Погоня за тенями

Глава 13

Я только что отошла от него – зачем он вернулся? Почему именно сейчас? Что он хочет? Я столько страдала из-за него, а он просто появляется вновь, словно ничего не было.

– Что? – мне пришлось повернуться, но моё лицо оставалось холодным и отстранённым.

– Я скучал, – тихо сказал он, глядя мне прямо в глаза.

– А я нет, – выдала я холодным и резким тоном, отворачиваясь.

Он мягко взял моё лицо в ладони, заставив снова посмотреть на него. Его руки были грубые, но невероятно горячие.

В глубине души хотелось, чтобы он обнял меня, поцеловал и не отпускал, но что-то внутри держало меня в стороне, отталкивало.

– Лида, извини, я не хотел причинять боль, – говорил он, не сводя взгляда.

– Но все же сделал, – сухо ответила я.

– Я правда не хотел, – звучало в его голосе сожаление.

Я резко отняла руки и отошла.

– Я не хочу это слышать! Я и так страдала из-за тебя! Ты хочешь, чтобы я просто простила тебя за всё? Нет, милый, нет! – кричала я, выплескивая всю накопившуюся злость. – Уйди из моей жизни так же навсегда, как и ушёл тогда!

Он попытался что-то сказать, но я не дала. Бросилась к машине Кирилла, завела её, чувствуя, как комфорт и мощь машины наполняют меня уверенностью и силой.

Выехав на дорогу, я сразу увидела Катьку, которая шла медленнее Кирилла.

– Садись! – крикнула я, выглядывая из окна, но она не остановилась. – Садись, мы догоним Кирилла, и он отвезёт нас домой. Я больше не буду гнать, Катька, я не могу ехать так медленно, пробка уже образуется!

Она, поняв, что я права, запрыгнула на заднее сиденье. Машины действительно начали скапливаться.

Через короткое время увидела Кирилла, идущего по тротуару.

– Кирилл! – позвала, и он тут же посмотрел в мою сторону. Я кивнула – он сел к нам в машину.

– Ты сказала, он нас увезёт домой, – сухо и тихо сказала Катька.

– Сейчас припаркуюсь, – ответила я прохладно, – и он сядет за руль.

Я аккуратно поставила машину, вышла с Кириллом.

– Всё нормально? – спросил он, пока мы пересаживались.

Я просто кивнула, скрывая весь тот вихрь эмоций, что бушевал внутри.

Он сел за руль, а я устроилась рядом с Катькой. Мы ехали в тишине, но в голове всё бурлило. Слова Дракона терзали меня изнутри, словно душили: хотелось, чтобы он был рядом, чтобы поддержал, но в то же время я отчаянно не была готова пускать его обратно в свою жизнь. Он изменил меня – из послушной «заучки» я превратилась в жесткую, порой резкую девушку. Я могла нахамить кому угодно, неважно – близкому или постороннему. Чаще всего срывала злость на Вилке и маме. Сильно переживала, но мириться не шла, хотя знала – в этом моя ошибка. Казалось, я делала им больно, но не могла иначе. Чтобы меньше создавать проблем, стала уезжать на разные мероприятия вне дома: участвовала в конференции по защите природы – сухая, однообразная тема, но занятие длилось две недели в другом городе. Ездила на соревнования, где не выигрывала, но главное – это была дистанция от дома, от мамы, от Вилки.

Катька показывала маршрут, и примерно через пятнадцать минут Кирилл привез нас к ее дому.

– Подожди меня, я возьму вещи, и поедем домой, – сказала я и пошла в дом за сумкой.

К счастью, я не успела её разобрать. Взяла сумку, попрощалась с Катькой, извинилась за конфликт на гонке – не люблю чувствовать себя плохим человеком, который не держит слово. Впервые за долгое время я извинилась перед кем – то. Она поняла, мы обнялись.

Села на заднее сиденье машины, почувствовав усталость после гонки. Включила телефон и сразу увидела звонок от мамы – её голос дрожал от волнения.

– Лидочка, девочка моя…

Я глубоко вздохнула, стараясь справиться с дрожью в голосе.

– Мам, прости, я еду домой с Кириллом.

В ответ услышала её плач и слова поддержки:

– Мы ждём тебя.

Чтобы не расплакаться самой, прервала разговор и убрала телефон. Глядела в окно, погружённая в тревожные мысли. В тишине раздался тихий голос Кирилла, словно он боялся нарушить моё настроение:

– Лид…

– Что? – переспросила я, повернув голову к нему.

– Она боится тебя потерять, – с сожалением ответил он. Наши взгляды встретились, и я увидела искреннюю печаль в его глазах.

– Она всё рассказала? – спросила я, уже зная ответ.

Кирилл кивнул. Вопрос о его семье всплыл в голове, хотя показался глупым:

– Что случилось с вашей мамой?

Он замолчал – тема была тяжёлой. Я отвела взгляд к окну.

– Её не стало, когда нам с Никитой было по десять лет, – начал он, не отводя глаз от дороги. – Мы погодки, я старший.

Я повернулась к нему и заметила, как напряжение отражается в жилках на его шее.

– Если не хочешь говорить, не надо, – мягко сказала я, впервые проявляя настоящее сочувствие. Потерять отца было тяжело для меня, а потерять маму – это, наверное, ещё больнее.

– У неё нашли неизлечимую болезнь, и она умерла, – в его голосе звучала глубокая грусть, понятная мне.

– А ваш отец? – неожиданно спросил он.

Он посмотрел в зеркало, наши глаза вновь встретились.

– Он тоже умер. Мама сначала говорила, что он герой-пожарный, погиб на службе. Позже я узнал правду – на него упал строительный кран. Вот так.

Эти слова повисли в воздухе – за ними стояла тяжёлая, но правдивая история потерь и боли, которую Кирилл разделял с Никитой.

Рассказывая, я удивлялась собственной лёгкости – словно сбросила тяжесть с плеч.

Кирилл тихо вздохнул, я ответила тем же.

Дальше молчание заполнило пространство. Я смотрела в окно, наблюдая дома с зажжёнными огнями, проезжая мимо многоэтажек, где в окнах мерцали светлячки – словно звезды на ночном небе. Так много жизней, так ярко и одновременно одиноко.

***

Кирилл действительно круто участвовал в гонке, но, к сожалению, проиграл. Внутри не было ярости – он просто не чувствовал злости, и сам не мог объяснить, почему. Вместо этого его охватывало некоторое спокойствие. Он радовался за Лиду, смотрел, как она с сияющим лицом подошла к подруге, но та быстро рассердилась и куда-то ушла. За лёгкой улыбкой на лице Лиды скрывалась боль: она словно превратилась из весёлой девчонки в маленькую девочку, которую опять бросили.

Набравшись смелости, я подошёл к ней. Раньше я не боялся общаться с девушками – они сами проявляли интерес, но почти всех кто-то отрывал от меня. С Лидой было иначе – мне не хотелось причинять ей боль, наоборот, хотелось защитить её от всего плохого.

Лида смотрела вслед своей подруге, а я осторожно, чтобы не напугать, произнёс:

– Молодец, ты действительно классная гонщица.

Я пытался улыбнуться. Хотя расставаться со своей машиной не хотелось, всё же почему-то я был уверен, что Лида справится, и моя машина в надёжных руках.

Она посмотрела на меня с расстроенными глазами. Если бы что-то ещё случилось, она бы, наверное, не сдержалась и заплакала. Но через мгновение перевела взгляд на парня, стоявшего у машины. Меня слегка передёрнуло, но я не боялся его – я боялся лишь за Лиду, чтобы ему не удалось причинить ей боль. Когда он начал вести себя нагло, я еле сдержался, чтобы не ударить его, кулаки сами сжались.

– Держи, – сказал я и протянул ей ключи от своей машины.

Когда она взяла ключи, и наши руки соприкоснулись, мне показалось, что между нами проскочила искра. Но лицо Лиды оставалось таким же грустным и невозмутимым. Я просто ушёл. Всю дорогу думал о ней: о её глубоких глазах, напоминающих море или ночное небо, о её тонкой талии – это, конечно, отдельное искусство. Маленькая, хрупкая, но внутри – целый мир силы и характера. Характер «пушка» – я понял это ещё в ресторане, когда она страстно отстаивала свои права. Она первая, кто не цепляется ко мне, не кидается на шею, как остальные девчонки.

От всех этих мыслей меня оторвал хрупкий голос:

– Кирилл!

Она махнула головой, приглашая сесть в машину. Я быстро залез внутрь и увидел её подругу, которая начала наезжать на Лиду по поводу гонок. Лида ответила холодно, не глядя на неё.

Я старался не смотреть на Лиду слишком пристально – её лицо было ещё грустнее, чем, когда я уходил. Что же могло случиться на трассе?

– Всё нормально? – спросил я, когда мы вышли из машины, чтобы пересесть на другие места – я сел за руль, она – рядом.

Она просто кивнула, но в зеркале я заметил, как она старается сдержать эмоции. Мне стало её жалко, хотелось обнять и защитить от всего мира.

Мы доехали до дома её подруги, она попрощалась, и мы поехали дальше. Мне почему-то захотелось начать разговор – просто сказать, что она не одна. Я видел, как Наташа действительно переживала за Лиду, когда узнала, что та уехала.

Наш разговор сложился не слишком удачно – он словно натыкался на невидимые стены молчания и неразрешённых эмоций. В какой-то момент беседа перешла к теме родителей – тех, кого уже нет. Я не хотел затрагивать эту больную тему, но, увидев её взгляд в зеркале, полный тоски и скрытой печали, не сумел остановиться. Тогда я рассказал ей историю о своей матери. В ответ она открылась мне и поведала о своём отце.

Мы говорили с необычной лёгкостью, словно были знакомы уже много лет. Это придавало разговору особую искренность, и я даже позволил себе немного расслабиться. Мне нравилось, что, несмотря на тяжесть темы, мы смогли найти общий язык – хоть о чём-то настоящем и важном. Но вскоре Лида вновь замкнулась в себе, уставившись в окно, словно ища ответы где-то вдали.

Я часто невольно бросал взгляды на неё: её глаза были наполнены грустью, а лицо не озаряла улыбка. И всё же воспоминание о её счастливом лице после победы – того светлого момента, когда улыбка словно расцветала на её губах – грело мне душу. Мне хотелось ещё раз подарить ей радость, получить эту улыбку и, может быть, вновь разделить с ней волну удовольствия от гонки.

***

Машина наконец остановилась спустя час, или может даже два – время растаяло в тревожном ожидании. Я медленно вышла, схватила сумку и направилась к дому. Неожиданно из дверей по лестнице бежала мама, и, не сдержав эмоций, прильнула ко мне, обхватив руками так крепко, что я услышала её всхлипывание. За ней выбежали Вилка и Виктор – они окружили меня дружным смятением объятий, и в этот момент дышать стало трудно от переполнявших чувств.

– Прости меня, Лида, – произнесла Вилка, отстраняясь, и я заметила, как на её лице появилась улыбка. Это было странно и тепло одновременно.

– Ты назвала меня по имени? – От услышанного на лице появилась ответная улыбка.

– Ненадолго, – улыбаясь, ответила она, не сводя с меня взгляда.

– Простите меня, – тихо сказала я, отделяясь от родных. – Больше такого не повторится. – В моих словах была настоящая искренность.

В дороге ко мне приходили тревожные мысли: я ведь стала тяжестью для мамы, а ведь ей нужно готовиться к свадьбе. Ей стоит лишь радоваться – она вновь нашла счастье, и я должна была сделать всё, чтобы не стать источником новых проблем.

– Мы переживали за тебя, милая, – сказала мама, тихо вытирая слёзы.

Я опустила глаза, чувствуя, как краснею от стыда.

– Обещаю, больше так не буду.

– Пойдём в дом, – предложил Виктор, нежно обнимая маму за талию. В этот момент я впервые улыбнулась, замечая их искренние отношения.

Мы тихо шли внутрь. Я шла медленно, подходя к лестнице. Взглянув вверх, увидела падающую звезду, и мгновенно загадала желание. Улыбнувшись, поднялась наверх.

Мама, Виктор и Вилка ушли на кухню, и я остановилась возле лестницы. Оглянувшись, увидела, как мама нежно улыбается Виктору, а он ласково целует её в лоб.

– Привет, – вдруг раздался мужской голос, и я вздрогнула.

Я повернулась и увидела Никиту – в черных шортах и белой майке, которая подчёркивала ширину его плеч и силу торса. Я была поражена: такого мягкого и вежливого парня и представить нельзя было таким мускулистым.

– Привет, – кивнула я, поднимаясь по лестнице.

– За тебя все переживали, – улыбнулся он мягко.

– И ты? – удивлённо спросила я, не отводя взгляда.

Он кивнул и широко улыбнулся.

– Не делай так больше, – с юмором погрозил мне пальцем, и я рассмеялась.

– Постараюсь, если будешь за мной присматривать, – сказала я и тут же пожала плечами от смущения, покраснев.

– Я постараюсь, – улыбнулся он. – Мило стесняешься.

Эти слова заставили меня быстро ретироваться в свою комнату, где я захлопнула дверь.

– Вот дура, – пробормотала я себе под нос, кидая сумку в гардероб.

Пошла в душ и под прохладной водой стояла минут пять, мысли роились в голове. Снова невольно улыбнулась, вспоминая Никиту. Такой милый, добрый парень… Интересно, есть ли у него девушка или он всё ещё думает о той Эмилии?

Глава 14

Выйдя из душа, я надела свою любимую пижаму с дракончиком – такую уютную и теплую. Плюхнулась на огромную кровать, на которой с лёгкостью могли уместиться почти пятеро таких, как я, глубоко вздохнула: вот первый день в этом доме, а уже столько испытаний и переживаний, словно целая жизнь пронеслась одним мигом. Мой взгляд лениво скользил по потолку, пока вдруг не услышала лёгкий вибрирующий звук – телефон. С неохотой поднялась и подошла к туалетному столику, где лежал аппарат. На экране мигали несколько сообщений с незнакомого номера.

Я открыла первое:

«Привет, Лида. Это Леха – Дракон. Нашёл твой номер через знакомых.»

Второе тронуло:

«Лид, прости меня. Я правда большой придурок и сам страдаю. Я должен тебе все объяснить»

Третье – с надеждой:

«Давай завтра встретимся в ТЦ Янтарь в два часа, на третьем этаже, возле японской кухни. Прошу.»

Сердце сжалось от боли и жалости. Я закрыла глаза, тяжело вздохнула, отбросила телефон на кровать и посмотрела в зеркало.

– Что мне делать, Лида? Очнись, – прошептала себе, глядя на отражение. По щекам покатились слёзы, но я быстро их вытерла тыльной стороной руки.

– Так, соберись! Ты ведь Ведьма. Ты сильная. Ты справишься. – ещё один глубокий вдох, и я легла обратно, не зная, что делать дальше погрузилась в сон.

Во сне мой кошмар преобразился. Вместо страха и одиночества теперь теплота. Мы с мамой и Вилкой стояли у дома Виктора, смеялись и радовались. Позже к нам подошли Виктор, Кирилл и Никита. Мы не отпускали друг друга, взялись за руки и пошли вместе. Мне стало так тепло и спокойно, но что-то тянуло повернуть голову – а там, позади, стоял мой папа. Он улыбался и махал нам рукой, словно освободившись от прошлого. По щекам потекли слёзы. Я помахала ему в ответ, а он…растворился как туман, и я поняла – он отпустил маму и искренне рад за неё.

Проснулась от звонка будильника, потянулась и впервые за несколько дней улыбнулась. На часах было семь утра. Поднялась с кровати с хорошим настроением, умылась, собрала волосы в хвост и спустилась на кухню – там уже сидели все.

– Доброе утро всем, – с лёгкой улыбкой произнесла я, чувствуя тепло нового дня и уют, который словно окутывал комнату.

– Доброе утро, – прозвучало в унисон от всех вокруг, и этот общий отклик поднял моё настроение ещё выше.

Виктор сидел в центре стола, погружённый в свой телефон, уже готовый к работающему дню. Его темно-синий пиджак идеально сидел на плечах, а белоснежная рубашка придавала образу изящества и строгости одновременно. Он выглядел собранным и уверенным.

Рядом мама листала журналы мод с лёгким недовольным выражением, будто подбирала что-то важное. Её волосы были аккуратно собраны в элегантный пучок, а тёмно-красный костюм подчёркивал изящные формы тела. Глаза обведены тушью, ресницы густые, а на губах яркая алый помада – она выглядела одновременно строго и женственно.

Вилка сидела напротив мамы и была облечена в элегантное синее платье выше колена, волосы аккуратно распущены, аккуратно откинуты назад, не закрывая лица. Выделялись чёткие стрелки на глазах и густые тёмные ресницы, которые придавали взгляду выразительность. Её губы были украшены насыщенной красной помадой.

С той же стороны, что и мама, сидели Кирилл и Никита. Никита сосредоточенно переписывался в телефоне, а Кирилл был увлечён чем-то в планшете. Их строгие синие костюмы, галстуки и белые рубашки выглядели безупречно – казалось, что в их работе существует строгий дресс-код, и это добавляло им серьезности. Я невольно улыбнулась этому осознанию.

Я села рядом с Вилкой, пытаясь повторить её осанку, но быстро поняла, что держаться так прямо всё же тяжеловато. Все сидели с прямой спиной, ноги вместе под столом.

– Виктор, – громко позвала я, привлекая к себе внимание.

– Что случилось, Лида? – ответил он, и вдруг все взгляды устремились на меня.

– Могу ли я считать себя…в родном доме? – спросила я прямо, увидев, как мама слегка кивнула, будто предвосхищая мой вопрос.

– Конечно, – мягко и тепло ответил Виктор, и в его словах звучала поддержка.

Я улыбнулась во весь рот, закинула одну ногу на стул, так что колено согнулось и упиралось в тело, а вторая стояла на полу, давая опору. Виктор рассмеялся, а мама, бросив на меня строгий взгляд, тихо сказала:

– Лида, сядь нормально!

– Мам, ну я же дома, – ответила я с улыбкой, глядя на Виктора, который радовался, видя меня такой расслабленной.

Мама тяжело вздохнула, и Виктор положил руку ей на колено, от чего её взгляд смягчился, и она улыбнулась в ответ.

Я налила себе ароматного чая из чайника на столе и взяла несколько блинчиков. Кушая и наслаждаясь моментом, я внимательно разглядывала всё вокруг – уютный свет утреннего солнца, который пытался пробиться через тучи, точные линии мебели и тёплые лица близких людей. В этот момент обстановка казалась идеальной, и внутри нарастало чувство спокойствия и надежды.

На потолке величественно висит огромная позолоченная люстра, которая словно излучает мягкое теплое свечение, придавая комнате особый шарм и торжественность. Её изящные подвески играют бликами света, наполняя пространство изысканностью и роскошью. Потолки выполнены из натяжных материалов – ровные, гладкие и аккуратные, что подчёркивает современность и чистоту интерьера, сделав его лёгким и воздушным.

Стены украшают элегантные композиции из живых или искусственных цветов с длинными листьями, свободно спадающими вниз. Они придают помещению уют и свежесть, создавая атмосферу природы и умиротворения даже внутри.

За большими окнами виднеется бассейн с расставленными вокруг шезлонгами – идеальное место для отдыха и релаксации. Несмотря на дождливую погоду за окном, внутри царит тепло и комфорт, создавая ощущение защищённого пространства.

Кухня устроена максимально функционально и удобно. За просторным обеденным столом, где собирается вся семья, расположена барная стойка с прикреплённым держателем для бокалов – стильный и практичный элемент. Позади стоит большой холодильник и плита, возле которой в белоснежной поварской форме и классическом высоком колпаке трудится повар. Также в кухне есть микроволновая печь, дополняющая профессиональное оборудование и позволяющая быстро готовить или разогревать блюда.

В целом, кухня гармонично сочетает в себе роскошь, комфорт и высокую функциональность, отражая статус и утончённый стиль жизни её владельцев.

После того как Виктор и парни попрощались и ушли на работу, я получила разрешение от мамы съездить в город. Дождь только что перестал, но я надела тёплую одежду – чёрные джинсы и белый топ, который прикрывал живот и оголял плечи. Собрала волосы в пучок, накрасила ресницы, надела серьги-кольца и не забыла про финальный штрих – духи с цитрусовым ароматом. Взглянув в зеркало, я надела кроссовки, взяла телефон и вышла.

Меня до торгового центра «Янтарь» довёз мужчина, который привез нас в этот город и дом Виктора, Саша – работает у Виктора почти двадцать лет. Нам было легко общаться, и мы сразу договорились перейти на «ты», что добавило непринуждённости в разговор.

Подъехав к ТЦ, Саша остался в машине по моей просьбе. Я надела наушники и направилась за покупками – сначала в канцелярский магазин за новым альбомом, кистями и красками. Получив сообщение от Саши с просьбой сообщить, если понадобится помощь, я отправила ответ и поднялась на третий этаж, где расположены разные кафе и столики. Там уже сидели посетители, кто-то ждал заказ, кто-то разговаривал или спокойно наслаждался едой.

Глава 15

Я подошла к японской кухне и сразу увидела его. Он сидел за столиком, одетый в идеально сидящий синий костюм и голубую рубашку – словно вышел из фильма о деловых встречах. Когда наши взгляды встретились, на его лице заиграла улыбка – ту самая, от которой внутри что-то подрагивало и ныло. Я сделала глубокий вдох, будто пытаясь заглушить ворох эмоций, и, скрывая трепет в груди, села, напротив. Ноги словно превратились в ватные, а сердце билось так громко, что казалось, его могут услышать все вокруг. Но я не позволила себе выдать ни малейшую слабость – лицо оставалось холодным и нейтральным, будто лёд.

– О чём хотел поговорить? – спросила я с лёгким презрением, не поднимая глаз, словно осматривая оппонента.

– Привет, – сказал он с той самой широкой, вызывающей улыбкой, которая одновременно раздражала и манила.

– Быстрее к делу, – будто режущие иглы, звуки сердца, сопровождали мои слова.

– Ты очень изменилась, – его голос резко охладел, словно тень прошлась по лицу.

– Мы будем говорить, кто как изменился? – усмехнулась и с удивлённой бровью взглянула на него.

– Можно и об этом, но позже, – в руке у него зазвенел пульт от заказа. Он встал и ушёл за заказом, оставив меня наедине с моими бешено колотящимися мыслями и нервным ожиданием.

Когда он вернулся, аккуратно поставил передо мной поднос с картошкой фри, колой, чаем и пончиком с ягодной начинкой.

– Помню, ты любишь чёрный чай без сахара, – протянул мне стакан и сладость.

Я сдержанно ответила:

– Спасибо, я не голодна.

Воспоминания нахлынули с такой силой, что по спине пробежали мурашки – как он однажды приносил мне чай и пончики, сидя рядом на улице, а теперь всё так далеко.

– Лид, давай поговорим спокойно обо всём, – его голос прозвучал почти жалобно.

– Нам есть о чём говорить? – резко перебила я, гнев тихо, но уверенно поднимаясь внутри.

– Есть, – сказал он твёрдо, с требовательным тоном, от которого многие бы уже сдались, но я не из их числа.

– Тогда говори, – бросила я, не скрывая презрения.

Тем временем вокруг становилось всё больше людей. За его спиной я заметила Кирилла с парнями – он взглянул на меня, затем на него, словно всё понял. Сел недалеко, и это только усилило моё внутреннее напряжение.

– Лид, то, что случилось полтора года назад – это не моя вина. – Он сделал глоток колы и продолжил – Я не хотел расставаться с тобой, но и встречаться не мог.

Я скрестила руки на груди, откинулась на спинку стула, показывая, что мне уже всё равно. Внутри бурлила горечь, но наружу она не вырывалась.

– Ты мне не веришь, я это понял, – тихо сказал он. – Ты оставила машину возле моего дома и даже не забрала письмо, которое я тебе написал. А там была информация, как нам все продолжить.

Моё терпение лопалось, сердце словно начало ныть с невыносимой силой. Я прижала руки к груди и спросила сквозь сжатые зубы:

– Что ты от меня хочешь сейчас?

А в ответ он медленно протянул мне конверт. Казалось, будто в его руках лежит не просто бумага, а целый мир, полный незаконченных слов и невысказанных чувств.

– Что это? – тихо спросила я, переводя взгляд на конверт, который дрожал в его руках почти так же, как и я внутри.

– Это письмо, – голос его дрогнул и зазвучал с редкой для него искренностью и болью. – В нем всё рассказано до мелочей… Возьми его, остынь, прочитай, когда будешь одна. Или… можешь разорвать его прямо сейчас и выбросить. Решай сама.

В этих словах сквозила глубокая вина и сожаление, и вдруг мне стало жалко этого человека – того, кто когда-то был моим миром и защитой. Сердце тянулось к нему, хотелось поддаться воспоминаниям, прижаться к нему как раньше, почувствовать его тепло и горячие, обжигающие поцелуи – спасавшие будто от всего мира.

Но я молча встала, взяла конверт, спрятала его в пакет и повернулась к выходу. В этот момент он нежно перехватил мою руку, его пальцы были теплыми и робкими.

– Я буду ждать твоего ответа, – произнёс он, глядя прямо в глаза, – Света в конце тьмы.