ХАОС

«Список на обратной стороне записки представлял из себя энное количество пунктов, рядом с каждым из которых мы аккуратно подписывали адрес, где было припрятано содержимое конкретного пункта – короче, вещь, что попросил конкретный житель. Адрес (точнее, «адрес») писался в шутливой и тем не менее достаточно понятной форме – так, чтобы житель непременно мог найти то, что просил. За пример возьму фрагмент одного из списков:

«1) «Волшебник Изумрудного города»: большой куст под дубом, площадка детского сада».

И так как все знали, что детский сад в Зоне-1 один, то найти книгу, завернутую в чёрный пакет, в большом кусте под дубом становилось, да, проблемой, но вполне разрешимой.

Так мы поступали с каждым предметом. Всегда надеялись, что охрана, которая осматривала парадные не очень часто и не совсем внимательно, никогда не увидит ни одну из наших записок – а тем более списков – на доске объявлений. Но чтобы надежда была покрепче, записки завешивались детскими рисунками. В этом тоже был свой символизм. Мы не стремились бороться путём насилия. Хотя в конце концов и наша борьба оказалась в крови».

Почти в каждом постапокалиптическом мире у заражённых есть свои особенности. Хаос не стал исключением. Нелюди, мертвецы, зомби, просто трупы – всё это имена заражённых. Более официальное, конечно же, нелюди. Их особенностью служат повышенные инстинкты, сила и встречающаяся далеко не у всех зомби скорость. Среди инстинктов первое место делят обоняние и слух. Естественно, более молодые особи лучше чувствуют плоть и реагируют на шум. Учуяв приятный запах крови, они без особого труда способны выйти на след своей потенциальной жертвы, а если нужно будет ускориться, то побегут трусцой (это их максимальная скорость). Опять-таки всё зависит от возраста заражённого. Люди, обратившиеся в молодом возрасте или хотя бы в среднем, конечно, будут иметь возможность передвигаться быстрее стариков. Однако со временем уровень и их особенностей понизится. «Просто трупы» гниют, из-за чего замедляются инстинкты, наравне с силой, скоростью и рефлексами.

С точки зрения биологических процессов никто не берётся объяснять их природу. Возможно, в некоторых городах России существуют научные центры, где проводят тщательные исследования, правда, к сожалению, точно ничего об этом неизвестно. Когда будет изобретено лекарство? Появится ли прививка, чтобы защититься от укуса? Никто не знает ответов или, по крайней мере, не стремится сообщать их остальным.

Чисто логически можно прийти к выводу, что лекарство, если оно будет, следует давать заражённому до окончательного момента обращения, то есть, когда он ещё дышит. После того, как сердце остановится, человека будет уже не спасти. Начнётся гниение, кожа посереет, глаза побелеют, а число волос уменьшится в несколько раз. Когда это произойдёт, мужчина, женщина или ребёнок окажутся мертвы. Такова суровая правда нового мира.

Делая вылазки и сталкиваясь с нелюдями, Дима с друзьями освоили некоторые навыки борьбы с ними. Например: чтобы убить заражённого одним выстрелом, надо стрелять ему в голову. Да, мозг нелюдя не умирает, он просто начинает работать на инстинктивном уровне: хочу есть, значит надо искать пищу – примерно так. Однако благодаря этому «пуля в мозг» и есть самая экономная защита. Ещё есть вариант разорвать нелюдя на куски, например, выстрелом из дробовика или, ещё лучше, взрывом гранаты. Увы, выстрел из дробовика не всегда может привести его к гибели. Почему? Представьте себе две половины тела, где одна – это ноги, а другая – туловище, руки и, самое важное, голова. Пока жива голова, жив и мертвец. Самое нужное правило за пределами Зоны, которое усвоила для себя команда – это бить в голову.

Бить в голову всем и вся, пока мозги врагов не превратятся в розовую кашу – ещё одна правда нового мира.

Тем временем Дима направлялся в сторону Татарского переулка. На всякий случай он то и дело посматривал на крыши домов и прикидывал места, где можно было бы спрятаться.

«Порой казалось, что за тобой кто-то наблюдает, медленно идёт по пятам, не теряя тебя из виду. За каждым углом мог притаиться шпион. Вон глубокая и чёрная арка. Наполовину она светлая, зримая, но только до середины, где внезапно становится чёрной, словно портал в другую реальность, из которой за тобой прямо сейчас наблюдают чьи-то глаза. Так только кажется. Но ты всё равно увеличиваешь длину шага. Вон неприятно скрипнули качели, тронулась карусель и медленно пошла по кругу, словно кого-то гипнотизируя. Ты прошёл пустую детскую площадку, миновал просторное футбольное поле за высоким забором. Вот со всех сторон наползает холодный туман, и напряжение становится острее. Ты глядишь наверх и видишь туман. Дома тонут в этом тумане, который оставляет нетронутыми лишь блестящие косые крыши… Ты продолжаешь идти, окутанный туманом, слыша, как неприятно где-то позади всё ещё скрипят качели и карусель… Ты продолжаешь идти. Ты словно ёжик в тумане… Ты совсем один».

На крышах и улицах охрана обычно появлялась в 7:50 утра, когда все шли на работу, а уходила в 10 вечера, когда объявлялся комендантский час. А ночью слежка считалась излишней, разве что пограничники оставались на своих постах. Губернатор жил с мыслью, что люди достаточно запуганы и с головой погружены в рутину, чтобы бодрствовать ночью (или, может, дарил таким образом свободную спокойную ночь). Кстати, охранникам (сейчас заменим это слово на другое) за тенденцию в одно время отращивать длинные бороды и заплетать их в тоненькие косички жители дали необычное и шутливое прозвище: дин-гиоры, или просто дины. (Дин Гиор – единственный Солдат Волшебника Гудвина из цикла книг Александра Волкова о Изумрудном городе; характер щепетильный – любит ухаживать за своей бородой, расчёсывая её с утра до вечера хрустальным гребешком, а иногда заплетая её в косу.)

Оказавшись во дворе, Дима прошёл к гаражам и постучал три раза в один из них. Внутри послышались шаги, и через мгновение одна из металлических панелей немного приоткрылась. Из гаража выглянул здоровый мужик примерно возраста Димы. У него были жёсткие каштановые волосы и поросшее щетиной лицо. А звали его Женя Медведев. Непонятно, кличку Медведь ему дали из-за фамилии или из-за роста, который был под два метра и, видимо, послужил наравне с широкими плечами отличным резюме для того, чтобы Женя стал дином оружейного склада Зоны-1.

Отвращение к своему занятию у Жени стремительно выросло ещё в первый год жизни в Зоне-1. Однако вершиной этого чувства и тем переломным моментом, когда отвращение переросло в ненависть, стало убийство на его глазах организатора забастовки, которая произошла в июле прошлого года. Его забили дины прикладами автоматов, после того как Губернатор отдал приказ.

Это случилось в жаркий летний день. Видимо, настолько жаркий, что у гиоров прямо закипела ярость на нарушителя, который убил их товарища во время забастовки.

И вот они повалили его на пол в тренажёрном зале и стали бить, бить и бить. А Женя смотрел на всё это и страшно ненавидел себя за то, что не может вмешаться. Он не был готов оказаться на месте нарушителя.

Потом он не спал всю ночь. Вместо этого смотрел на себя в зеркало и задавался вопросом, почему он, сильный и уверенный в себе парень, в момент превратился в слабого и робкого паренька. Потом следующие несколько ночей ему снились кошмары, в которых он с клыками и красными белками глаз сам избивал того нарушителя.

Спустя месяц он встретил одного человека с седой головой, который что-то не поделил с одним гиором. Тогда Женя вмешался и сказал коллеге, что сам поговорит с нарушителем, и, если что, отведёт его, куда нужно.

Но никуда он его не отвёл.

– Здорово, Димон! – сказал Женя и впустил друга внутрь. – А где Лисица? Ой, то есть Даша? – спросил он, запирая дверь на засов.

– Ей что-то не здоровилось вчера, поэтому сегодня я один буду, – объяснил Дима. – А ты почему пришёл?

– Да вот не спалось чё-то. Подумал, может, сегодня с вами сходить. Втроём-то безопаснее да и веселее будет.

– И сильно ей не здоровится? – послышалось вдруг из конца гаража.

К ним подошёл невысокий мужчина с короткими седыми волосами и бородой. На вид ему можно было дать лет шестьдесят. За седину и, естественно, большой ум, нажитый годами, его называли Дед. Это ему пришла идея совершать вылазки.

Когда-то его грубо остановил дин-гиор в режим комендантского часа. Дед ему нагрубил, высвободил руку и послал на всем известные три буквы, сказав, что хочет погулять под луной. Тогда страж порядка не на шутку взбеленился, схватил его за шкирку и пригрозил арестом. Однако Женя был тут как тут, вмешался в конфликт и свёл на нет все разногласия. Он сам проводил Деда домой, а тот помог ему на многое открыть глаза, ведя с ним тихий и неторопливый разговор, пока они шли по ночным улицам.

А для Димы Дед стал отцом, которого у парня никогда не было. В Кеше (настоящее имя Деда) Дима почувствовал то обаяние, которое отцы дарят своим сыновьям и благодаря которому сыновья во всём стремятся быть похожими на них.

В Хаосе Дед никогда ещё не находился на волосок от гибели. «Это, конечно, всегда будет лишь вопросом времени», – думал он в то время, когда не работал главным дворником Зоны-1, содержащим ещё один гараж с мётлами, совками, вёдрами и многим другим.

Время, видимо, его любило.

– Здорово, Кеш, – поздоровался Дима и пожал протянутую руку. Тусклый свет настольной лампы поймал на его лице улыбку. – Да обычная простуда Дашу прихватила. В целом всё нормально. Сказала, что сходит в лазарет за лекарствами. Но я так подумал и решил, что ей отлежаться лучше будет.

– И правильно подумал, – согласился тотчас же Кеша. – Когда простужен, голова туго соображает, а тело, вообще, как парализованное. Чего уж говорить…

– Ну да, – согласился Дима.

– Тогда что, давай я с Медведем сегодня схожу, а в следующий раз вы с Лисицей? Отойдём от графика, раз уж так вышло, – предложил Кеша и сел за стол.

Но Дима предпочёл иной вариант:

– Может, я с Жекой сегодня схожу? – сказал он и кивнул на друга-здоровяка. – Вдвоём мы куда больше принесём.

– Думаешь, я уже не форме? – пошутил Кеша.

– Нет, что ты… Я не про то…

– Да шучу я! Конечно, если хотите, вместе идите. Проблем нет.

Бродяга посмотрел на Медведя, а тот выпрямился во весь рост, едва не коснувшись потолка макушкой, опустил на голову широкую ладонь и, отдав честь, твёрдо сказал:

– Всегда готов!

Обычно пары в вылазках были следующими: первая – Дима и Даша, вторая – Кеша и Женя. И так вылазка за вылазкой, но сегодня планы предпочли измениться.

– Значит, так. – Кеша поманил их к столу. Перед ним лежала карта Санкт-Петербурга. – Сегодня планировалось в очередной раз выйти на Большом проспекте. Думаю, вам лучше сходить до Каменноостровского, а дальше можете до Карповки, например, дойти. А можете и на Каменноостровском задержаться – заскочить там в дома, магазины. Что-то из списка точно найдёте. Но помните: главное – осторожность. Нелюди, люди, всё возможно. Враги не расслабляются. Вам тоже не нужно.

– Я думаю сразу на Каменноостровском тогда и выйти лучше. А там как пойдёт, – прикинул Женя.

– Да делайте, как знаете. Главное, чтобы проблем было всё-таки «до хрена», а не до…

В полшестого Медведь и Бродяга вышли из гаража. Лучше всего было вернуться в полвосьмого, за полчаса до начала рабочего дня. Однако каждый раз, совершая вылазку, никто не знал, в какое время окажется в Зоне, да и окажется ли вообще. Каждый раз голову будоражила мысль, что сегодня Хаос разозлится и не выпустит никого обратно.

Женя открыл люк, и Дима первым спустился в подземный туннель. Идя по длинному переходу, фонариком освещая себе путь, он достал две бумажки и сказал:

– Сегодня у нас два списка. По десять пунктов в каждом. За два часа управимся?

Женя смутился:

– Управимся? А когда это мы не справлялись с двадцатью пунктами?

– Да я ни к тому, что не справимся. Неправильно выразился, – поправился Дима. – Просто, возможно, мы всё, что можно было, уже из Хаоса перетащили. Не думал об этом?

– Ты хочешь сказать, за год мы перетащили 451 миллион книг?..

– 451? – не понял Дима.

Женя рассмеялся:

– Ты серьёзно не уловил отсылку?

– Нет, – честно признался Дима.

– Ладно, – решил привести друга к истине Женя. – Огонь. Пожарные. Саламандра. Механический пёс. «Жечь было наслаждением…» Ну, вспомнил?..

В воздухе повисла пауза. Женя внимательно разглядывал лицо друга и светил на него фонариком в надежде, что так он быстрее вспомнит. Медведь словно вообще позабыл о том, что идёт по тёмному туннелю в жуткой канализации.

И тут нога наступила на что-то мягкое, покоившееся под тонким слоем воды. Мерзкая скользкая крыса протяжно пискнула и рванула со всех лап подальше от людей.

– Ё! – испугался Женя и беспокойно заводил лучом света по туннелю. – Грёбанные крысы! Ненавижу крыс!..

– Вспомнил! – воскликнул Дима. – Блин, я вспомнил. Огонь, пожарные, саламандра, механический пёс, «Жечь было наслаждением…» – это же всё из… «Мы»?..

– Да ты чё?..

– Готов поспорить, что ты и «Мы» никогда в руки не брал. Что ты читаешь вообще? Комиксы только? – негодовал Женя.

– Нет, просто в свободное время сам понемногу писать пробую, – ответил на это Дима.

– И как продвигается?..

– Ну, сценарно хорошо. А по тексту работать ещё надо. Да и к тому же рисовать я не умею…

– Погоди! – перебил его Женя. – Так ты, что, комиксы пишешь?

– Ну да. Я же только их и читаю, – улыбнулся Дима.

– Прикольно…

Туннель погрузился в весёлый громкий смех…

Наконец они остановились перед высокой лестницей. Женя выключил фонарик, поднялся по скользким перекладинам, открыл люк и вылез наружу. Бродяга полез следом.

Они оказались на Каменноостровском проспекте прямо перед домом очень похожим на замок. У него были две массивные высокие башни, благодаря которым он казался самой непреступной крепостью в мире. Даже спустя два года это ощущение не пропадало, хотя он был заброшен, и некому было его защищать. Да и не от кого. Время как будто остановилось, о чём свидетельствовал пустой циферблат на вершине одной из башен. При этом над крепостью по-прежнему вставало солнце, напоминая о своей свободе.

Солнце уже потихоньку начинало просыпаться и готовиться в очередной раз залить улицы своими лучами. Повреждённые временем и апокалипсисом дома под светом лучей смывали с себя старость и возвращали красоту. По-прежнему они возвышались над улицами, словно атланты, поддерживая небо. Теперь спустя почти два года их окружала тишина, которая совсем не отвлекала от дел. Однако, несмотря на эту тишину, город уснуть не мог. Вот уже два года он ни минуты не спал и не отдыхал, а только медленно умирал.

Песчинка за песчинкой приближался последний закат города.

– Ну что? Пошли тогда вон… Туда! – сказал Медведь, указывая на здание слева от дома с башнями. К тому, что город умирает, Женя привык. На самом деле, все, кто бывал в Хаосе, смогли к этому привыкнуть.

Друзья зашли в здание и стали подниматься на первый этаж. Там они побывали в небольшой квартире, где ничего не нашли. Шкафы, тумбочки были пусты. Бывало так, что жители Зоны просили найти кое-что в их прошлых квартирах, которые они покидали в спешке эвакуации. Зачастую Дед или Бродяга, или Лисица, или Медведь действительно находили там это кое-что. Однако иногда в комнатах всё было перевёрнуто с ног на голову: выдернутые пустые ящики, сломанная мебель, кровь на обоях. В таком помещении, да и вообще в любом другом, пережившем апокалипсис, следовало быть крайне осторожным: ведь если не люди там затаились, то хотя бы нелюди, в любую минуту готовые напрыгнуть на человека, как только дверь аккуратно качнётся на петлях и тихонько заскрипит…

Квартиры на втором этаже мало отличались от тех, что были на первом. Через некоторое время Медведь и Бродяга уже поднимались на третий этаж, потом на четвёртый, пятый и… Наконец шестой – последний.

Бродяга подошёл к квартире под номером 50, держа револьвер наготове, кивнул другу, и тот распахнул дверь, внезапно выпустив нелюдей!

(После того случая число 50 стало для них несчастливым.)

Мертвецы медленно друг за другом тащились на Диму, выставим вперёд свои костлявые руки. Они хрипло кричали, погружая любого неподготовленного человека в пучину страха.

Отскочив подальше от нелюдей, Бродяга стал опустошать барабан револьвера. Первый мертвец упал замертво, то же сделал и второй. А Медведь тем временем запрыгнул на третью ступеньку следующей лестницы и спустил курок дробовика.

Гнилые головы нелюдей разлетелись на мелкие кусочки, забрызгав стены кровью.

– Хоть что-то сегодня интересное, – развеселился Женя и взглянул на Диму.

Тот исказил рот в подобии улыбки, не разделяя радости друга. И хотя он не в первый раз видел салют из мозгов прямо у себя перед носом, от такого зрелища ему до сих пор становилось как-то не по себе. Каждый раз он чувствовал, как, замедляясь, тошнота подступает к горлу, а голова начинает кружится, словно от глотка чего-то крепкого. Однако чувства эти почти сразу проходили, правда, всё равно оставляя неприятный осадок.

– Да… – протянул Женя уже в квартире, глядя на грязные полы и стены. В длинном коридоре были разбросаны осколки стекла, куски одежды, обглоданные кости, криво висели изодранные картины. На обоях красовались следы когтей. В некоторых местах обои почти полностью отходили от стен, касаясь верхушками окровавленного пола. Во всей квартире стояла ужасная вонь.

Дима прошёл дальше по коридору, зашёл на кухню и ужаснулся. На полу лежал небольшой скелет с красными от крови костями, покрытыми в некоторых местах кусками плоти. На том месте, где раньше было лицо, осталась только бордовая маска, а вместо глаз куда-то в потолок смотрели две чёрные дыры. Широко открыв рот, скелет, словно пытался кричать, звать на помощь, в ужасе и боли изогнув шею. Но его как будто никто не слышал. Так тихо он кричал, или просто некому было прийти и спасти его?

– Сука… – Тяжело дыша, Дима вернулся в коридор и притворил дверь.

– Что там? – неожиданно спросил Женя.

Дима посмотрел ему в глаза и произнёс одно только слово:

– Смерть.

Уже из которой квартиры они выходили с пустыми рюкзаками.

– Это вроде последний этаж. Погнали на чердак. Покурим, – предложил Женя.

– А список? – напомнил Дима. – Ничего же не нашли.

– У нас времени ещё вагон. Больше часа можем ходить. К тому же, ничего страшного не произойдёт, если в этот раз мы в 7:45, например, придём. Помнишь, как в тот раз! В 7:40, кажется, мы вернулись?

– Ну… в 41, – уточнил Дима. – Ладно, пошли. Перекурить в любом случае нужно.

На крыше было тепло и уютно. Восход всё увереннее расхаживал по пустынным улицам, вселяя какую-то надежду.

С высоты птичьего полёта город был, словно на ладони. Каменноостровский проспект стрелой уходил куда-то вперёд мимо домов, будто пролетал к цели мимо бьющихся на поле битвы врагов.

– Красиво, – заметил Женя, прикурил сигарету и потушил спичку.

Дима выпустил облако дыма. Там в последней квартире, он только сейчас это понял, возможно, лежал скелет ребёнка. Эта мысль мгновенно выдернула из него жизнерадостность. Сегодня он точно больше не сможет спокойно идти с Женей по канализации, шутя так, как будто они идут по ночному парку.

– Было бы красиво. Но Хаос, – с горечью произнёс он.

– Да, Хаос. Ты прав, – согласился Женя.

Скинув пустые рюкзаки на блестящую крышу, они молча курили и смотрели куда-то вдаль. Их взгляд, казалось, пронизывал весь город, доходя до самых его окраин.

– Жень, а вот как ты думаешь, сможем ли мы когда-нибудь вернуться хоть к какому-то подобию прошлой жизни? Сможем ли мы что-то по-настоящему изменить в Зоне? Сделать, если не весь мир, то как минимум её лучше? – спросил наконец Дима.

– Прошлого уже точно вернёшь, – ответил на это Женя. – А сделать Зону лучше… Не знаю, с таким губернатором и охраной вряд ли получится.

– Так может нам пора прекратить вылазки и заняться чем-то более серьёзным?

– Ты имеешь в виду революцию? – Женя с прищуром посмотрел на Диму и затянулся дымом.

Дима пожал плечами и тоже поднёс к губам сигарету:

– Не знаю. Просто мы так всё ловко провернули с вылазками, что, я думаю, и революцией могли бы заняться. Ты так не считаешь?

В ответ Женя хмыкнул:

– Хм, «могли бы». Для революции людей побольше надо будет. Ещё партию создать желательно.

– Так людей явно будет предостаточно! – Дима даже вскинул руки, зажав в пальцах тлеющую сигарету. – Мы сможем собрать хоть двести человек, я тебе гарантирую. Ну, ладно не двести. Но сто точно! Представляешь, что будет, когда эта толпа ворвётся в штаб охраны, выйдет с автоматами на площадь и потребует голову губернатора!

Сказав всё это, Дима глубоко затянулся и спросил:

– Ну как план?..

– Как план? – поднял и сразу опустил глаза Женя. – План хорош. Даже очень. Но боюсь только ничего не выйдет.

– Почему?

– Да потому что. Ты вот так всё легко и красиво обрисовал, но забыл, что сам-то никогда не убивал. Я живых людей имею в виду. Мне доводилось их убивать. Как-то раз мы вышли с загонщиками (теми динами, кто «отпугивает» от Зоны нелюдей и уводит их подальше от неё; ты наверняка слышал, что этих динов так называют) в Хаос и наткнулись на грузовик. А ещё холодно было: зима, начало декабря, кажется. И вот мы идём, «отпугиваем» нелюдей – ну, загоняем их толпами во дворы или гасим на месте – и вдруг видим этот грузовик. Я впереди тогда шёл. Ну, говорю, мол, «Эй, смотрите, грузовик», на меня тут же шикает главный наш и жестами показывает, типа «всем оставаться на месте», а сам подходит к этому грузовику, встаёт на подножку, пробует открыть дверцу, и вдруг внутри кто-то со всей силы бьёт в дверцу, и главный летит прямо на асфальт. И между тем этот кто-то – зрелый почти уже старый мужик, который взял в руки оружие, просто потому что пришлось – вздёргивает автомат, кричит: «Завалю, суку!» – и уже целится в нашего главного. В тот момент, не знаю как, мне хватило яиц вмешаться. Я выстрелил и спас главного. Тот из грузовика рухнул на асфальт уже без признаков жизни. Главный потом всё хвалил меня за то, что я не замешкался, спас его. Он, когда упал, ногу сломал, мы его дотащили. Врачи же снова поставили его на обе ноги, вот только кость заживала слишком долго и не так срослась, а снова ломать и дать срастись по новой врачи не решились: какое-то место там сложное или в другом причина… Понимаешь, из-за этой истории я как-то, не знаю, почувствовал, осознал, что Хаос мало чем отличается от обычной войны – разве что масштабы намного крупнее. Тот мужик из грузовика не был похож на убийцу, хотя захотел убить одного из наших. И потом, когда забили того парня… Блин, а я же тебе не рассказывал… Расскажу как-нибудь… В общем, когда на моих глазах забили человека, я понял – война повсюду. Все убивают по разным причинам. И самое страшное, что убийства смешиваются с каким-то безумием. Находятся те, кому нравится то, что они делают. Я стоял поражённый мыслью, которая в одночасье сделала меня таким слабым и беспомощным, и не в силах был вернуться в реальность, пока охрана не отступила от безжизненного тела.

– Возможно, я должен говорить, что исправить всё мы можем только при помощи кулаков, но в то же время я не хочу, чтобы на улицах Зоны начались массовые убийства. Я не хочу, чтобы люди забивали других людей. Потому что тогда война совсем выйдет из берегов, Хаос прорвётся внутрь и затопит всё на своём пути.

Слушая друга, Дима ловил себя только на одной мысли: «Мы не просто на войне. Мы на войне, у которой уже никогда не будет конца».

– Знаешь, по поводу вылазок… – начал Медведь, прислонился к трубе дымохода и в очередной раз поднёс к губам сигарету. – Я не согласен, что это менее серьёзно, чем та же революция. Мне кажется, когда-нибудь мы принесём людям столько радости, что никто не сможет её отнять. Тогда войны станет немного меньше.

– И как долго этого ждать? – спросил Дима.

– Сколько придётся. Может, год, может, два. Может, пятнадцать лет.

– Пятнадцать лет. Прожить бы столько, – сказал Бродяга, кинул окурок на крышу и подобрал рюкзак.

– Не переживай, Димон, ты точно проживёшь.

С этими словами Женя тоже накинул на плечи рюкзак, подобрал дробовик и отправился вслед за другом обратно на поле битвы.

Порой судьба удивительным образом дарит подарки тем, кто не отчаивается. Так произошло в случае Димы и Жени.

Забежав в соседний дом, они чудесным образом нашли там почти всё, что было в обоих списках. Затем, пробежав ещё квартал, они наткнулись на небольшой магазин.

– Даже до Карповки не пришлось идти! – сказал Бродяга, запихивая в рюкзак две большие упаковки бумаги и пакеты с цветными ручками.

Прикуривая сигарету от найденной в магазине зажигалки, Медведь вышел на воздух. Сразу за ним посреди Каменноостровского проспекта оказался и Бродяга. Щёлкнула зажигалка, и кончик сигареты Бродяги подпалил огонёк.