Бурый иноходец

– Догика – это построение логической цепочки на основании догадок, сплетен и предположений, – на ходу придумал Машриков.

Ему было важно как можно быстрее вывести жену из состояния клинической задумчивости и узнать, кто сегодня звонил директору совхоза и по какому вопросу.

– Так кто сегодня звонил директору совхоза? – спросил он Айнаш.

– Твоя Мальвина. Представляешь, сказала: «Из администрации района» – и при этом не представилась. Кстати, Машриков, а Мальвина – это настоящее имя или ее так зовут, потому что эта крашеная блондинка синевой отдает? – не к месту вдруг спросила она.

– А как ты узнала, если не представилась? Она ведь не в администрации, а в отделе образования района работает, – не отвлекаясь на вопрос, продолжил допытываться у своей жены Машриков.

– А ты догадайся, прояви свою мужскую логику, – решила Айнаш вернуть должок мужу.

Директор школы понял, что, если он прямо сейчас хочет узнать, чем будет так занята завтра руководитель образования района и почему он не сможет попасть к ней на прием, ему следует сменить тактику.

– Милая, мне моя логика подсказывает, что мне ни за что не догадаться, как ты об этом узнала, как и о том, по какому вопросу она звонила. Но мне ведь сейчас об этом расскажешь, не правда ли?

– Я подумаю, – ответила Айнаш, откидывая волосы кивком головы назад. Этот жест она недавно заприметила у известной актрисы бразильского сериала и сразу запомнила. И ей показалось, что сейчас как раз тот момент, когда его можно эффектно продемонстрировать, тем самым подчеркнув свою индивидуальность.

В сериале жест актрисы сопровождался пощечиной мужчине. Однако Айнаш решила не во всем копировать свою героиню. Она благоразумно понимала, что этот жест муж может не оценить. Лучше побережет его для главного зоотехника, который взял привычку не стучась врываться в ее приемную. На просьбы, что, прежде чем войти, следует стучать, он не реагировал. Видите ли, у него срочные документы. А вдруг она будет неодетая, а он зайдет с документами. Вот тогда она сможет дать ему пощечину, мстительно подумала Айнаш.

«Хотя почему я должна быть неодетой в приемной? – задала она сама себе вопрос. – Ну, неважно. В конце концов, в этих сериалах сплошные нестыковки. И никто не удивляется. Ведь, как говорит мой муж, в них важен сам процесс. Вот и в моей жизни важен сам процесс, а кривая куда-нибудь да выведет».

– Я узнала ее голос, – пояснила Айнаш.

Машриков недоуменно посмотрел на жену.

– Да, вот так все просто. Я узнала ее голос. Она не в первый раз и даже не в десятый раз звонит директору совхоза. И после этого хочет, чтобы ее не узнали. Дорогой, ну почему люди, ставшие руководителями, никогда не представляются?

– Считают, что их должны узнавать по голосу, – ответил Машриков. – И как оказывается, в этом они правы. Ведь ты узнала.

– Да, я узнала голос Кусановой. Хотя сделала вид, что не узнала. Все переспрашивала, кто и зачем звонит, – Айнаш хитро улыбнулась мужу. – Как она ругалась, слышал бы ты, у нас трактористы так не ругаются. Но ничего, потерпит, а то привыкла, что учителя перед ней смирно стоят и, как первоклассники у доски, краснеют да дар речи теряют.

Надо сказать, что руководитель отдела образования района была женщиной интересной во всех отношениях. Это была чуть ниже среднего роста, полная, круглолицая, с осветленными под блондинку волосами и с толстым слоем пудры на лице пятидесятилетняя молодящаяся женщина.

Машриков мысленно представил, как он вместе с учителями стоит перед руководителем отдела образования и пытается объяснить, что они ни в чем перед ней не виноваты. А она привычно, как преподаватель начальной военной подготовки на военных сборах, распекает их и склоняет по всем падежам. И кто бы мог сказать, что у нее такое же, как у него, физико-математическое образование. Так у нас и филологи не умеют выражаться. А они-то знают толк в оборотах речи.

– Значит, по этой причине мне не следует к ней завтра ехать? – встревоженно спросил жену директор школы.

– Не по этой. Во-первых, я ведь не начальник, поэтому ей мой голос узнавать необязательно, а я не стала представляться. А во-вторых, я ее соединила. Правда, не сразу. И не с директором.

– А с кем? – спросил он жену, мысленно уже прощаясь с должностью директора школы.

– С Мейрамом Калановичем, – смеясь и хлопая в ладоши, ответила Айнаш.

– С вашим главным зоотехником?

– Да, с нашим главным зоотехником. А что? Директор совхоза был занят. Он выехал на склад посмотреть на товары, которые по бартеру завезли, и просил не беспокоить. А Мейрам Каланович как раз зашел в приемную, чтобы я напечатала приказ о его командировке. Я ему и передала трубку. Сказала, что ищут Дарибаева, а он на складе вместе с его женой товар принимает. Так он ответил, чтобы я не беспокоила директора совхоза, и взял трубку.

– И представился директором совхоза? – спросил Машриков.

– Да, им и представился. Так и сказал: «Слушаю».

– Это что тогда получается? – Машриков посмотрел на Айнаш и произнес задумчиво. – Пока директор совхоза на складе исполняет обязанности главного зоотехника совхоза, в конторе главный зоотехник исполняет обязанности директора совхоза. И ведь не придерешься. Все в рамках должностной инструкции и согласно правилам внутреннего замещения руководящих кадров. А обязанности директора школы по отношению к тебе там никто не исполняет? – неожиданно спросил он жену и, не дожидаясь ответа, добавил: – Тебе надо уволиться с работы, больше ты там работать не будешь.

Айнаш опешила от неожиданности.

– Как уволиться, за что уволиться, почему уволиться? – промолвила она. Но быстро пришла в себя и взяла ситуацию в свои руки. – Не буду увольняться. Дома сидеть я не хочу. А другой работы делать не умею. И не хочу. Руководители приходят и уходят, а секретари остаются. Вот и директора совхоза, говорят, скоро в администрацию района на руководящую должность заберут. А вместо себя главного зоотехника оставляет.

– Это еще не известно, будет Мейрам Каланович директором или нет, может, и не назначат, – произнес Коктай.

– Если тебе не известно, это еще не значит, что никому не известно, – ответила Айнаш мужу. – А люди вокруг знают, что место куплено и уже оплачено.

– А если куплено и уже оплачено, может, тогда сумму назовешь? – иронизируя, спросил Машриков.

Айнаш покачала головой.

– И как такой непонятливый человек директором школы работает? – словно жалея его, произнесла она.

– У нас ведь здесь не капитализм, пока не капитализм. Но все уже оценивается в деньгах. А как же дружба, преданность идеалам, вера в светлое будущее и желание сделать жизнь людей лучше? Разве это ничего не стоит? – иронично спросил Машриков жену.

– Это многого стоит. Вернее, раньше стоило. А сегодня даже такой непонятливый директор школы, как ты, должен понимать, что не может быть дружбы, если ты спишь с женой друга. А преданность определяется не верностью идеалам, а степенью личной выгоды. Поэтому очнись и сними свои пестрые очки в розовой оправе. В светлое будущее уже никто не верит. Все живут настоящим, потому что будущее их пугает. А те, кто был раньше поставлен партией для созидания этого самого светлого будущего, в лучшем случае спрятав партийные билеты, занялись устройством личной жизни, вернее, его благоустройством, – ответила Айнаш.

– Как, по-твоему, насколько это потянет? – снова спросил Машриков.

– Не знаю, я не прокурор, чтобы отмеривать степень вины каждого. Но знаю, что главный зоотехник будет следующим директором совхоза. Не просто так его в селе уже называют микродиректором совхоза, – произнесла Айнаш.

– Почему микродиректором? – недоумевая, спросил он Айнаш.

– Потому что совхоз наполовину уменьшился в размерах, или, как говорит директор совхоза, заходя в кабинет главного зоотехника, ужался. Вот он и ужался.

– Хорошо, пусть твой главный зоотехник ужался. Но мне все еще интересно, что такого хотела сказать Кусанова директору совхоза?

– Допустим, Мейрам Каланович не мой, а свой. А вот твоя Кусанова ничего особенного и не сказала. Хотела только предупредить, что завтра всех первых руководителей района, включая директоров совхозов, собирают на какое-то чрезвычайно важное собрание по вопросу начала реформирования аграрного сектора страны. И она там тоже будет.

– Как начала реформирования? – переспросил Машриков. – Его же заканчивать пора, пока еще что-то от аграрного сектора осталось.

– Милый мой, – Айнаш присела возле мужа и, как маленького ребенка, погладила по голове. – Поверь моему опыту. Я, хоть и обыкновенная секретарша без физико-математического образования, и то понимаю: в нашей стране реформы не заканчиваются. Они имеют свойство только начинаться, перетекая из одной формы преобразования в другую. Но чаще просто забываются. Мы ведь номады, динамичный народ. Для нас главное – начать и заявить всем вокруг об этом. А заканчивают пусть другие. Если, конечно, найдутся такие.

Глава 6

Директор совхоза «Путь коммунизма» Арип Каирович Дарибаев, сидя в кресле своего рабочего кабинета, с грустью смотрел в окно, наблюдая за закатом солнца. Он только что вернулся из районного центра Алтынтобе, где принял участие в работе совещания по реформированию аграрного сектора.

Сквозь дверь в кабинет просачивались голоса из приемной. Это собирались ответственные работники совхоза, которых он пригласил на совещание. Пока не выветрились впечатления, он решил поделиться ими и обозначить направления дальнейшей работы.

Перед началом совещания по аграрным вопросам у него состоялся разговор с главой районной администрации. Ему было предложено место заместителя главы администрации района по вопросам агропромышленного комплекса. Но прежде он должен провести реформы в своем совхозе. На вопрос, какие от него ждут реформы, ему был дан универсальный ответ – глубокие.

И вот теперь, сидя в своем кабинете, Арип Каирович размышлял, какие проводить и с чего начинать глубокие реформы агропромышленного комплекса в отдельно взятом сельскохозяйственном предприятии:

«Хозяйство на грани разорения, а им нужны очередные реформы. И не какие-нибудь свои, а только те реформы, которые одобрены и спущены сверху. И результат сразу надо дать. А где его взять? Не в магазине же. Хотя как знать? Не удивлюсь, если отдельные деятели родного правительства молоко и мясо только в магазине и видели. Им не объяснишь, что село – не завод железобетонных изделий, а живой организм. Здесь иной подход нужен. Циркулярами и распоряжениями хлеба не вырастишь. Это уголь и нефть можно сразу взять и дать. И то придется для этого очень сильно постараться. А в сельском хозяйстве, чтобы что-то взять, надо сначала дать. А давать они не хотят. По мнению отдельных руководителей, стране и так тяжело. Поэтому надо село разделить, поделить и раздать. Пусть сами хозяйничают и не отвлекают других от важных дел. Вроде как баба с возу, кобыле легче. Только кто эту кобылу завтра кормить будет? Она некормленая не только бабу, телегу возить перестанет. А следом и сама подохнет. Не сразу, конечно, со временем. А новую кобылу вырастить намного дороже будет. Но это ведь потом. Видимо, на это потом и рассчитывают. А сейчас есть другие вещи, интереснее села. Ну раз так, значит, будем преобразовывать его сами. Ведь сказано – реформировать, так чего бояться? Тем более дело нетрудное. Поделить имущество совхоза и раздать то, что останется».