Ушедшие: Наследие Предков

– Куда потом пойдешь? – окликнула Айла, которая знала, что Джесс может пропадать в своих вылазках сутками.

Он не брал ее с собой ни разу, хоть и понимал, что она мечтает об этом. Единственный человек, кого Джесс звал в свои затяжные шатания по острову, был Бирн, коего большинство деревенских считали чокнутым. Или, если говорить точнее, то это вечно шляющийся где-то Бирн частенько звал его с собой.

Младше Джесса на год, он был когда-то абсолютно нормальным и очень миловидным подростком. И Джесс хорошо помнил его таким. Однако сожитель матери Бирна как-то раз знатно нажрался и начал бить оттолкнувшую его женщину. Пятнадцатилетний еще, в ту пору, приятель вступился за мать, двинув пьяному идиоту в рожу, отчего тот вмиг осатанел и избил парнишку до полусмерти. И может даже убил бы, если бы на отчаянные крики женщины не сбежались соседи. Мерзавца хорошенько отделали и изгнали на Болотины, где он и сгинул. Хотя, скорее всего, ему в этом негласно помогли. Бирн же постепенно оклемался, однако пары передних зубов у него больше не было, левый глаз до конца не открывался и плохо видел, а рассудок слегка помутился. Когда же два года спустя мать его умерла от приступа сизой лихорадки, крыша Бирна съехала окончательно. С тех пор он постоянно разговаривал не пойми с кем, причем на незнакомом никому языке, частенько ходил во сне в полнолуние, рисовал странные рисунки и символы, а также периодически пропадал в лесах неделями.

Тем не менее, Джесс никогда не считал друга чокнутым, как это делали, сочувственно вздыхая, остальные.

«Он просто видит больше, чем большинство людей» – пожимая плечами, отмахивался он. – «Я тоже видел некоторых из тех духов, с которыми он разговаривает, поэтому Бирн – вовсе не сумасшедший»

– Джей! – настойчиво позвала Айя, надувшись оттого, что он проигнорировал вопрос.

– Хм, в деревню вернусь, наверное… – неопределенно отмахнулся он.

Девчонка понимающе покивала. Не взирая на его холодность, она упорно продолжала за ним бегать, однако Джесс сам был виноват в этом. Слишком уж непоследовательным он оказался в своем показном равнодушии, а Айла – далеко не дурочка. Прекрасно понимая, что он нарочно старается ее оттолкнуть, она, похоже, решила взять его настойчивостью и измором. Вот и сейчас, глядя, как ее хрупкая фигурка осторожно спускается с дерева, Джесс в очередной раз подумал, что все-таки стоит забрать девушку с собой, когда они с Бирном наконец смоются из этого унылого места. Ведь здесь ее ждет весьма безрадостное будущее – вынужденный брак без любви да серые беспросветные будни.

– Н-да, совесть – та еще зануда. – еле слышно пробормотал он себе под нос. – Но может мы никогда и не уплывем отсюда…

Что касается Бирна, то он был готов к побегу уже давно, а вот Джесса постоянно что-то останавливало. То старуха Шия не на шутку разболелась, то Верный, пес Рона, потерялся, и они сутками искали его в лесах, то внезапная встреча с Элли наложила обязательства подкармливать голодарку, то что-нибудь еще не давало все взять и бросить. Поэтому сборы длились уже больше полугода. Джесс и сам толком не понимал, почему никак не может решиться на отплытие. Ведь это было его давней и заветной мечтой. В любом случае, Бирн его не торопил. Приятелю вообще, похоже, было все вокруг параллельно. Иногда Джесс даже задумывался над тем, не навязывает ли он ему собственное мнение. И что если с ними что-нибудь случится в пути? Ведь одно дело – рисковать своей жизнью, а другое – чьей-то еще. Подобным образом все обстоит и с Айлой. Забери Джесс девчонку с собой, и придется взять на себя ответственность за ее дальнейшую судьбу, что почти равносильно свадьбе. Но как же тогда быть с мечтой о встрече с таинственной незнакомкой, от которой он пока еще не мог отказаться?

Плюнув на мрачные мысли, Джесс вновь уставился в стекла старого бинокля, одного из своих лучших трофеев, извлеченных из затонувших домов древнего города. Его утомляло слишком долго думать о чересчур серьезных вещах. Гораздо лучше и приятней поразмыслить о чем-нибудь более интересном.

К примеру о том, почему о соседнем острове ходит настолько дурная молва? Вот про Болотины, к примеру, все понятно: там явно если и не упыри, то какие-то хищные твари все-таки прячутся. Про Расщелину Каннибалов тоже: в ее лесах и ущельях издавна обитают великаны нефилимы – одноглазые циклопы-людоеды, одевающиеся в рыжие косматые шкуры, вооруженные огромными дубинами из вырванных с корнями деревьев. Но вот что не так с Мрачным Чертогом? С виду остров – как остров, вполне себе тихий и даже почти не зловещий. Особенно издали…

Джесс пока еще не сообщил Бирну о том, что хотел бы первым делом причалить к тем близким, но одновременно далеким берегам, которые он так часто разглядывает в бинокль. На протяжении уже нескольких лет. Всего лишь однажды он побывал там с дядей Иеном, Роном и одноглазым Сверром, заготовлявшим в низинах Чертога редкие лекарственные травы. С тех давних пор хмурый остров его просто очаровал. И в особенности загадочные знаки, которые суровый Сверр показал ему, в те дни совсем еще мальчишке, на серых камнях одной из испещренной многочисленными пещерами скал. Джесс много раз рисовал их потом по памяти, силясь постичь тайный смысл символов, и почему-то был твердо убежден в том, что они каким-то невероятным образом связаны с жуткой ведьмой из его детства. Хоть это и казалось маловероятным, однако возникшая при первом взгляде мысль слишком уж прочно обосновалась в разуме, найдя в его темных закоулках сильный отклик и ничем необъяснимую поддержку.

***

В деревне, как всегда, царила адская скукотища. Хотя бравые труженики-односельчане наверняка поспорили бы сейчас с Джессом, горячо уверяя в том, что именно физический труд облагораживает человека, а посему является наилучшим из всех возможных занятий. Тем не менее, он сам не испытывал особого пиетета перед повседневной работой, усматривая в ней лишь самую обычную необходимость. Тем более, что многие из подобных деревенских тружеников за всю свою жизнь не прочли ни единой книжки, а после пары чарочек спиртного так и вовсе превращались в далеко не благородных существ, способных порой на любую пакость и подлость. Так и к чему тогда разделять людей по роду занятий? Джесс вот, к примеру, наиболее благородным существом считал пожилую Ханну – добрейшую учительницу деревенской школы, изо всех сил старавшуюся привить своим ученикам любовь к знаниям.

Накормив кур, гусей, коз и кроликов, Джесс нагрузил тележку плотными мешочками, доверху набитыми добытым позавчера с Роном известняком и отправился к дедушке Ли, чей причудливый и слегка разлапистый дом, расположенный на восточной окраине деревни, гораздо больше напоминал алхимическую лабораторию, чем нормальное человеческое жилье. Дед долго бурчал что-то себе под нос, цокая языком и придирчиво заглядывая едва ли ни в каждый мешочек. Затем в который раз раздраженно спросил, когда Джесс наконец-то притащит обещанную серу, а Джесс в который раз терпеливо ответил, что на Желтое Озеро отправится ни раньше, чем послезавтра. Старичок Ли любил притворяться, что ничего не помнит, хотя его памяти вполне мог позавидовать любой житель деревни. Ведь там надежно хранились целые кучи рецептов, чертежей и схем, а также множество объемных фолиантов, которые старик способен был цитировать едва ли не дословно.

– Сегодня ночью начнется великий парад планет. – хмуро изрек дед, покачав головою.

К чему именно он это сказал, Джесс не понял. Старик же, очевидно, ожидал какой-то другой реакции с его стороны, вместо недоуменного молчания, потому что в сердцах махнул рукой и, отвернувшись, тихо выругался.

Что ни говори, а характер у него довольно-таки скверный. Хотя Джессу ворчливый старик все равно нравился. Поскольку несмотря на все причуды и придирки, дед никогда не возражал, чтобы Джесс часами засиживался в его библиотеке, состоявшей из нескольких сотен книг. Настоящий источник знаний, который сложно переоценить, учитывая, что даже в Дивоне, как говорят, ни у кого нет настолько богатой коллекции.

Покончив, таким образом, с основными делами на сегодня, Джесс бросил тележку во дворе у деда и поспешно рванул на дальние виноградники, однако пролазил на их обширной территории почти битый час, прежде чем отыскал наконец беззастенчиво дрыхнущего Бирна, прикрывшего голову большой плетеной корзиной, вообще-то предназначенной для сбора урожая. Ну что тут скажешь? Трудяга, да и только…

Джесс максимально бесшумно подкрался к растянувшемуся в тенечке другу и звонко шлепнул по дну корзины ладонью. Однако, вопреки ожиданиям, Бирн вовсе не подскочил, как ошпаренный, а лишь лениво высунул из-под корзины взлохмаченную голову, словно черепаха вынырнувшая из панциря.

– Нааа… я-то подумал, что это зануда Энди… – сонно пробормотал он. – Давай свалим куда-нибудь, а? Скука ведь смертная.

– Так я за тобой и пришел. – хохотнул Джесс. – Не хотел отрывать от работы, конечно…

Бирн лишь поморщился, точно съел кислый лимон. Сколько его дядя ни старался, но так и не смог привить племяннику привычку к труду. Когда же Бирну надоедали нравоучения Энди, он просто удирал куда-нибудь в густые леса, глубокие овраги или на горные вершины, где пропадал неделями, словно тот пресловутый кот, который гуляет сам по себе.

– Я видел огромную черную птицу. Вчера на Восточных склонах. – поведал он Джессу, лениво потягиваясь. – Реально громадную, почти как чертов летающий дом. С жутким ревом пронеслась у меня над головой и нырнула куда-то в болота. Как думаешь, у нее там гнездо?

– А далеко ты в этот раз был?

– Почти до края Мухоморного Бора дошел. Четырех лисиц вечером приволок. Но ты уже дрых, наверно, когда я вернулся. Так мы пойдем на Болотины посмотреть, что к чему?

– Что еще за птица?

Бирн неопределенно передернул плечами и смачно зевнул, но Джесс понимал, что он нарочно тянет время.

– Не знаю я, блин. – наконец изрек он. – Дракон, наверное… По крайней мере рычал он, свистел и дымил, как сам Сатана. Хотя может и этот, как его там… самолет.

– Чего-о? Самолет?? Горазд же ты заливать, Ри. И откуда он, по-твоему, взялся? Ушедшие к нам на нем прилетели или сам долгожданный Мессия пожаловал? – звонко рассмеялся Джесс. – Нет-нет!! Мы, конечно, пойдем на болота! Бросай ты уже эти дурацкие корзины, и валим отсюда, пока Энди тебя не хватился. А то он еще и меня припашет, до кучи. Твой дядя на подобные подлянки горазд.

Так они и поступили, заскочив в лачугу Бирна лишь за самым необходимым барахлом, чтобы уже через полчаса оказаться далеко за пределами восточных ворот Санкторума.

В лесу стояла приятная тишина, нарушаемая лишь мелодичным чириканьем птичек, да ласковая прохлада. Шагая вслед за почти беззвучно идущим другом, Джесс задумчиво проворачивал между пальцев одну своих самых любимых находок с глубин Затопленного города – широкую металлическую зажигалку с выгравированным на ее боковине изображением трех летящих в облаках самолетов, а также похожей на скарабея замысловатой крылатой эмблемой и надписью «Wings of War» на крышке. Это означало «Крылья Войны» на одном из тех устаревших языков, которые использовались еще до введения незадолго до Потопа единого дженералинга и сейчас встречались только на страницах старинных книжек. Понятно, конечно, что Бирн наверняка насочинял про самолет, да и вообще бессовестно выдумал всю эту историю про загадочную птицу, но отчего-то сердце билось все быстрее, и не терпелось как можно скорей добраться до отдаленных Болотин. Однако учитывая, что сейчас уже почти полдень, дойдут они дотуда лишь завтра утром. Если, конечно, не решат продолжить свой путь после захода солнца, что вряд ли.

Закат застал их, в итоге, где-то на середине склона, богато испещренного небольшими пещерками, рядом с одной из которых они и остановились на ночлег. Спать в самой пещере, конечно же, было бы малость сыровато, однако если ночью пойдет дождь, она сможет стать весьма неплохим кровом. Пока же они расположились у ее входа, разведя небольшой костер. Пристреленный по пути дикий кролик, очень крупный и упитанный, отправился на вертел, и вскоре, разложив горячее мясо на прихваченных из деревни кукурузных лепешках, они с аппетитом ужинали, прихлебывая забористого пойла старухи Шии из плоской фляжки и глядя на взлетающие в темное небо искры.

Бирн ловко скрутил самокрутку, прикурил от головешки и протянул табакерку Джессу. Терпко запахло крепким табаком. Тем самым, который Бирн выращивал неподалеку от своей лачуги – по-видимому единственным растением на свете, о котором он готов был хоть мало-мальски заботиться. Джесс курить не стал, а лишь поудобней устроился на расстеленной на земле куртке. Атмосфера уюта и вкрадчивый треск костра так сильно умиротворяли. Рон бы сейчас, наверняка, начал травить какие-нибудь глупые байки про лярв-призраков, летающих ядовитых ящеров, теней-душителей или коварных оборотней-перевертышей, принимающих облик того, кого они видят.

– Есть тут кто-то сейчас, кроме нас? – спросил Джесс у Бирна.

– Полно… – лаконично бросил тот. Друг, вообще, чаще всего не слишком многословен, если только не выпьет лишнего, или тема разговора его вдруг не захватит.

Джесс закрыл глаза и прислушался. Он не боялся ни духов, ни привидений, ни прочей загадочной нечисти. Тем более в компании Бирна. Лишь изредка с содроганием он вспоминал ту жуткую и абсолютно бесцветную, точно моль, старуху, что пыталась украсть его, когда он был еще пятилетним ребенком. Образ карги со временем стал зыбким и постоянно менялся. И иногда Джесс даже не был уверен в том, не приснилась ли ему злобная бабка в детских кошмарах. Однако тонкий белый шрам на горле всякий раз убеждал в обратном. Тем более, сны его частенько посещали настолько красочные и подробные, что вполне могли сойти за полноценную реальность. Есть же старинное поверье, что душа во время сна перемещается в иные миры, времена или жизни. Отчего и резко будить человека крайне не рекомендуется.

Последние лучи солнца, тем временем, угасли, и ночь вступила в свои законные права. Где-то далеко ухала встревоженная сова, а неподалеку в траве шуршали невидимые мыши. Джесс любил засыпать под звуки природы. В них чувствовалась древняя истинная свобода и, одновременно, естественный комфорт. Что-то вечное и почти не подверженное переменам, по-хорошему равнодушное ко всем твоим проблемам и бедам. Засыпая под треск костра и шёпот природы, Джесс знал, что Бирн разбудит его незадолго перед рассветом, чтобы самому немного вздремнуть. Друг всегда делал так, когда они ходили в походы вместе.

Сидящий неподалеку Бирн вдруг звонко каркнул, но Джесс даже не вздрогнул. Он уже давно привык к чудачествам друга. Где-то поблизости тотчас отозвалась ворона, а следом еще одна и еще. Будто отвечая им, на ветке встревоженно ухнул филин, а вдалеке натужно и тоскливо завыл волк. Значит Бирн просто общается с духами горы. Также, как и всегда…

Пригревшийся Джесс и сам толком не заметил, как провалился в тихо подкравшийся сон.

Утренняя прохлада коснулась сомкнутых век, мягко, но настойчиво вернув сознание из темных глубин небытия. Слегка приоткрыв их, Джесс с изумлением увидел незнакомую девушку, бесшумно опустившуюся на одно колено рядом с его головой, а затем настойчиво шепнувшую в самое лицо:

– Вставай!

Он вздрогнул и подскочил на месте, как ошпаренный. Однако никакой девушки рядом, конечно же, не оказалось. Лишь сизый утренний туман да тихий птичий щебет.

Поэтому либо незнакомка волшебным образом растворилась в воздухе, либо была лишь частью очередного сверх-реалистичного сна – одного из тех, что с ним порой случаются. А жаль…

– Какого черта? – сердито пробурчал он, растерянно озираясь по сторонам. – Сколько уже времени?

Стрелки карманных часов показывали без двадцати пять, а любопытное солнце уже вовсю пыталось проникнуть сквозь плотную вату лесного тумана. Довольно-таки поздно… Почему Бирн его не разбудил?

Джесс поднялся на ноги и недоуменно огляделся по сторонам. Костер давно потух, а самого приятеля нигде не было видно. Лишь некоторые из его вещей, включая, как это ни странно, арбалет, ремень и ботинки, небрежно валялись неподалеку.

– Ри! – позвал его Джесс. – Куда ты, к чертям болотным, пропал?

Но ему никто не отозвался. Лишь какая-то мелкая пичуга, испуганно пискнув, стремглав бросилась сквозь тонкие ветки ближайшего кустарника, спугнув, тем самым, парочку себе подобных. Джесс позвал друга еще раз и еще, каждый раз чуточку громче. Параллельно он тщательно осмотрел все вокруг, однако Бирн точно сквозь землю провалился. Да и вещи его валялись так, будто он намеревался отлучиться всего лишь на минуту. И никаких следов нигде, ничего, будто его здесь и не было.