По следу зверя

– Плывем дальше? Ты видел хотя бы одну нашу семью, где мужчина реально был мужчиной, то есть ее полноценной, без прикрас, главой? Где его слово воспринималось, как закон? Я нет. А у них подобное в порядке вещей. Ты видел, чтобы наша молодежь замирала при появлении своих стариков и с благоговением слушала их мудрость, сколь те захотят ею поделиться? У альгарцев это в порядке вещей. Ты знаешь хоть какие-нибудь наши традиции, сохранившиеся хотя бы с прошлого столетия? Нет? А традиции черных непоколебимы.

Мы все стали рабами гаджетов, телефонов, планшетов, компьютеров – рабами паутины, мы вырастили уже два поколения бесполезных потребителей, умеющих лишь пялиться в экран! Мы разучились мечтать и ставить перед собой масштабные цели, разучились стремиться к свету и воспитывать нравственность в своей душе благими деяниями…У нас каждый сам за себя и сам по себе, случись беда, и никто не придет на помощь!

А вот альгарцы, благодаря нерушимости своих традиций, подвержены всем «модным» веяниям в гораздо меньшей степени. Десять лет назад политики, впустившие их в страну, были уверены, что необразованные черные легко ассимилируются, переймут нашу культуру и относительно спокойно и мирно вольются в наше общество. Они ошиблись. Альгарцы сильны своими традициями, своей взаимовыручкой, своей сплоченностью. В отличие от нас, беда одного члена общины так или иначе становится бедой всех, и решается всеми вместе… Они гордятся своим происхождение и им плевать на наше мнение в любых вопросах, коли оно разнится с мнением старейшин. А потому разрушительные веяния нашей реальности, такие, как чайлдфри или ЛГБТ-сообщества им не страшны, педикам в их среде не продержаться и дня.

Варрон горько усмехнуся и продолжил:

– Я удивляюсь, как они вообще всех нас терпят! Мы же, по сути, столь беззащитны перед их лицом – не считая конкретных экземпляров, вроде нас с тобой, – что будь их побольше, и они бы смело заявили о праве собственности на нашу землю! И праве исключительности проживания на ней…

Праве сильного.

…Последние слова прозвучали в повисшей тишине особенно веско; Майк, как кажется, забыл даже дышать. Но магию речи Варрона разрушил Хэнк, подойдя к столику с порцией стейков:

– Свиные, средней прожарки…Все как ты любишь, Рук.

Сержант, встряхнувшись, коротко поблагодарил хозяина заведения, после чего подвинул напарнику тарелку с мясом:

– Ладно, лопаем и в участок. Пора работать.

Глава восьмая

Проснулся я на пять минут раньше будильника. По сухим спросонья глазам – вчера много времени провел за монитором, старательно вчитываясь в протоколы по убийству Лили, – больно ударил свет экрана телефона. А в комнате темно как в зад…Темно здесь, потому что без окон комната.

М-да…Весь день вчера землю носом рыли, два часа потратили на опросы местных – может, кто видел что или слышал, – но все впустую. Хорошо хоть, – насколько это возможно говорить в данной ситуации – девушку убили все же за пределами черного квартала. По крайней мере, ответы людей условно можно считать правдой, в то время как альгарцы могли сознательно промолчать или соврать.

Но в итоге мы ничего не имеем по убийству. Район бедный, камер практически нет – лишь две, найденные на маршруте движения жертвы, засекли спокойно, без всякого напряжения следующую к местному супермаркету Лили. Никакого волнения, дерганности, попыток обернуться или посмотреть, что происходит за спиной…Девушка ни о чем не догадывалась и никого не боялась. Хотя, как сказал Варрон, это ведь тоже важно – по крайней мере, потерпевшая не ожидала внешней угрозы. К сожалению, ни камеры супермаркета, ни те две, расположенные на достаточном удалении от места убийства, никого не засекли в ориентировочное время нападения. Смерть наступила где-то в половину шестого, один из самых тихих часов – ночные гуляки наконец-то разошлись, а рабочие еще только встают…Нам могло повезти, любой мужчина – хотя и женщин исключать не стоит, – заснятый в это время на камеру, имел все шансы стать главным подозреваемым. Но, увы…