Подземелья неявной Академии

– Стоять! – рявкает однокурсник. – Вернись! – приказным тоном добавляет он.

Полагаю, бегать по подземелью от него бесполезно, так что захожу обратно в зал, правда, оставив лопату прислоненной между двух картин, изображающих какие-то мракобесные деяния группы магов. Там она смотрится органично и почти не выделяется.

– Прости, что нарушила твое уединение, – говорю я, как будто к исчезновению артефакта не имею никакого отношения.

– Да нет, я тебя ждал, – едва заметно усмехается даркадариец.

– Я просто вернулась за учебником, – пожимаю я плечами.

– Я видел, как ты со своим приятелем выносили отсюда артефакт, – заявляет даркадариец. – Не знаю, что вы с его помощью натворили, но полагаю, я скоро услышу об этом. И тогда кого-то ждет намного худшая судьба, чем перебирать крупу, так ведь?

Я вынуждена с ним мысленно согласиться.

– Но я могу никому об этом не говорить. Сберечь эту информацию, в случае, если ты станешь моей рабыней.

– Да ты с дуба рухнул, даркадариец! – от возмущения меня бросает в жар. Если б рядом была та самая лопата, я бы запустила ей в него.

– Харкос, – представляется мой однокурсник. – Мне просто нужно от тебя несколько небольших услуг, – он указывает на стол, на котором, кроме каких-то книг, стоит его горшок с будущим растением. – Перво-наперво, я хочу, чтобы ты вырастила его для меня.

– Не называй меня больше рабыней, или я найду способ лишить тебя языка! – рычу я на Харкоса.

– Этим я могу поступиться, если ты будешь выполнять мои поручения.

– Какие еще поручения ты имеешь в виду?

– Пока не знаю, но уверен, что-нибудь найдется.

– Что ж, о растении я позабочусь, – соглашаюсь я сквозь зубы, – насчет остального не обещаю.

– Зато я обещаю, хранить секрет до тех пор, пока ты хранишь мне верность, – высокопарно и совершенно неприемлемо заявляет Харкос.

– Никакой верности, только пара услуг, если я сочту это возможным.

– Договорились, – усмехается даркадариец.

Глава 7

Никогда я раньше так не злилась, как ставя еще один горшок на свой подоконник. Впрочем, имею ли я право так предаваться чувствам? Сама ведь недоглядела. Теперь еще и Степе может из-за меня достаться.

– Только попробуй сдохнуть, – в качестве напутственной речи говорю я будущему цветку.

На следующую ночь первым занятием у нас назначена философия вместе с группой с факультета Псионики. Я прихожу в аудиторию первой и сажусь поближе к столу преподавателя, решив начать новую жизнь добросовестного студента. Потом приходят мои сокурсники, рассаживаясь на задних рядах. Псионики, запыхавшиеся и взбудораженные добираются последними, уже после нашего учителя – худого старика с жиденькой, но длинной бородой. Даже при нем они продолжают переговариваться в полголоса, хотя занятия и вправду еще не начались:

– Ты слышал, что он сказал?

– Хотел бы я это видеть!

– Это был магистр Брадгоф – декан факультета магии Смерти!

Я не оборачиваясь, превращаюсь в слух.

– Проверяли все старшие курсы, начиная с Боевого факультета!

– Кто-то напал на третьекурсников на практике!

– Да не может быть! Это просто слухи.

– Закинули магистра Брадгофа в кусты!

– Ерунда. Его там даже не было!

– Зуб даю! Все так и было.

– Какая жалость, что мы только начали обучение…

– Один олух посеял там свою волшебную палочку, его и без тебя быстро найдут!

Сердце подпрыгивает. Я невольно смотрю на свою сумку, висящую на спинке стула. Я свою палочку там видела совсем недавно, значит, это Степа свою потерял. Какое счастье, что подумали на старшие курсы! Однако надо Степу хотя бы предупредить. Я быстро пишу ему записку, только как мне ее теперь ему доставить? Отвернувшись к стене, шепотом призываю ближайшее живое существо. Это у меня редко получается на самом деле, но думаю сейчас, после укола адреналина, может и выйти.

Но все-таки начинается время занятий, и преподаватель поднимается из своего кресла. Он пишет свое имя на доске крупным каллиграфическим почерком. Пока он это делает, отчаянно продолжаю призыв, но никто не является.

– Тема нашей вводной лекции – Магия и ее роль в современной цивилизации, – учитель оглядывает аудиторию поверх очков. Самой что ли попроситься на выход и побежать искать Степу? А дальше как? Он же тоже сидит сейчас на лекции.

Преподаватель начинает рассказывать хорошо поставленным голосом, и я стараюсь делать пометки в тетради, одновременно размышляя о нашей проблеме. Закончив рисовать какую-то схему на доске, он снова поворачивается к аудитории и вдруг замолкает на полуслове. Я сначала, как и все должно быть, с недоумением гляжу на него, но потом, проследив за его взглядом, понимаю, в чем дело. На моем столе рядом с чернильницей сидит крупная мышь! Надо же, кого только в Академии не водится. Это видимо особая академическая мышь.

– Тоже к знаниям тянется! – с улыбкой говорю я, ссаживая мышь на пол. Заодно передаю ей бумажку для Степы. Такое объяснение вроде бы удовлетворяет учителя, он усмехается и продолжает рассказ.

Мы со Степой наталкиваемся друг на друга в коридоре.

– Ты что собираешься сделать? – интересуюсь я у него.

– Пойти и сделать еще одну волшебную палочку пока не поздно. Повторение – мать учения, как говорится.

– То есть ты собираешься в ту аудиторию, где у нас проходили занятия по Ритуалу и лежат запасные заготовки из бузины? Хорошее место, чтобы познакомится с деканом Брадгофом.

– Блин, точно, он вполне мог устроить там засаду, – бьет себя по лбу Степан. – Купить в магазине для волшебников, думаю, тоже не получится, у них там список клиентов. А срезать самому – так это новолуния дожидаться придется. Куда ж еще-то податься?

– Э, на черный рынок? – предполагаю я.

– Это там где оружие, наркотики и поддельные документы? Или у волшебников есть какой-то свой черный рынок нелегально выструганных волшебных палочек?

– Ну, хорошо, возможно, я говорю о сером рынке, где просто продаются предметы, которые невозможно достать официально. Если есть спрос, должно быть и предложение, так ведь?

– Только где это предложение получить, то есть где мы предъявим свой спрос?

– Я не знаю, – признаюсь я. – Но, может, Артур знает. Он же хвастался своими познаниями неведомого. Надо просто кого-нибудь послать к нему, – я подхожу к окну и, отодвинув защелку, открываю его, – например, вот этого сычика.

– Так же как ты послала ко мне ту мышь? Я, признаюсь, обалдел, когда она мне твою записку протянула. А потом еще минут десять она под партами бегала, препод в нее никак попасть не мог!