Стремиться к небу. Часть I. Хочешь мира – готовься к войне

«Аэропорт. Пять миль» – пронеслась мимо табличка. Нильсон, в свойственной ему манере, не стал считаться с мелкими правилами и, миновав шлагбаум, сразу же направился на взлетную полосу, рискуя испортить движение авиатранспорта. К счастью, та полоса, по которой ехал генерал, была свободна, так как выделялась исключительно под рейс Томаса. Который, к слову, уже ждал его, откинув трап.

Покинув джип, повстанец стал подниматься по трапу, но остановился за три ступени до салона, так как в кармане его брюк завибрировал телефон.

– Генерал Файн слушает. Да. Вот как, – глаза его округлились от удивления, – но я уверен, что Брайер… Нет, сэр. Да, сэр. До свидания, – он убрал аппарат обратно, – Нильсон, похоже, сегодня китель придется надеть и тебе.

– Решительный шаг, – донеслось из- за спины генерального директора. Тот обернулся, чтобы посмотреть на того, кто это произнес. Перед ним стоял высокий парень в длинном черном плаще, полы которого едва не доставали до земли. Он держал перед собой ладони, сложенные в замок. Лицо его расплылось в улыбке. Той невинной детской улыбке, которая появлялась ровно тогда, когда требовалось скрыть некоторое раздражение. Однако она быстро исчезла, оставив юношеское лицо совершенно пустым. Генеральный директор протянул руку.

– Адам.

– Бывший господин, – снова улыбнулся юноша, пожимая руку.

– Чем обязан? Переговоры скоро начнутся, а я должен быть на другом конце света. Опаздывать на то, что затеял сам, как минимум, унизительно, – директор поправил галстук темно- красного цвета, провел рукой по пиджаку, разглаживая складки, опустил голову вниз, чтобы убедиться, что туфли по- прежнему чисты, а на брюках не осталось пыли, нагнанной винтом вертолета. И все еще он ждал ответа.

– Люблю, знаешь ли, дружескую компанию. А насчет опозданий не беспокойся. Вмиг окажемся там, когда понадобится. А пока… не хочешь пройтись немного и побеседовать? – Адам сделал шаг вперед.

– Было бы о чем, – последовал за ним директор.

– Есть- есть, не беспокойся, – юноша положил руку на плечо своему собеседнику, – банально, к чему вся эта суета с переговорами? Да еще и от тебя. Мы же неплохо жмем этих повстанцев вместе, – он стукнул кулаком по плечу директора.

– Вместе – это с теми самыми Легионами Совершенных под предводительством лорда Адама, которые окопались на своих территориях и, даст Бог, раз в год- другой устроят вылазку? Действительно, повстанцам есть чего бояться.

Адам убрал руку и чуть отвернулся. Едва различим был смешок. Он очень не любил, когда директор упрекал его в безделии, но больше он не любил повторяющийся характер упреков и их идентичность. И правда, фантазию гендиректор ОПЗМ предпочитал тратить на что- то более дельное.

– Ну да, – оживился лорд, – тебя, – палец в черной перчатке ткнул в зажим для галстука, – ты у нас олицетворение бича Армии Освобождения. Надо было поддерживать образ, а тут переговоры.

– Не понимаю твоего беспокойства.

– Не понимаю твоих поступков! Объясни мне, пожалуйста, зачем заканчивать такую славную войну?! В смысле, заканчивать вот так. Переговорами. Да с каких пор ОПЗМ говорит с врагами?

– С тех пор как «славная война» начала затягиваться. Долго. Очень долго она идет. Все устают. Даже я.

– Так и что? Собрались, поднялись, ударили! Ну! А, ладно. Делай, как знаешь.

– Что- то ты быстро сдался, – директор недоумевающе посмотрел на потемневшее лицо своего спутника.

– Да разве ж это я сдался? Ты у нас поборник дипломатии теперь. Что тут скажешь? Вобьешь себе в голову, и никто кроме тебя это оттуда не вытащит.

– То есть, тебя не ждать? – он уже собирался разворачиваться.

– Нет- нет, посещу уж. Такое мероприятие бывает раз в сотню лет. Историческое событие, и я обязательно должен на нем присутствовать. Даже если придется соблюдать всякие… формальности, – на последнем слове Адам чуть вздрогнул. Конечно же, от отвращения. Он не любил различную рутину ровно настолько, насколько любил показывать себя во всей красе и быть там, где для него это выгодно. То есть, невероятно сильно.

– Увидишь, это окажется полезно для всех нас.

– Ну да, ну да. Ты мне лучше, – решил лорд сменить тему, – скажи, как у вас в ОПЗМ дела. Что- нибудь да меняется. Ну, кроме конечно человека, занимающего пост генерального директора, хе- хе.

– Нормально, – сухо ответил ОПЗМовец.

– «Нормально», – передразнил его легионер, – Константин, с тобой душевной беседы никогда не завести. Все время сухой какой- то, деловой. Ужас.

Директор иногда удивлялся, насколько они с лордом непохожи. Даже в выборе одежды. Если Адам носил вышеупомянутый плащ, то Константин предпочитал строгий деловой костюм, при том почти всегда. В то время как гардероб легионера менялся регулярно. Отличия в характере налицо. А что же их связывает тогда? Что заставляет ОПЗМ и Легионы Совершенных в лице их лидеров сотрудничать многие годы? Стремление к порядку. Одно из немногих сходств генерального директора и лорда. Им обоим ненавидима абстрактная свобода, которую повстанцы провозгласили своей основой.

– Что сделать, если ничего примечательного не произошло? – пожал плечами ОПЗМовец, – «нормально» здесь самое подходящее слово.

– Хорошо. Ладно. Тогда вернемся к предыдущей теме. Скажи, что будете делать? Вот закончится война. Некого будет убивать. У тебя же там девяносто девять и девять десятых процентов населения военные. Каково? Ладно, черт с ними с гражданами. А гвардию свою обожаемую куда денешь? Извините, товарищи, мне жаль, что вы годами тренировались, но я тут решил договориться, так что расходитесь по домам. А командор? Твой верный друг. С ним что будет? Ни о ком не думаешь, кроме себя.

– От эгоиста и слышу. Что тебя так злит? – невозмутимо спросил Константин. Они шли в неизвестном направлении, сворачивая абсолютно случайно. То натыкались на людей, то на закрытые двери. Башня, главный оплот Легионов Совершенных и обитель их лорда, пестрила развилками, лестницами, дверьми и населением. Но собеседников это совершенно не волновало. В то время как Адам, энергично размахивая руками, доказывал свою точку зрения, Константин шагал вперед, изредка поглядывая на собеседника и бросая короткие фразы в ответ.

– И в завершении, – лорд одернул плащ и зацепил идущую позади девушку, – ах, чтоб тебя! Иди прочь! Живо!

Она наклонила голову и побежала вперед, роняя какие- то принадлежности. Судя по всему, для уборки.

– Не на ком выместить агрессию? – директор поднял бровь, – на людях отыгрываешься?

– На людях? Да это же раб. Они для того и есть, чтобы… погоди- ка, пытаешься сменить тему. Нет- нет, мы договорим.

– О чем говорить? Я услышал, что тебе не нравятся переговоры. Еще раз предлагаю не посещать. Решение не изменить, все назначено еще за месяц. Но если затея прогорит… мы их уничтожим. Вопросы?

Адам сжал кулак, выдохнул и снова улыбнулся. Он взял Константина за плечи, на что тот отреагировал раздраженным взглядом. Какое- то время легионер смотрел в глаза собеседнику, словно пытаясь найти в них хоть какую- нибудь зацепку. Что- то, что поможет склонить директора на его сторону. А потом, видимо потерпев поражение, выдохнул.

– Только лишь один. Как ты относишься к искривлению пространства? – Адам снял одну из своих перчаток, достал изнутри плаща небольшой черно- белый перстень с печаткой, которую Константин не успел разглядеть, так как в ту же секунду лорд развернулся, выставил руку вперед раскрытой ладонью и что- то крикнул. Перед ними открылся, темно- фиолетовый портал, ведущий в неизвестность. Директор очень надеялся, что это приведет их в Берн. На конгресс, на котором решится судьба мира.

Усмехнувшись очередной театральной выходке своего спутника, ОПЗМовец вошел за ним в темную пустоту.

– Кто- нибудь, скажите мне, что я не опаздываю!

– Нет, босс, вы не опаздываете, – обнадежил женский голос сзади.

Человек в сером костюме- тройке бежал по залу так, что его расстегнутый пиджак развевался от ветра. Черные пуговицы грозились оторваться, а узел галстука сошел влево. Бегун влетел в лифт, за ним – девушка, которая его сопровождала. На недоумевающий взгляд одного из пассажиров (единственного, кроме вышеобозначенных) они ответили тем, что буквально вышвырнули бедолагу прочь. Когда створки сомкнулись, человек в сером наконец поправил свой галстук.

– Боже, и как прикажете все успевать в таком огромном здании? Проверки, подписания, совещания. И все на разных этажах! А быть президентом нелегко, я упоминал?

– Раз сто или двести, – усмехнулась девушка, – я вам не секретарь, но не забудьте, что еще в Берн лететь. На конгресс.

– А, это да. Это я помню. Но сначала, нужно встретиться с исполнителями. Выдавать контракты, кстати, тоже затруднительно. Каждый так и ищет возможности обмануть меня.

– Это Синдикат «Вавилон», босс. Как же иначе?

– Ну да, точно, – президент широко улыбнулся, – никогда никому нельзя доверять. Если я говорю, приведите мне такого- то человека, то они должны привести его мне лично.

– Раз мы заговорили об оплате. Я тоже к вам по делу, – девушка достала из кармана своего темно- синего жилета небольшое черное устройство, провела по нему пальцем и протянула боссу.

– Да- да- да, Ада, я помню о тебе. Подожди немного. Сначала уладим дела с…, – двери лифта открылись, являя взгляду пассажиров длинный коридор, полностью застекленный слева. Сквозь окна лил свет и практически сразу ослеплял тех, кто впервые появлялся на этаже. В этом президент смог убедиться лично. Когда глаза привыкли, он рассмотрел двух мужчин в черной военной форме и с нашивками на левом плече, изображавшими грифона, схватившего змея. Босс усмехнулся, чего только не придумают эти наемники, – этими господами! – он раскинул руки, – рад видеть. Фрэнсис Клауд. Но вы можете звать меня как все: босс. Что у вас?

– Привели к вам Престона, как и договаривались. Он ждет в кабинете.

– Хорошо. Хорошо- о- о- о, – потер руки Фрэнсис, а потом приложил ладони к дверям впереди и резко раскрыл их.

В кабинете президента находились еще двое: наемник, с той же нашивкой, что и у других и лысый мужчина в костюме. Последний стоял на коленях, капая кровью на ковер, чему Клауд не обрадовался, однако не стал заострять внимание. Рот пленного был перевязан обрывком белой тряпки. Президент приблизился к нему, посмотрел с разных сторон, потом извлек из внутреннего кармана пиджака платок и, обернув им кисть, взял мужчину за подбородок и покрутил голову, внимательно всматриваясь. На каждое движение пленник отвечал стоном.