Вундеркинд

– Вы даже не представляете, что я там видел! – взбудоражено начал он. – Обоих родителей подрезали так, что почти вся кровь сошла. Господи Иисусе, двоих ни в чём не повинных людей за раз. Просто кошмар какой-то.

– Они были в доме одни? – спросил Марк.

– Нет, с ними ещё был их старший сын, но он ничего не видел, нашёл родителей уже под утро. С ним сейчас работают наши психологи, парня здорово перетряхнуло от увиденного. Другое дело – вундеркинд. Вот с этого – как с гуся вода, как будто и не с его родителями произошло всё. Вообще, я с ними, конечно, никогда не общался раньше, может, вундеркинды все такие.

– Ну, у меня нет особой практики, но вряд ли это нормально даже для них. Как-никак, ребенок есть ребенок.

– Вообще, я тоже так думаю.

– Я так понимаю, дети всё ещё здесь?

– Да, вундеркинд, правда, уезжал недавно, но, как мне известно, он уже вернулся.

– А куда он ездил?

– У него презентация книги. Он пишет книгу по медицине.

– Умный парень, я вот ещё ни одной не написал.

– Я тоже, сэр.

– Но это ничего. И у тебя, и у меня время ещё есть, – подмигнул Марк. – А теперь, я думаю, нам стоит с ними встретиться. Как думаешь, это возможно устроить?

– Да. В принципе, да.

– У тебя дело наверху?

– Да, сэр.

– Знаешь, я бы хотел, чтобы наше сотрудничество проходило в дружеском ключе. Ты как считаешь?

– Я не против.

– Но ты догадываешься, почему тебе отдали это дело?

– Нет.

– Это висяк, парень. Никто не хочет с ним связываться. Если ты его раскроешь, всю славу заберет твой начальник. Если нет, будет на кого спихнуть. Ты уж извини, что я говорю с тобой так открыто, но моя задача как можно быстрее разобраться со всем этим. И мне нужен тут человек, которому я могу доверять, который будет заинтересован в том, чтобы я получил как можно больше сведений.

Марк испытующе посмотрел на Томми. Тот наморщил лоб, напряженно переваривая информацию. Затем он поднял глаза, посмотрев на Андерсена самым что ни на есть чистым и честным взглядом.

– Я понимаю вас, сэр. Я знаю, что у меня тут нет друзей. Но и вы поймите меня, мне сказали, чтобы я обо всём делился с шерифом, иначе у меня будут проблемы. Вы честны со мной, я хочу быть честным с вами.

– Это ради Бога. Кстати, не возражаешь, если я посмотрю дело тут? У вас в офисе нездоровая атмосфера. А я люблю работать в более мягких условиях.

– Я знаю, сэр.

– В смысле?

– Если честно, то я немного ваш фанат. Вы стольких маньяков поймали! Если честно, для меня большая честь работать с вами. И не важно, что говорят остальные, – сказал Томми, уже не пряча свое восхищение.

«Так вот ты почему такой деревянный был, ты мой фанат», – подумал Марк, отпивая кофе.

– А что про меня говорят остальные?

– Глупости, сэр.

– А, ну хорошо, что не умности. А теперь, если ты не возражаешь, я бы хотел посмотреть дело.

– Да, конечно, сейчас принесу, – бодро сказал Том и, резко поднявшись, отправился наверх.

Проводив его взглядом, Марк задумчиво посмотрел в окно. Всё же жалко парня, которому с его честностью предстояла крайне нелегкая жизнь с этим жирдяем шерифом, одни часы которого тянули примерно на шестимесячное шерифское жалование. Он поставил кружку на место. Впрочем, какая ему разница до этого. До пенсии не так уж и много, и стоит лучше подумать о домике, который он присмотрел недалеко от Сайрен Бич. В конечном счете, у каждого свои грехи.

Томми спустился не сразу, видно, пришлось немного отчитаться, лишь потом принести ему папку. Допив кофе, Андерсен открыл первую страницу. Фото были цветными, хорошими, сразу видно, все старались на совесть. Он внимательно изучил порезы. Особенно на шее.

Что ж, Альфред был прав, всё действительно указывало на «Веселого ублюдка». Именно так он и начинал, с таких же небольших глубоких полосок на горле. Только вот семейными парами не вырезал, да и подбирались места и люди так, чтобы никто не видел их. И явно не в доме, который просматривался со всех сторон, где любой из соседей мог тебя увидеть. А тут же всё напоказ.

– Странно, – сказал Марк, рассматривая фотографии.

– Что странно? – напрягся Томми, наблюдая за каждым его действием.

– Многое странно. И в то же время вы были абсолютно правы, что вызвали меня, это действительно человек, который старается копировать стиль «ублюдка». Скажи, как ты догадался, что это именно он, ведь на первых жертвах он ещё не рисовал своих фирменных улыбок.

– Я же говорил, что я ваш фанат, а, стало быть, я изучал все дела, вот и выдвинул свою гипотезу.

– Так, Томми, давай больше без этого фанатизма, – бросил Андерсен, ненавидя эти восторженные отклики о его работе, – мешает это. Значит, именно ты выдвинул эту гипотезу, да? И уже потом вызвали меня, а тебе отдали дело?

– Да.

– Хорошо, – сухо сказал Майк, наконец-то намечая в голове план действий. – А теперь, если ты не возражаешь, поехали, пообщаемся с нашими ребятами.

– Конечно, сэр. Я с большим удовольствием посмотрю, как вы работаете.

– И отлично.

* * *

Дом Ашеров был двухэтажный, серый, с облупившейся краской. Марк остановился возле двери. На мгновение его охватило странное предчувствие, интуитивное, которое бывает, когда он обычно стоит на верном пути. Он аккуратно постучался в дверь, а затем услышал женские шаги. Мягкие, аккуратные. Он давно научился отличать женскую походку от мужской.

Ему открыла высокая, красивая, но в тоже время спокойная и немного стесняющаяся своей эффектной внешности женщина. На вид ей было около тридцати пяти. Марк вежливо улыбнулся и представился, стараясь быть как можно вежливее. Ему импонировали такие женщины, особенно если они старались не выделяться нарядом.

– Добрый день, миссис, я детектив Андерсен, по делу об убийстве. Мне бы хотелось поговорить с мальчиками.

– Миссис Мэри Стоун. Но с ними уже говорили, – тихо сказала она и аккуратно поправила черную кудряшку, скатившуюся на ее широкий лоб.

Марк, не отрываясь, смотрел на это элегантное, красивое, едва уловимое великолепие. Какой жест, казалось бы, он был таким простым, как вот, это уже пример искусства. Изящные тонкие пальцы, рука, локоть, гладкая кожа, манящее движение вверх и мужчину неимоверно быстро уносит в открытый океан внутренних эмоций.

Он махнул головой, такое было с ним очень давно, настолько давно, что даже не помнил, когда это точно было.