Больница Арчибальд. Записки психиатра

– Вы про эпизод с собакой?

– Да.

– Так что тут сказать? Она хорошо чувствует след. К тому же была ночь. А между моим домом и шоссе всего пять миль. Надо было спешить. Это более прагматичный, нежели эмоциональный выбор.

– Она порвала ей обе ноги.

– Она ж собака. А как ей еще остановить бегущего человека? Уговорами?

Вудс поднял глаза поверх очков: Джонсон сидел как ни в чем не бывало, рассматривая свои ногти на крупных, мощных руках.

– Почему вы не понесли ее домой? Насколько мне известно, вы лично зашили рану своему псу, когда он распорол лапу.

– Я был зол. Это действие. Оно разозлило меня. Ведь я хотел просто поговорить. А вместо этого она решила убежать. Я разозлился.

– И раздавили ей череп.

– Да. Раздавил.

Доктор вздохнул. Джонсон тоже. С минуту они помолчали. Затем Вудс посмотрел на стоящего за окном полицейского и кивнул. Лейтенант сразу же открыл двери и задал единственный волнующий его вопрос:

– Он вменяем?

Вудс развернулся к Джонсону: тот все также сидел к нему спиной.

– Да, он осознавал, что делал.

– Вы молодчина, док, – хлопнул его по плечу лейтенант.

Вудс поднял бровь и смерил его взглядом – полицейский стушевался.

– Спасибо. Я знаю. И надеюсь, смерть этого человека, хоть немного, поможет вам пережить вашу личную трагедию.

– Да, конечно, – сказал лейтенант и едва заметно посмотрел через его плечо.

Вудс проследил за взглядом и поймал его на молодой полицейской, аккуратно раскладывающей бумаги.

– Впрочем, – сухо заметил доктор, – может и не совсем трагедию.

После чего поднял свой чемодан и пошел к выходу.

Она самая лучшая

Доктор Джеймс Вуд выглядел неплохо для своего возраста. Разве что был немного пухловат, но и это можно было оспорить. Он был невысок, щекаст и носил маленькое пенсне, которое просто обожают пухлые коротышки. Казалось, старался соответствовать по всем канонам тому типажу добрых докторов, которых так часто показывают в Голливуде.

Гарри Варнс посмотрел в окно. Из него открывался прекрасный вид на цветущую улицу, где совсем недавно распустились прекрасные цветы. Только вот какие, какие это были цветы? Проследив за его взглядом, доктор Джеймс Вудс понимающе улыбнулся.

– Любите розы?

– Не знаю. До этого момента я не знал, что это розы, – Гарри повернул глаза на доктора.

– А я вот люблю. Высаживаю их тут уже который год. Правда, все время приходится делать это заново.

– Жаль. Но я понимаю, что-то прекрасное не может повторяться на регулярной основе, – Гарри Варнс тихо вздохнул, прием у психиатра был для него чем-то вроде испытания. Более того, это было впервые.

– Я понимаю, – доктор улыбнулся. – Тяжело говорить о личном, да ещё с незнакомым человеком. Но попытаться мы должны.

– Да. У вас можно курить?

– Может, лучше леденец?

– Нет. Я ни на что не променяю сигарету, даже на пачку леденцов, – сказал Гарри и протянул руку.

Доктор Джеймс Вудс снова понимающе улыбнулся, причем с той филигранной точностью, что казалось, это была одна и та же улыбка. Но Гарри словно и не заметил этого, лишь принял сигарету и благодарно кивнул.

– Леденцы? Вы же любите сладкое.

– Нет. Я не люблю. Их любит Люси, а я всегда их только покупаю.

– Люси. Да, да. Ваша жена. Верно?

– Да.

– Скажите, вы давно с ней в браке?

– Около семи лет. Плюс-минус пару месяцев.

– Довольно неплохой срок.

– Немаленький.

– Обычно к этому времени уже заводят детей.

– Да. Чаще всего.

– Но вы не стали заводить, верно?

– Я подымал этот вопрос, но Люси не хочет их. Она думает, что это несколько преждевременно.

– Извините, просто вынужден спросить, это из-за материальных трудностей?

– Нет. Деньги не проблема. Просто она не хочет.

– Зато хочет развестись?

– Черт, как же все это неудобно, – Гарри покачал головой. – Первый раз и сразу в дамки. У вас вообще большой опыт общения с семейными парами?

– Довольно приличный. Моя практика насчитывает нескромных двадцать лет.