Лавочка мадам Фуфур

– Заканчиваем – и за лекарством.

У нас ушло ещё минут пятнадцать, чтобы привести помещение в относительный порядок и рассортировать упакованные коробки по пунктам назначения. Разогнувшись, я вытер со лба пот и клацнул зубами.

– Просто жутко хочу есть. И Ракушка голодная. И ты тоже злой, голодный и вредный. Давайте в кофейню? Дома ничего нет, всё готовить надо… А по пути метнёмся в аптеку. Тебе антисептик, Кушке крем для чешуи. А то от этого чехла, что мы у Фуфур купили, у неё весь гребень запаршивел…

Мы оглянулись на застывшую в краткой дракоспячке Ракушку, кружевной гребень которой и вправду шелушился и шёл жёлтыми пятнами.

– Прекрасный план, – буркнул друг, разглядывая покрасневшие кисти и предплечья.

Эти краткосрочные мантии-исчезалки были дёшевы, незаконны и отлично обеспечивали временную прозрачность-невидимость, но платить за это приходилось высокой токсичностью: никогда не следовало надевать мантию на голое тело, а открытые участки – шею и запястья – приходилось предварительно смазывать специальным составом. Веник, разумеется, ничего не подозревал, просто напялил «драконий плащ» и сильно обжёгся: с каждой минутой следы проступали всё явственней.

Мы оделись, разбудили Ракушку и наконец выдвинулись. До полуночи оставалось часа полтора; на улице было свежо, звёздно, малолюдно, а с чьей-то кухни восхитительно пахло рябиново-тыквенным пирогом.

Следом за напарником я влез на спину Ракушке, погладил её шелушащийся гребень и скомандовал:

– «ФуФарма» на углу Солёного Вала и Николямской. А оттуда – сразу в Венькину любимую кофейню.

Кушка радостно взревела и рванула с места. Вениамин у меня за спиной недовольно заворчал: ему не нравилась тряска, не нравились резкие старты, не нравилось, когда его называли сокращённым именем. Но я-то всё равно называл – мы же друзья.

***

В аптеке, как и положено, пахло травами, химией и холодным стерильным воздухом.

– Ух как кондей фурычит, – поёжился Веник. Ракушка согласно заморгала: мол, и мне тут весьма прохладно.

– Будьте добры антисептик общего действия и «ДракоДоктор».

– «ДракоДоктора» большую банку? – спросила, улыбаясь, аптекарша.

– Будьте добры, – рассеянно повторил я, заглядевшись на пёструю, очень знакомую инструкцию, посвящённую оплате с помощью чипов. Кажется, именно её макет я несколько недель назад видел на столе в нашей кухне?.. – Вень, твоя работа?

Он, видимо, не услышал, – приглядывал за Ракушкой. А может, просто притворился, что не слышит, – из ложной скромности. Думаю, скоро весь технарский Полис будет знать его как автора статей и разработок, связанных с чиповыми платежами.

Аптекарша выдала пакет с драконьей мазью и пузырьком густого бирюзового антисептика, я протянул в окошечко руку и ощутил, как считывается с запястья монетный индекс – это как лёгкая щекотка. Под шевелюрой чвиркнул чип: со счёта списалась энная сумма за лекарства. В ушах прозвучало: «ФуФарма благодарит вас за покупку. Будьте здоровы!»

«И вам того же, мадам Фуфур», – не слишком дружелюбно подумал я. Удивительно, как я раньше не замечал, сколько в городе предприятий со слогом «фу». Но аптекарше на прощание улыбнулся – не виновата же девочка, что приходится работать на самую пронырливую мадам в стране.

***

Ближайшая «Ладно-Шоколадно» располагалась в сотне шагов от аптеки, в соседнем здании, так что седлать Ракушку мы не стали и решили дойти пешком. Веник, вымазавшийся антисептиком по локоть, повеселел, дракониха в предвкушении еды тоже глядела бодрее. А уж когда с холодной тёмной улицы мы ввалились в душистую кофейню, разулыбался даже я.

Венька мигом нырнул за свой любимый столик в самом углу (рядом к празднику как раз поставили пушистую ель – уютно). Ракушка устроилась подле. Я уселся последним, блаженно вытянул ноги и не без некоторого труда сконцентрировал жидкое мыло. Подставил ладони сам и скомандовал спутникам:

– Ну-ка, лапы мыть!

Ракушка послушно подставила рыжие мохнатые лапы (пора стричь ногти; чую, будет истерика), а вот напарник даже не оторвался от меню:

– Я и так весь в антисептике. Меня теперь никакая зараза не возьмёт.

– Переплюнь, Веник.

– Не верю в приметы, – скрывшись за пёстрой книжицей, пробормотал напарник.

– Куш, что будешь кушать? – повернулся я к драконихе, но ей было не до того: она тщательно мылила передние лапы и даже попробовала дотянуться до гребня. – Не переживай. Дома намажем «ДракоДоктором», и всё пройдёт. А сейчас выбирай, что будешь на ужин.

Она радостно и вполне ожидаемо ткнула в картинку с огромным мясным пирогом со смородиновым кремом. Из напитков выбрала морковный сок (сначала хотела «Жек Тэниэлс», но я грозно сдвинул брови; она тут же откатила транзакцию), а на десерт – пару шоколбасок с орехами.

Веник (видимо, предвкушая завтрашний день, полный очередных коробок, упаковочной плёнки и рулонов скотча) решил наесться впрок: салат с вешенками, запечённая голень, латте с черешковой ванилью, две порции кленового пудинга и огромная чашка горячего шоколада. Я, по обыкновению, взял блинцов с малиной и с мясом. Из зимнего меню (появилось только на днях) выбрал имбирный кофе с печеньем.

Через пару минут нам принесли заказ, и мы принялись пировать. О-о-о-о, какое наслаждение – изысканная пища! Настоящая, горячая, свежая, а не спрессованные «плитки путешественника», которыми мы обычно пробавлялись на работе. К тому же аппетит действительно приходит во время еды, и тут почти неважно, кто ты: рыжий дракон с шелушащейся чешуёй, уставший человек, случайно напяливший ядовитую мантию, или другой человек, тоже уставший, но вовсе не от работы, а от бесконечных колебаний с одной стороны времени на другую. Эх. Эх…

Глава 5

На старой эльфийской фабрике

Под утро резко потеплело, и по хрупкой снежности улиц заспешила миссис Слякоть под руку с мистером Чпок-Чпок: этот звук раздавался при каждом шаге, стоило вытянуть ногу из мокрой солёной грязи. Мы медленно – шаг вперёд, два назад – продвигались к лавчонке целебных эльфийских трав.

Кушка уныло брела в арьергарде. «ДракоДоктор» не помог, а только навредил нашей бедняге-драконихе: мазь оказалось подделкой, причём далеко не безобидной. И теперь, вся в пятнах и шелухе, Куша шагала за нами, что-то грустно бормоча. Венька то и дело оборачивался и жалостливо скармливал ей ломтики хрустящих пряников в форме человечков.

– Вот проснутся в ней людоедские инстинкты… – проворчал я, отчаянно желая оказаться в тёплой квартире, под одеялом и в сухих носках. В такую погоду забраться бы под лавку и не отсвечивать…

– В ней? – с явным скепсисом спросил друг, угощаясь очередным кусочком.

Я оглянулся. Ракушка, мокрая и унылая, волочила по грязи поблёкший хвост и даже не глядела на яркую коробку с имбирной человечиной в Венькиных руках.

– Давай, давай, шевели батонами. Уже недалеко.

О том, чтобы лететь верхом, и речи не шло. Ракушка, бедолага, едва собственный хвост тащила.

– И ты, Куш, давай чуточку пошустрее. Что-то ты совсем раскисла…

Я коснулся кончика её гребня, потом потрогал нос.

– Слушай, по-моему, у неё температура.

Напарник повторил мои манипуляции.

– Точно. Градуса на три ниже, чем надо. А то и на все пять. Ракушка, пальмочка моя, чуть-чуть осталось. Потерпи, а?

– Пальмочка? Почему?..

– Потому что в карбоновом периоде росли пальмы.

– При чём тут карбоновый период?

– В то время жили драконы.

– Серьёзно?