Кружка с кофе оказалась перед носом. Она поблагодарила Зафира и затушила окурок. Все это время Стефан стоял напротив и не сводил с нее глаз.
– Хочешь размазать меня по стене? – улыбнулась ему Роден и пригубила кофе. – Попробуй… Правда, если сделаешь это – Сафелию точно больше никогда не увидишь.
– Вздумала мне угрожать?
– Она полетит на Олманию, Император. В этом я не сомневаюсь. И конечно же, она подключится к расследованию этого дела.
– Откуда такая уверенность? – поморщился Стефан.
– Целей в жизни других не осталось, – с прискорбием улыбнулась Роден. – Понимаешь, о чем я?
– Не понимаю, – ответил Стефан.
– Все ты понимаешь, – Роден пригубила кофе и поставила кружку. – Нам лететь пора, Ваше Императорское Величество. Да и Ваша невеста наверняка переживает. Мало ли какие воспоминания Наследницы Доннарской Империи ей еще удалось прочесть?
Стефан молча развернулся и ушел.
Роден выдохнула.
– Все же, я думала, что он меня ударит…
– Он был к этому близок, – подтвердил Зафир.
– Как думаешь, кому на руку печатать наши с тобой фотографии в газетах?
– Тебе, – ответил Зафир и улыбнулся ей.
Роден скривила губы и едва не расхохоталась.
– Темный, ты слишком в себе уверен.
– Это сделал тот, кто хорошо знаком с традициями моего народа. Подобная публикация в газетах и в сети вызовет резонанс на Олмании. Мне придется дать объяснения.
– Скажи правду, – пожала плечами Роден. – Подруга я твоя давняя.
– Я так и скажу, – Зафир облокотился о столешницу и потрепал волосы на затылке. – Однако, пересуды это не остановит. Член Императорской семьи не может светиться в общественных местах подобным образом. Придется объявить о нашей помолвке, подруга давняя моя. Иначе, репутацию нашей семьи не отмоем.
– А если я откажусь?
– Ты откажешься, – кивнул Зафир. – Недели за две до свадьбы. Кольцо сможешь забрать себе.
– Сто тысяч и кольцо.
– Двадцать тысяч и кольцо.
– Сто пятьдесят тысяч и кольцо, – Роден закурила и выдохнула дым.
– Пятьдесят тысяч и кольцо, – Зафир взял кружку и пригубил кофе.
– Двести тысяч и кольцо, Темный.
Зафир повернулся к ней лицом и нагло ухмыльнулся.
– У тебя ни копейки за пазухой. Платье на похороны тебе Сафелия купила. Ты – нищебродка, которой я предлагаю поулыбаться на камеру несколько месяцев, а затем свалить с крупной сумой в кармане и дорогим кольцом на пальце. Шестьдесят тысяч и кольцо. И куча барахла, которое я прикуплю тебе к свадьбе. Мое покровительство, оборудование и оружие. Это хорошая сделка, соглашайся.
Роден выдохнула дым.
– Триста тысяч, Темный. Кольцо и все, что ты перечислил. Запомни, – она подошла к нему вплотную, приподнялась на носочки и прижалась к его щеке, чтобы ласково прошептать на ухо, – члены знатных суирских родов никогда не торгуются. Мы можем только повышать ставку в наказание за то, что нас оскорбляют. Сам знаешь, что для суирян ты и твой Император – никто. Желаешь ввести олманцев в высшее общество Суи – заплати мне триста тысяч, и я открою все запертые двери перед тобой и твоей Империей.
– Кто же ты такая, Роден Кенигстен? – прошептал ей на ухо Зафир.
– Нищебродка, – она отстранилась и вновь затянулась, – которой когда-то кланялась сама Сомери.
Зафир смотрел на нее с высоты своего роста. Она не блефовала, нет. Она демонстрировала ему манеры, на которые раньше он не обращал внимания. Голова в наклоне, угол рта приподнят, подбородок горделиво смотрит вверх. Плавный жест рукой – елотка поднесена к губам, вдох – рука с елоткой изящно повернута в сторону, выдох – дым тонкой струйкой стелется у ее губ. Она позволила себе проигнорировать приветствие Сомери на похоронах и все еще не поплатилась за это. Так в чем подвох: в давней вражде или в бессилии одной из сторон предпринять хоть что-нибудь против другой?
– По рукам, – Зафир улыбнулся и кивнул.
– Обслуживание в постели в эту сумму не входит, – она протянула руку, предлагая ее пожать.
– А сколько стоит с тобой переспать? – Зафир вскинул бровь.
Роден засмеялась, да так сильно, что даже закашлялась.
– Так сколько стоит с тобой переспать? – переспросил Зафир.
– Ты ошибся адресом, Темный. Проституток снимают в другом месте, – она покинула кухню, заходясь злобным смехом и закашливаясь при этом.
***
Сафелия заперла дверь каюты и присела на узкую койку. Аккуратно расстегнув костюм, она стянула его с плеча и застонала. Дилер продал ей аптечку для таких случаев. Сафелия достала ее из сумки и открыла набор. Застелила пленку на колени, открыла бутыль с антисептиком и полила на зияющую рану. Слезы боли полились из глаз. Степлер. Сафелия несколько раз вдохнула и поднесла его к коже. Щелчок. Рука затряслась. Щелчок. Щелчок. Щелчок…
– Госпожа, вы же знаете, повязки снимут, как только раны заживут.
– Я сыта по горло вашими обещаниями, – Сафелия смотрела на свое забинтованное тело в отражении в окне. – Вы показываете мне новые лоскуты кожи, но никогда не позволяете посмотреть на себя целиком. Вы сказали, что технологии позволят вам все исправить. Почему мне нельзя взглянуть на себя сейчас?
– Потому что лечение еще незакончено. Лоскуты приживаются, госпожа, но не так быстро, как нам бы того хотелось.
– Сделайте еще операцию. Сколько угодно операций! Я согласна! – воскликнула Сафелия.
– Госпожа, мы делаем все, что в наших силах.
– Уходите… Оставьте меня одну.
– Доктор велела быть с вами всю ночь.
– Вот и будьте! – Савелия обернулась к медсестре и указала рукой на дверь, – только там, снаружи!
– Госпожа, вам пора принимать лекарства.