Последняя Универсаль. Часть 2

– Ахиль – биоробот.

Лёгкая усмешка тронула подвижные губы Олимпии.

– Биоробот? Это то же самое, что жало змеи внутри яблока. В таком случае яблоко всегда опасно.

– Нет! Ахиль не такая!

– Не такая! По моему опыту роботы никогда не бывают преданными.

– Но как же тогда Тина? – возразил Густав, – Насколько мне известно, Тина очень предана тебе.

– Тина – другое дело.

– Ахиль – тоже!

Олимпия посмотрела на своего смутившегося собеседника:

– Ты её любишь? Любишь, ведь это правда?

– Да.

Густав опустил голову и посмотрел на сияющий зеркальный пол в доме Винвальда и Клары. Пол отразил все лица, присутствовавшие в комнате. От Олимпии не укрылось то, что Ахиль слегка вздрогнула и отвернулась. Олимпия улыбнулась, и на этот раз её глаза просияли добрым блеском. Она кивнула в сторону египтянки, протянула ей правую руку:

– Подойди ко мне.

Ахиль повиновалась и, выйдя верёд, приблизилась к сидению Олимпии.

Золото её одежд заблестело разноцветными сияющими бликами в огнях причудливых светильников, сделанных в форме цветов лилий и кувшинок. Они располагались в шахматном порядке, от одних исходил фиолетовый цвет, от других (лилий) – зеленоватый. И все эти цвета отражались на глянцевом полу.

– Так значит, твоё имя Ахиль? – спросила Олимпия, всё ещё разглядывая свою необычную гостью.

– Да, госпожа.

– Не называй меня «госпожой», я равная тебе по разуму и воле.

– Но ведь я – биоробот, все считают нас, биороботов, не людьми, а существами второго сорта.

– По крайней мере, это ко мне не относится, – сказала Олимпия, – Если ты за справедливость, дружбу, мужество и добрую волю, не имеет значения твоё происхождение.

Улыбка осветила красивое личико Олимпии.

– Встань с колен, я – не твоя хозяйка, а ты – не моя рабыня. Я – твоя сестра, как и ты – мне тоже сестра.

При этом Олимпия коснулась своего сердца, затем поднесла свою ладонь к сердцу Ахиль.

– Пусть в груди твоей не бьётся сердце, как в моей, но оно у тебя есть.

Ахиль, казалось, смутилась, и если бы у неё были слёзы, они несомненно появились бы на её больших миндалевидных глазах.

– Спасибо, мисс Олимпия, – произнесла Ахиль, – Я не достойна Вас.

– Здесь достоин каждый.

Густав Миллер преклонил колено, как истинный рыцарь, потомок тамплиеров.

– Спасибо, Олимпия, что ты приняла мою Ахиль.

– Я уверена, так поступил бы мой отец, он поддержал бы меня.

– Я тоже в этом уверен, мисс Олимпия, но я хотел бы ещё немного мороженного. Кстати, здесь подают очень вкусное мороженное с ванильным кремом и ореховой крошкой.

Голос раздался из-за барной стойки, где огни как раз были потушены, и поэтому человека, сидевшего там, не было видно.

Все присутствовавшие обратились к источнику голоса. В темноте был виден только его силуэт.

Чувствуя некоторый всеобщий конфуз, человек из-за стойки вышел в центр комнаты. В его левой руке была стеклянная вазочка с шоколадным мороженным.

– О, доктор Уинсет!

Олимпия захлопала в ладоши, совсем как маленькая девочка, в её голубых глазах замелькали задорные весёлые огоньки, на её губах заиграли симпатичные ямочки.

На докторе был светлый комбинезон с каким-то нагрудным знаком в виде серебристого круга с голубым кругом в его центре. Это был знак Медицинской Ассоциации Земли.

Он почти не изменился со дня их последней встречи, разве что цвет его лица стал более загорелым, будто большую часть своей жизни он провёл в поездках на те планеты, где Солнце присутствовало круглый год по летоисчислению тех планет. Он внимательно посмотрел на свою бывшую пациентку, особенно на её сияющие голубые глаза.

– Мисс Олимпия, ведь вы знаете, что я – отличный офтальмолог. Скажите, с какого времени Вы носите линзы, чтобы видеть?

– Линзы? – Олимпия пожала плечами, – Но у меня нет линз.

– Этого не может быть! Ваши глаза….

– Поверьте, док, такие глаза дала мне сама Мать-Природа, – сказала Олимпия, искренне поразившись удивлению доктора.

Оно выразилось во взгляде Уинсета.

– Вы хотите сказать, что полностью излечились от своей слепоты?

Она кивнула:

– Да.

– Невозможно! Невероятно! Кто Вас лечил?

– Один друг.

Олимпия будто наяву увидела свой давний сон, и Бессмертный глядел на неё через пространство и время с той стороны Реальности.

Он неожиданно подошёл вновь к стойке бара, налил себе немного вина, положил квадратные кубики льда на дно стакана, налил ещё золотистого вина сверху и чуть-чуть встряхнул стакан. Затем отпил немного и поморщился. Вино показалось Уинсету кислым. Впрочем, это было вполне хорошее вино.