Если счёт доберётся до трёх,
от меня не останется ничего.
Таяли ледники —
моё глобальное потепление.
Да, от твоей руки.
Просто прикосновение —
не сохранить его
было бы преступлением.
Родинки-родники.
Не опечатки.
Но – отпечатки
Пальцев твоих: на кружке,
выше локтя, в подушке,
в ямочке между ключицами.
Тает в листве снаружи
то, что внутри не снится мне.
Банка из-под чернил.
Зря в домофон звонил.
Сколько себе ни ври…
Раз – и от льдин
остаётся одно лишь крошево,
Прошлое выбирается вдруг из прошлого,
Стоит у моей двери.
Два – я иду, хороший мой.
Три.
ПОДКУРГАННОЕ
Забери, пожалуйста, всё, чего у меня никогда не было,
Вывези в январе в степи ночные белые,
Там закопай под курганом и никому
Не расскажи.
А я тебя обниму.
Спрячусь холодными пальцами под ветровку —
Бегство от этой искренности неловкой,
Бегство от нежности, от нелюбимости…
В этих степях промерзается до кости.
В этих степях я ложусь на твою кровать —
Здесь бы о том, что не спится мне в ней, соврать, —
Только я сплю, в плечо тебе тычась лбом…
Худшее наступает потом, потом.
Ты его… нет, не трогай, оставь при мне.
Вывези в степи и спрячь там среди камней
Лучшее – чего не было никогда.
Голым птенцом, выпадающим из гнезда,
Я выхожу в подъезд и боюсь дверей,
Прячусь от засыпающих фонарей —
Бегство от неизбежности на такси.
В этих степях бы журавушкой голосить,
Коршуном, словно камень, бросаться вниз,
Снег заполнять следами, как чистый лист,
Чтобы потом в ближайший курган нырнуть —