались вниз.

– В машине, – Демьян толкнул дверь подъезда и выпал на крыльцо, в снег.

И дальше все повторилось – сигарета, приоткрытое окошко, салон в дыму и сопение Лары с задних сидений.

А потом еще раз, только в маршрут добавился круглосуточный супермаркет.

И когда в четвертую по счету квартиру мы с Ларой заползли, еле передвигая ноги – Демьян дал добро.

Отстегнул усатому мужичку-арендодателю несколько купюр, проводил его до двери, закрылся на все замки…

И обернулся.

– Я в душ, – Лара стянула шубку и кинула ее на черную ветвистую вешалку в прихожей. Отбросила за спину волосы, почапала в ванную и с грохотом там заперлась.

– Ты кофе хотела? – вспомнил вдруг Демьян расставленные на столе в спа-салоне кружки. Он снял куртку, остался в белом, под горло, свитере и черных брюках.

Белый цвет ему идет.

Особенно, этот свитер. Толстой вязки, колючий, я знаю, на прошлой неделе случайно налетела на Демьяна на работе у папы и царапнула щеку.

– Кофе на ночь вредно, – опускаю глаза на пакет на полу, в котором заманчиво просматривается бутылка с молоком и расстегиваю куртку. – Спать лягу.

На самом деле, когда мы поднимались сюда, я рассчитывала первым делом завалиться на кухню и согреть чаю, зеленого, с молоком, Демьян там еще купил шоколадку, я видела.

Но в одном с ним помещении мне душно и воздуха не хватает, его тяжелая энергетика пожирает весь кислород.

– В чем дело, Алина, – он шагнул ко мне, задев пакет, и оттуда выкатилось на паркет зеленое яблоко.

За дверью ванной шумит вода. И Лара во весь голос напевает какую-то идиотскую песню.

Я стою.

Руки Демьяна коснулись воротника моей куртки. И он медленно, словно на стриптизе, стянул ее с моих плеч.

Вздрогнула.

– Ты же сказала, что не боишься меня, – его голос низкий, хриплый, по чувствам ударил, словно по клавишам и запустил по телу мурашки, его запах морозный, с мятой, под кожу забрался, как парализующий газ.

– Я и не боюсь, – подтвердила и чуть назад завела руки, он снял с меня куртку и бросил ее нам под ноги.

– На меня посмотри.

Это не приказ даже, ведь приказа и ослушаться можно, это гипноз, мощный и черный, и я подняла глаза.

Запрокинула голову.

– Сказать мне ничего не хочешь? – его взгляд неотрывный, не в глаза, а глубже сразу, минуя тело, он сканирует душу.

– По поводу? – облизнула пересохшие губы.

– На счет той подворотни.

И моей помощи.

– Спасибо. Я уже сказала.

– Слышал. Но я жду другое, Алина, – он шагнул ближе.

В подъезде гудит лифт. На кухне холодильник. В ванной шумит вода, поет Лара.

Я не понимаю, чего он от меня хочет.

Отступила назад, он шагнул ближе. Попятилась еще, и он тоже придвинулся. Еще один короткий шаг, и я уперлась лопатками в стену, тонкой футболкой повозила по шершавой мраморной крошке и замерла.

Его ладонь тут же впечаталась в стену возле моей головы, а за ней и вторая. Он навис надо мной, к моему лицу склонился.

– Как можно быть такой глупой, Алина, – он усмехнулся, и на миг показались ровные белые зубы. – Отцу твоему я ничего не сказал. И "Спасибо" – меня не устраивает.

Эта краткая улыбка, приправленная легкой издевкой – она просто неотразима.

А он словно не знает этого, так редко, так скупо улыбается.

– Чего ты хочешь?