Игра не для всех. Сталинград

– В бою хоть раз был?

Бронебойщик отрицательно покачал головой, я же внутренне ругнулся.

– Толщина бортовой брони немецкого танка Т-3?

После короткой паузы немного напрягшийся сержант дал верный ответ:

– Тридцать миллиметров.

– Правильно! А лобовая – пятьдесят. Теперь ответь мне, каковы табличные показатели бронепробиваемости твоего ружья?

Аксенов ответил уже более уверенно:

– За триста метров – тридцать пять миллиметров брони, сорок – за сто метров.

– Правильно. А это значит что? Что «тройку» твое ружье в лоб не возьмет, равно как и со ста метров. Так? Значит, бесполезно вести по ней фронтальный огонь?

Сержант немного помялся, но все же ответил отрицательно:

– Не совсем так. Рекомендуется вести огонь по гусеницам. Если разуть танк в движении, его может развернуть, и в результате он подставит борт. Также можно вести огонь по шаровой пулеметной установке, так как там броня слабее, по смотровым щелям…

Я довольно резко перебил бронебойщика взмахом руки, после чего чуть насмешливо поинтересовался:

– А теперь скажи мне, пожалуйста, с какого выстрела ты перебьешь гусеничные траки или попадешь в смотровую щель? И на какой дистанции «тройка» накроет тебя ответной пулеметной очередью или осколочным снарядом?

Владимир замялся, а я продолжил уже чуть более мягче, но одновременно наставительно:

– Когда расчет ПТР открывает фронтальный огонь по прущему на него танку менее чем с трехсот метров, это ситуация, когда бронебойщики принимают смерть, но не сдаются, как матросы крейсера «Варяг». Шанс остановить немецкий панцер есть, но у вражеского экипажа шансов накрыть тебя осколочной гранатой, или прошить пулеметной очередью, или просто раздавить в окопе гораздо больше. Потому мы сделаем так… Видишь подъем на гряде практически у самого края на правом фланге роты?

Аксенов утвердительно кивнул.

– Мы там подготовили для вас две ячейки. Место это удобное, потому что на данном участке танки вверх точно не поднимутся, слишком крутой подъем. Они попрут левее, подставив вам борт. Мы же по фронту позиции насыпали несколько небольших холмиков – это и ориентиры, и границы участков определенного метража: сто метров от окопов, двести, триста, пятьсот… Вынесенные чуть вперед три холмика на правом крыле, которые стоят кучно, – это как раз дистанция в триста метров от ваших ячеек.

Понял уже, что речь идет не о фронтальном огне, а именно косоприцельном, то есть фланкирующем? Попрут фрицы хотя бы по границе этого участка – бейте в борта, цельтесь в кормовую часть, где бензобаки, в крайнем случае по ходовой. Триста метров от двух ваших ячеек – это зона вашей ответственности. За ее пределами танки – именно танки – достать не пытайтесь. Вот если всякая вредная мелочь попрет типа бронетранспортеров или бронеавтомобилей, то пожалуйста. А панцеры тогда уж лучше пусть до окопов дойдут – больше шансов сжечь их бутылками с КС.

Хуже будет, если сумеете повредить что-то в ходовой, так как танк замрет, но будет садить по нам из обоих пулеметов и пушки. И попробуй его, гада, достать! Людей у меня мало, так что в прикрытие выделю вам расчет с «дегтяревым» и двух стрелков поопытней. Будете узлом обороны. Все ясно?

– Так точно, товарищ старший лейтенант!

Судя по прямо засиявшему лицу бронебоя, то, какую роль в грядущем бою я ему определил, разложив буквально по полочкам стоящую перед ним задачу – посильную, что немаловажно, – его очень порадовало. Как и то, что его расчетам заранее подготовили выгодную во всех смыслах позицию.

Согласен, командир, понимающий тонкости ремесла работы спецов и умело использующий их в бою, является, в общем-то, редкостью. Можно сказать, Аксенову и его орлам со мной повезло…

– Раз понял – выполнять! Так, ну а теперь вы, товарищи пулеметчики…

Расчеты станковых «максимов» я спрятал в глубине позиций, проанализировав опыт последнего боя и взяв пример с фрицев. Слишком опасно помещать станкачи на переднем крае, хотя разместить один из тяжелых пулеметов рядом с бронебоями было очень привлекательно… Но все же я решил этого не делать. Достаточно и того, что направил к Аксенову наиболее опытный расчет ручного «дегтярева». Дело в том, что если на фланге раньше времени заговорит «максим», это привлечет внимание экипажей бронемашин или минометчиков. То, что вчера немцы не запускали по нам свои «огурцы», еще ни о чем не говорит. И наоборот, вступят в бой бронебойщики, а под раздачу попадет расчет станкача…

Вновь прибывшим пулеметчикам я приказал замаскировать оружие и до поры до времени молчать, а в бой вступить только тогда, когда мотопехота фрицев, приблизившись к окопам на финальный рывок, поднимется в рост – оставшиеся до траншей метры даже немцы добегают. Пригнувшись, но добегают. И это самый ответственный момент, когда густые, ровные строчки очередей кучно и метко бьющих «максимов» окажутся наиболее эффективны как для подавления противника, так и для уничтожения его живой силы.

Но это было только во-первых. Во-вторых, комполка прислал несколько ящиков простых в использовании и мощных, очень эффективных в обороне «лимонок» Ф-1, а также пять штук танковых «дегтяревых», изъятых с заводских складов. Как мне сказали, там на хранении было до полутора тысяч пулеметов, которыми сейчас спешно вооружают аврально доделывающиеся «коробочки», а также выдают их безлошадным танкистам, которые в составе танковых батальонов будут играть роль пехотного прикрытия. Также ДТ вооружаются курсанты военно-политического училища, спешно брошенные на передовую, ну и нам заодно выделили.

Впечатлило число танков, которые, по слухам, сегодня ввели в строй: тридцать шесть Т-34 и даже три тяжелых КВ! Это ведь немалая сила. Я бы даже сказал – силища! Полнокровный танковый батальон! Причем каких танков, лучших из лучших! И к слову, также по слухам (в обоих случаях подтвержденных помощником), Фекленко выделил отдельную роту в резерв, в качестве «пожарной команды».

Впрочем, на решение генерал-майора вряд ли могли повлиять мои слова, переданные через комполка Грущенко, простого майора. Нет, Фекленко – это боевой генерал, пусть и не слишком удачно воевавший с немцами, но понимающий необходимость держать под рукой резерв.