Красной линией нас разделило.
Родное кому-то не радует глаз,
Минувшее сердцу не мило.
И в этом густом полумраке боев,
Серы, копоти, пыльной взвеси
Напивались страданием Мы до краев
За детей и «Христос Воскресе!»,
За знакомый сердцу малиновый звон,
За убитых, за мир на свете.
В землю вогнанный меч представлялся крестом,
И молитву в устах нес ветер.
Не видело поле седого заката –
Рассвет воссияет над ним!
И имя, и подвиг родного солдата
Запомнят навеки. Аминь!
В саду
Яблонька в саду моем
Белый цвет набрала,
Тень отбросила на дом,
Золотится станом.
Засветилось, как вода,
Небо – сине море,
В нем завьются облака,
А под ним – лишь поле.
Поле, взор куда ни кинь,
Всюду тишь да гладь.
И стругают старики
Для пшеницы кадь.
Все, чего твой взгляд коснется –
Божия краса!
И уходит на ночь солнце
В дальние леса.
Любовное признание оврага
О, зимнее оврага завыванье,
Из дымохода дувшее в печи,
Похоже на любовное признанье
К искристой и заснеженной ночи.
Оно с надеждой о любимой пело,
Что не покинет та его на утро.
И так тоска во тьме ночной гудела,
Считала словно время поминутно.
Пурга мела, и в снежной круговерти
Не видно было мира за окном.
Звенело все, и завыванья эти
Гудели обо всем, но об одном.
В последние моменты полумрака
Все стихло, и в затопленной печи
Любовное признание оврага
Затихло о заснеженной ночи…
Ивушка