История глупых совпадений…

– Ну прости меня, я постараюсь завтра прийти пораньше. Честно-честно. – сложила я руки в умоляющем жесте. – Иди я тебя поцелую.

– Не надо меня целовать. Так, убери свои руки от меня! Убери, слышишь. Не трогай меня. Ты вообще не думаешь обо мне! У меня, между прочим, тоже есть чувства! И я хочу видеть тебя не только по утрам, когда ты сонного меня тискаешь, понятно.

– Понятно, – улыбнулась я. – Иди сюда, поцелую.

– Запомни раз и навсегда! Буквально, пять минут назад было принято решение обратиться в фонд защиты фамильяров!

– Сизи, у нас нет такого фонда, – ответила я, и подхватила на руки этого ворчуна. – А всё почему? А потому, что ты единственный и неповторимый! – не удержавшись, чмокнула Сизи в мордочку.

– Ну конечно, я самый неповторимый фамильяр в мире, можно сказать, сокровище, а ты так ко мне относишься. Тебе не стыдно?

– Стыдно, очень стыдно, мой хороший. – потёрлась носом, о мягкий мех. – Я тебе ещё не говорила, что ты у меня самый лучший во всех мирах?

Подняв взгляд, выхватила в отражение большую прихожую, заставленную коробками, и уставшую русоволосую девушку с красивым, и невероятно милым и пушистым белоснежным горностаем, с такими же белоснежными крыльями.

– Не подлизывайся, – буркнуло моё белоснежное сокровище.

– Не буду… а я есть хочу…

– Тоже мне новость. – сморщил мордочку Сизи, – иди мой руки, и на кухню.

– Кстати, ты уже выбрал что-нибудь? – прокричала из ванной.

– Да, мне понравилось два варианта.

– Показывай, – садясь за стол, скомандовала я. – Мм-м… салатик…

– Да, креветки, кстати, закончились, я заказал ещё.

– Ты ж моя умницы. – прошамкала, уплетая фирменный салат Сизи.

– Смотри, – в воздухе заискрился галоэкран. – Это первый вариант.

– Мм-м… очень красиво, это откуда?

– Я тут полистал несколько журналов, сейчас модно всякое такое, железяки и кирпич, а мне это не нравится. Для себя бы, я, конечно, выбрал вот такое.

На экране замелькали картинки, ну что ж, этого следовало ожидать… воплощение царской роскоши и изысканности, с выражением могущества и величия. Тут было всё, своды, купола и арки, объёмные колонны, скульптуры богов, гладиаторов, воинов в человеческий рост, небольшие бюсты военачальников, львиные образы, малахитовые вазы, серебряные чаши, бронзовые подсвечники в виде мифических существ или деревьев, украшенные кувшины и кубки с фигурами, прославляющими Императоров, а также панно с древними мотивами, расписные подушки, ковры со строгим геометрическим орнаментом. Лепные элементы в обрамлении зеркал, в оформление цоколя, бордюра или карниза. Мебель выглядит дорого, что не удивительно, при инкрустации драгоценными металлами. Круглые столы и стулья с ножками звериных лап, декорированные резьбой, позолотой, накладками из панциря черепахи или слоновой кости.

– А второй вариант?

– Так и знал, что не понравится, – насупился Сизи.

– Сизи, у нас Император живёт скромнее… – подняла бровь я.

– Скучная ты…

– Давай второй вариант.

Сизи, знает меня как никто, и замелькавшие картинки, доказали это в очередной раз. Тонкое очарование экзотики и легкого шика. Гармония из узорной ковки, мозаики, перламутра, стрельчатых арок и дверных проемов и обилие атласных подушек. Штукатурка нейтрального оттенка, резное дерево, стеклянная мозаика, стенные ниши, в которых располагаются лампы и светильники, низкая мебель со сложной, обтекаемой формой, декорированная резьбой, перламутром и узорной ковкой. Ковры и покрывала, тяжелые шторы и портьеры, огромное количество подушек, что добавляет помещению удивительного уюта. Всё это разбавлено массивными вазами, предметами из чеканного серебра и бронзы, ажурными решетками и сувенирами из цветного стекла и керамики. И, наконец, она, царица люстра! Именно царица, ведь именно игра света способна вдохнуть в дом жизнь и придать обстановке подлинную гармонию. Она объемная и вычурная, в оформлении абажура следует все там же принципам – узоры, ковка и цветное стекло, возможно, хрусталь, а дополнением к ней служат многочисленные цветные светильники.

– Сизи, ты гений! Второй вариант. Однозначно. Смотри, комнаты с северной стороны оформить в тёплых тонах, а с южной стороны и в ванной подобрать холодные оттенки. Что скажешь?

– Согласен. Когда начнём?

– Мм-м… на выходных?

– Мы уже год живём на коробках, из мебели у нас кухонный гарнитур, диван, шкаф и твоя кровать, и то, это всё досталось нам от прежних жильцов. То, что ты оттягиваешь момент, и не приводишь квартиру в должный вид, говорит о том, что ты подсознательно не считаешь этот дом своим.

– Сизи, завязывай пастись на психологических форумах. И ты и я знаем, у меня просто нет времени…

– Время у тебя есть, ты просто боишься.

– Я не боюсь. – буркнула я. – Мне некогда.

– Отлично, раз не боишься, тогда поехали, вот адрес.

– И что там?

– Студия интерьера, которая разработала этот вариант дизайна, у них же там и магазин, и договор заключишь сразу.

– Си-и-зи-и-и…– простонала я.

– Ну что, Си-и-зи-и-и? – перекривлял меня фамильяр. – Что? Ты сама понимаешь, что так не должно дальше продолжаться! Ты живёшь прошлым, а надо жить настоящим! Вот это, – ткнул лапкой в монитор, горностай. – Твоя мечта, и ты можешь её исполнить, но ты трусишь! Боишься исполнения своей мечты!

– Я не боюсь! Слышишь, не боюсь! – рассердилась я. – И это не мечта! Это, всего лишь квартира!

– В которой вы должны были жить вместе! – крикнул в ответ Сизи. – Но его нет! Слышишь! Нет! А ты есть! И Тим не захотел бы видеть всё это! – обвёл лапкой кучу коробок Сизи. – Тим купил эту квартиру для тебя!

– Именно! Для меня! А не для нас!!! Он врал! Всё время врал! Он не собирался жить со мной тут! Он бросил меня, как и собирался!..

Тим. Тимоти Брайт. Занудный, пакостный, и прыщавый мальчишка, вечно дёргавший меня за косы. Тим был старше меня на четыре года, и когда они с отцом приезжали к нам, а это было очень часто, для меня вечер, день или утро, не важно, когда и где, превращались в нескончаемую войну с Тимом Брайтом. До четырнадцати лет, я думала, что обязательно убью его, но потом он поступил учиться в закрытую Военную Академию, а мы с братом остались сиротами… авиакатастрофа… и нашим опекуном стал Шерридан Брайт, отец Тима, и наш с братом крёстный. Дядя Шерр, любил нас безмерно, и мы платили ему тем же. То горе, что обрушилось на нас, мы пережили вместе… Жизнь постепенно стала налаживаться, мы с братом окончили школу, выбрали профессии, и рванули грызть гранит науки с особым усердием. Академия Тима, была настолько закрытая и секретная, что ни о каких увольнительных и речи не было. Хотя, на мой взгляд, его скорее всего не выпускали оттуда из-за постоянных залётов. Оставались лишь редкие сеансы связи, раз в два-три месяца. А через семь лет домой вернулся статный красавец в чине старшего лейтенанта. Поражая всех девушек в округе харизмой, обаянием, синими очами, белозубой улыбкой и обходительными манерами. Всех, кроме меня… я всё так же видела того прыщавого и пакостного мальчишку, и как можно более презрительно отзывалась о всех его недалёких пассиях. А потом он уехал на две недели, вернулся домой, побыл пару дней, и опять уехал, и опять вернулся… так продолжалось три года. В какой момент я с замиранием начала слушать новости, и каждый раз вздрагивать от его красивого голоса, когда он, входя в дом, кричал: – Всем салют, я дома! – я не знаю… Я фыркала на каждое его слово, старалась меньше задерживаться в гостиной, когда он с братом садился играть в шахматы, или в библиотеке, когда он заходил поболтать с дядей. Всё закончилось два года назад… Тихий и скромный Седрик ухаживал так же, тихо и скромно. Редкие свидания, тихие прогулки, скромные букеты и робкие поцелуи. В один из таких вечеров, нас у крыльца дома и застал Тим, окинув смущенного Седрика весьма скептическим взглядом, хмыкнул и вошёл в дом. Как же меня это взбесило, спешно простившись с Седриком, кинулась в дом. Ох, с каким удовольствием я высказала ему всё что думаю о нём, о его безобразном поведении, о его отвратительном характере, обо всём! Яростно доказывая ему, что он не имеет никаких прав так общаться с моим женихом. Он слушал меня молча, а я злилась всё больше и больше… А потом… Потом он меня поцеловал…

Мы были счастливы, брат и дядя Шерр тоже были счастливы, влюблённым всегда кажется, что вместе с ними счастливы все. Скромная помолвка, в перерывах между его заданиями и моей работой, подготовка к свадьбе, и редкие, очень короткие, но такие радостные и трепетные встречи… В тот вечер мы были в опере… глупая и нелепая ссора, из-за подмигнувшего мне мужчины, абсолютно не знакомого мужчины. Тем же вечером, даже не попрощавшись, Тим уехал на очередное срочное задание. Двое суток он не звонил, не писал сообщений, а на третий день в дверь постучался представительный мужчина в военной форме… По одному его взгляду всё стало понятно… Я знала о чем приходят поговорить такие мужчины… Он тихим голосом говорил о том, что соболезнует, что майор Брайт герой, что его подвиг родина не забудет…

В тот момент я всеми силами пыталась сдержать дикое желание убить этого соболезнующего, стереть с его лица эту лживую мину… похороны были пышными и торжественными. Не было дождя, или снега, или грустно падающих листьев… Солнце слепило глаза как никогда, птицы наперебой приветствовали раннюю и тёплую весну. Мир жил, мир дышал, а Тимоти Брайт, в ворохе цветов тихо уезжал в жерло огромной печи. А дома нас ждал нотариус. Я стала единственной наследницей Тима, даже несмотря на то, что была всего лишь невестой, так я и узнала, что Тим купил отдельную огромную квартиру для нас. Мне она понравилась с первого взгляда, я переехала в неё через неделю после похорон. Брат остался с дядей, а я собрала вещи и уехала. Мне это нужно было. И именно тут я узнала, что Тим Брайт… Лжец…

Обычный тонкий конверт на имя Тимоти Брайта принесли через неделю. Сначала, я даже не поняла о чём речь… Тим был болен… ему оставалось жить три месяца… Он знал! Знал и лгал! Всё это время, он лгал. Не было бы свадьбы! Не было бы, путешествия! Не было бы нас! Ничего не было бы! Всё было ложью! Самой большой ложью Тимоти Брайта!

– Тим не бросил тебя… он погиб…

– Он умер ещё раньше, и ты знаешь об этом!

– Да! Знаю! – заорал Сизи. – А что он должен был сделать, по-твоему? Должен был рассказать всем вам, что он скоро умрёт? Должен был похоронить себя заранее? Неужели он не заслужил хотя бы кусочка счастья? Счастья с тобой! Ты видела, как загорались его глаза, стоило только упомянуть твоё имя? Ты видела, как он смотрел на тебя? Неужели ты хотела лишить его этого? Или ты хотела бы увидеть молодого и сильного мужчину на больничной койке? Да с таким диагнозом, как у него, даже самые сильные живут не больше трёх месяцев! А ваша любовь дала ему почти год! И он не разваливался на части, он до последнего был сильным! Он погиб как герой! Он спас шесть человек! Так и ты, будь сильной! Живи! Живи настоящим! Не упивайся жалостью к себе!

– Это не жалость! Это злость! Понимаешь! Злость!!!

– Нет! – ощерился Сизи. – Ты жалеешь себя! Ту себя, что видела в своих мечтах! Жалеешь о том, что уже никогда не сбудется! Ты так упиваешься жалостью к себе, что оттолкнула почти всех! Кто у тебя остался? Я? Работа? Всё! А дядя? А Скотт? А ребята? Им, думаешь легко? А Вита? А Мэри и Даг? Ты когда последний раз племянников видела? Ты в курсе, что они уже ходят? Да-да! Полгода как ходят! А что у них сила проснулась? А что Даг лопочет уже вовсю? Что ты видишь? Что ты знаешь? НИ-ЧЕ-ГО!!! Ты ведёшь себя как самая настоящая, самовлюблённая, эгоцентричная засранка! Да-да! И не смотри на меня так! Сколько это будет продолжаться? Сколько ты ещё будешь трепать нервы тем, кто тебя любит? Неужели ты настолько зациклена на себе, что тебе плевать на нас?! Ты можешь врать кому угодно и сколько угодно, но не мне, я часть тебя, и сейчас, мне как никогда хочется врезать тебе. За то, что ты делаешь нам всем больно! – выплёвывал как пощёчины слова Сизи.