Оценить:
 Рейтинг: 0

Заряд воображения

Жанр
Год написания книги
2022
Теги
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 >>
На страницу:
8 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Искренности. Почему бы и нет?

Он смотрел на неё с любопытством – так, может быть, разглядывают забавную зверушку в клетке. Яна почувствовала, как внутри вскипает холодная, вязкая ярость.

– Может быть, – медленно, звонко произнесла она, – потому что вы арестовали меня? Забрали сестру, держите взаперти? А может, потому что я из Руты, и меня уже восемь раз обнуляли? Вам не кажется, что одного этого любому достаточно, чтоб оскалиться на весь мир? Не кажется, что это само по себе бесчеловечно?

– Почему же? – спросил Щуман, слегка ошарашенный напором.

– Вы знаете, что творится в моей стране. Вы сами много раз допрашивали меня об этом. – Яна выплюнула «допрашивали» с колючим, злым смешком. – Как можно считать, что это в порядке вещей?

– Яна, – Арсений отодвинул стул, встал и подошёл к ней. – Яна, Яна, Яна. Вы знаете, почему так происходит?

– Конечно, нет, – вздохнула она, чувствуя, как наваливается усталость – будто не несколько фраз произнесла, а отволокла на рынок полный рюкзак материалов. – Откуда мне знать?

Щуман открыл рот, словно хотел что-то сказать, но резко передумал. Помолчал, выстукивая на спинке стула замысловатый ритм. Пододвинул к Яне блюдо; она даже не заметила, когда его принесли.

– Попробуйте. И выслушайте меня, пожалуйста, – негромко попросил он. – Рута – это проба пера. Дальше будет больше. И если вам кажется, что где-то есть проблемы…

– Что значит – проба пера? Там всё – сплошные проблемы, – проговорила Яна, беря в руки вилку, которая показалась тяжёлой, словно метла. Но мясо было вкусным: сочным, очень нежным, в пряном соку. Она прожевала кусочек, наколола на вилку ещё один, за ним – следующий. Проглотив, обнаружила, что Щуман по-прежнему не сводит с неё глаз.

– Ну что вы ещё хотите услышать? Вы же всё, просто всё уже вызнали на допросах.

– Я хочу услышать ваше мнение о ситуации, – мягко ответил он. – Вы говорили языком фактов. Событий. Ваших поступков. И, уж простите, языком подростковых эмоций. А я хочу, чтобы вы спокойно и без экспрессии рассказали, что думаете обо всём этом. Проблемы – какие? Почему? Что сделать, чтобы их исправить?

Яна пожала плечами и сделала глоток из высокого узкого бокала. Лимонад оказался кисло-сладким и слегка щипал язык. Чему-то засмеялась парочка за соседним столом.

– Кто это вообще придумал – отбирать материалы? Глупо полагать, что после этого кто-то будет послушней или преданней. Это же постоянные нервы. Господин Щуман, знаете, до того, как вы схватили меня в свои цепкие лапы, я жила от рейда до рейда. Мне кажется, в эту неделю в ваших застенках я впервые не переживала о том, что что-то найдут, заберут, оштрафуют, отправят на внеплановое обнуление. Зачем всё это? Зачем вообще эти внеплановые обнуления? Это так выбивает из колеи!

Яна прерывисто вздохнула и глотнула ещё. Щуман принялся ломать на мелкие кусочки ресторанную зубочистку.

– Анна Альбертовна – помните, я упоминала о ней? Помните, конечно. У вас всё, наверное, записывается, все разговоры записываются по десять раз. А потом вы пересматриваете, оцениваете взгляды, жесты…

Щуман промолчал. Яна с силой вонзила вилку в мягкое золотистое мясо.

– Так вот. Анна Альбертовна. Я любила её. Не знаю почему. Может быть, ни за что, случайно. Может быть, за доброту. Она вела у нас физику, и это были два часа в неделю, когда мне было спокойно. У неё даже кабинет был уютнее, чем остальные, хотя там не было никаких незаконных нематериалов. Но там стояло кресло. И цветы на подоконнике. Без ваз, в обычных стаканах, в коробочках с землёй. И… У неё был какой-то парфюм. Наверняка незаконный – как добудешь законный? Очень приятных запах. Тёплый, немножко сладкий. Им пропитался весь кабинет. И ты заходил туда, как в уют, как в какой-то спокойный оазис. А выходил – снова в рейды, в слякоть, в страх. Единственное, что этом в мире вокруг было хорошего – это Ира. И ещё – адреналин. Но Иру вы забрали, а адреналин… Вы понимаете, что я имею в виду? Я была счастлива, страшно счастлива и как-то жутко, страшно рада, когда бежала на заречный рынок, когда выручала деньги. Сердце колотилось вот тут, – Яна обхватила ладонью горло. – И во рту становилось горько от восторга, от ужаса. А когда я всё продавала, когда прятала деньги и возвращалась домой – такое облегчение накатывало, что ноги подкашивались, я уже ничего не соображала. Маме вечно казалось, что я заболела. Ага, раз в два месяца, как по часам заболевала. Как мне повезло, что ни разу в это время мне не встретились на улице рейдовики. Мне кажется, пхоноскоп сработал бы прямо сквозь чехол – от меня же фонило адреналином, эмоциями! Столько сливок бы сняли.

Яна нервно, коротко засмеялась, делая очередной глоток. Лимонад, сначала показавшийся кисловатым, теперь отдавал нотами цитрусов – по крайней мере, так ей казалось. Может быть, грейпфрута; она слышала о таком красном, горьковатом плоде, похожем на апельсин. Остро и плотно запахло от блюда, которое водрузили на изящно сервированный стол справа. Краем глаза Яна заметила в центре стола витую белую свечку. Втянула воздух, глубоко вдохнула.

– Вот так мой мир и держался. На Ире, на кабинете у Анны Альбертовны и на чёрном рынке. А однажды я пришла в школу, подхожу к кабинету физики, и сердце так сжимается, и я уже ловлю этот знакомый, тёплый запах… Захожу – а Анна Альбертовна сидит за столом. Даже головы не подняла. Я с ней поздоровалась… Она на меня посмотрела – а глаза стеклянные-стеклянные. Я не сразу сообразила. Я раньше не видела таких внеплановых обнулений. По-моему, это ещё более жестоко, чем когда это обязательная процедура по расписанию. К этому ты хотя бы можешь подготовиться, попрощаться с кем-то. А так… Как будто живое растение вырвали с корнем, резко, больно. А потом ещё корешки срезали острыми ножницами. Зачем так делать, господин Щуман?

Яна снова прерывисто вздохнула и прижала ладони к лицу. Ресторанные стены съёжились, потолок опустился, стих гул – на минуту она вновь оказалась в опустевшем, как будто умершем кабинете физики, где за столом сидела спокойная и равнодушная Анна Альбертовна.

– А внешне она осталась совсем как прежде, как в прежние времена, – прошептала Яна, – где я её любила. И даже ни разу не сказала ей об этом.

Она протянула руку за салфеткой и вытерла глаза. Отодвинула тарелку.

– Спасибо. Это очень вкусно. Но я не хочу больше. Простите.

– За что?

Щуман облокотился на стол и упёрся подбородком в кулак. Глядел на неё рассеянно, неожиданно тепло и грустно.

– Что вы смотрите на меня так? – пробормотала Яна.

– Мне очень жаль, что так случилось с вашей учительницей, – тихо ответил он. – Но у каждого бывают привязанности, которые либо исчезают, либо не отвечают взаимностью. А иногда, – он выпрямился и хлопнул в ладоши, словно стряхивая хандру, – иногда они просто уходят. Как тени прошлого.

– Или нет, – прошептала Яна, но Щуман уже не слышал.

– Спасибо, Яна, – бодро произнёс он. – Спасибо за ужин, за разговор, за откровенность. Едем назад?

– О, как не хотелось бы.

– Мне, знаете ли, тоже. А почему, собственно, и нет? Хотите прогуляться? В Йерлине в последнее время появилось много прекрасных парков. Вот только вы без верхней одежды…

Он скинул пиджак и набросил его на плечи Яне.

– Проблема решена. Идёмте. Нам найдётся о чём поговорить.

Внутри всколыхнулось столько всего разом, что Яна не нашлась, что ответить. Чувствуя, как кружится голова, она опёрлась на руку Щумана и послушно встала. Мир вокруг вращался в лёгкой светло-серой дымке, и на душе было удивительно легко, легко и пусто – как будто вынули занозу, которая очень долго сидела внутри.

5

Изнанка игры

Узнавая ваши слабости и странности,

Уходя за вами вдаль по тропам разума,

Постигаю суть красноречивой крайности:

Промолчать, легко обмениваясь фразами.

После сахарного тепла «Джайны» на улице показалось морозно и неуютно: слякоть подстыла, и они шагали по скользкому асфальту, изредка поглядывая друг на друга.

– Знаете, – нарушила молчание Яна, – я как-то читала про человека, который попал в тюрьму. Заслуженно или просто так, уже не помню. К нему на свидание приехала жена – на три дня. Приготовила для него много-много еды, так, что стол ломился. А он посмотрел на это и грустно сказал: зачем же ты как много наготовила? Сегодня-то я, может, ещё и поем, а завтра уже нет, потому что послезавтра – обратно туда.

– Намекаете, что прогулка не приносит вам удовольствия?

– Ни на что не намекаю. Просто вспомнила.

Они миновали аллею, над которой берёзы свесили ветви в сухих заиндевевших серёжках, свернули и вышли к неработающему фонтану. За высокой каменной чашей открывался великолепный вид: череда заиндевелых, словно стеклянных деревьев, полоса тёмно-синих елей, а позади – бордовые и зелёные, припорошенные снегом, круто уходящие вверх крыши. Парк казался пустынным; Яна подумала, что, должно быть, дети всё ещё на загадочной Последней свечке. А вот куда делись взрослые? В Синале в это время торопились с работы, бегали по магазинам, заглядывали в бары. Яна, хоть ни разу и не была, отлично знала ассортимент «У тётушки»: бар располагался на первом этаже прямо под их квартирой, а рекламки с меню разбрасывали по всем подъездам – каждые два месяца, чтобы о «Красной королеве» и мятных трюфелях, вне зависимости от обнулений, помнили все.

Напряжённо глядя перед собой, Арсений спросил:

– Слушайте, Яна Андреевна. Вы же понимаете, зачем я вас пригласил на ужин, потом на прогулку? Скажите, что понимаете. Не разочаровывайте меня.

– Не разочаровывать? Это, интересно, в чём?

– В том, что вы очень сообразительная, рассудительная и сметливая девушка.
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 >>
На страницу:
8 из 13

Другие аудиокниги автора Дарина Александровна Стрельченко