Ангелы

У раздевалки после пары я снова подошел к Розе. Она ненавистно надевала пальто и наматывала шарф. Я стоял рядом и скулил, пытаясь выяснить причину, по которой она меня ударила.

Ну что я могу сказать, так жутко меня еще не игнорировали. Может я был бы и не против такого «наказания», если бы хотя бы знал, за что. Но узнать что-то от Розы в тот момент было практически невозможно: она напрочь отказывалась разговаривать со мной! Вообще, я был упертым… очень упертым, поэтому продолжал ныть, выясняя причину.

– Я с тобой даже разговаривать не хочу! – развернувшись ко мне лицом, наконец, она соизволила что-то сказать.

– Спасибо! – буркнул я. – Это я уже понял! Можно причину услышать? И честное слово, я отстану от тебя!

– Ты издеваешься надо мной? – она вытаращила глаза, а я почувствовал себя еще большим мудаком.

От меня явно хотели полнейшего осознания вины, а я, вместо того, чтобы пасть к ногам, стоял и не понимал, о чем шла речь.

– Нет, господи, Роза! Я действительно не понимаю, что сделал такого, что ты решила лупить меня! – я могу представить, что творилось с моим лицом в тот момент.

Наверное, Роза еще никогда не видела такой тупой рожи.

– Ладно, раз ты уж собрался притворяться, что типа ничего не помнишь и не понимаешь, то я тебе напомню! – Роза повысила на меня голос и наконец-то прекратила судорожно тормошить шарф, который давно уже был завязан.– Ты что, думал я ничего не узнаю? Думал, что тебе все так просто с рук сойдет? – она подняла вопросительно брови.

Я тоже поднял свои и еще более не понимающим взглядом посмотрел на нее. После ее высказывания я подумал о Люцифере, который очевидно что-то натворил, Роза как-то узнала об этом и подумала, что это был я. Но в то же время я отчетливо понимал, что за сказочный бред рассказываю сам себе. Я же всегда был с Розой, так что при всем желании не смог бы ничего натворить.

– Клейс сказал, что видел вас… то есть, тебя и Мелишу в баре вечером. Ваши посиделка была похожа на свидание!

– Он может перепутал меня с Люцом?! – спросил я, вспомнив, что именно брат обнимался с Мелишей в тот вечер.

– Я задала тот же самый вопрос! – огрызнулась Роза. – Он сказал, что это был ты, так как он видел, как Люц входил в бар с каким-то другом, который назвал его по имени. Так что не надо делать из меня дурочку!

– Да мы просто сидели! – наконец, я понял, на что она намекает и в чем обвиняет.

Я тут же получил очередную затрещину. Ох, как меня это бесило! Я схватил ее за руку.

– Как долго это будет продолжаться? – прошептал я ей на ухо.

Роза хлопала глазами, судорожно пытаясь выдернуть руку. Но я крепко держал ее запястье и не собирался отпускать. Она ведь могла еще раз залепить мне по морде не понятно за что и почему, прямо на глазах у всего университета!

– Отпусти меня! – Пропищала она, дергая руку.

– Ага, чтобы ты снова начала колошматить меня? – усмехнулся я. – Нет.

– Я сказала, отпусти меня! – раздался оглушительный визг, испугавшись которого я отпустил ее руку.

Она толкнула меня и громко и отчетливо прошипела:

– Не смей даже приближаться ко мне на метр! Я тебя ненавижу и не хочу, чтобы ты ко мне прикасался! Между нами все кончено! Я тебе не верю!

…В ту ночь она впервые не пришла домой ночевать.

***

В ту ночь я совсем не спал. В голове блуждали разного плана мысли. Естественно, они все были о Розе, о ее громких словах, о ее руках, о ее гневных глазах. «Я тебе не верю», вот, это нормальная фраза! Трокосто бы одобрил! Какая же бездарная чушь! Мне вдруг захотелось смеяться! Она мне не верила! Как же так получилось?

Идет человек по пустынной улице. Внезапно он останавливается и начинает судорожно осматриваться. Глядя на него, каждый идиот поймет, что человек заблудился. С кем не бывает? Каждый, абсолютно каждый где-то блуждал. Конечно же, заблудившийся подходит к первому встречному и спрашивает дорогу. Вроде бы обычная ситуация: чего тут такого? Подойти дорогу спросить? А дело в том, что заблудившаяся Роза поверила первому встречному, а не мне, кто сопровождал ее. Как же жутко меня это бесило! Бесило то, что «я лучше выйду на улицу и поверю какому-нибудь немытому мудаку, чем человеку, с которым я живу!». Ну как так-то? Что за идиотизм? Где серое вещество-то?

Я лежал в кровати, с великим воодушевлением рассматривая потолок. Честно, я как последний, ничтожный, бесхребетный слизняк ждал, что Роза вот-вот войдет в дом, поднимется в спальню и скажет «Я сказала чушь!». Но Роза не поднималась. Ее, черт возьми, не было! Хотел бы я знать, где она была, с кем и что делала… В моей голове было столько вопросов, которые я не знал кому задать, что за мудак сможет дать мне на них гениальные ответы.

Я лежал и думал о ее пощечинах, которые она так залихватски раздавала мне. Неужто Алогэ девчонкам говорила тоже, что и нам, только с точностью да наоборот, типа «Бейте мужиков. Они всегда этого заслуживают», ну или что-нибудь в этом духе. Как вообще нормальному человеку может взбрести в голову начать размахивать руками при такой еще сомнительной публике?

Я пытался понять себя, почему меня это так бесило. Нет особой-то боли, звездочек тоже не было, ничего не было…только идиотская злость. Я даже не понимал, на кого злился: на себя или на нее. Высокоцивилизованное общество соорудило кучку законов, которым свято поклоняется, повелевая всем веровать в них! Ударить девушку в ответ? Мне вспомнились слова Алогэ. Была ли это смелость с ее стороны подойти и двинуть по морде? Нет, сраная самоуверенность, что ей никто не двинет в ответ. Ей никто и не двинул, а я был унижен. Меня бесила общественная неспособность ответить. Ведь когда тебя бьют, автоматически возникает желание, нет, это даже инстинкт, двинуть в ответ. А что делается в голове, когда понимаешь, что перед тобой девушка? Инстинкт – природная херня, к ней привыкаешь и живешь с ней, ничему не удивляясь… Но, черт побери, в природе слабость никогда не прыгнет на силу! Поэтому инстинкты просто теряются в догадках, как же поступить в ответ.

В какой-то момент я даже решил подумать, может это действительно моя какая-то чрезвычайно серьезная оплошность? Может я больше не имел права общаться с противоположенным полом? Особенно с Мелишей? Но это же бред! Роза не могла запретить мне общаться с девушками…

– Жив еще? Где твоя «пила»? – в комнату постучался Люцифер.

Он еще ничего не знал.

После того, как Лафортаньяна отправила его в райское путешествие, он только вернулся из него.

– Жив… – ответил я, даже не удосужившись взглянуть на протиснувшуюся физиономию брата в дверь.

Я не знал, что ему сказать, как и надо ли вообще. Его реакция – я изначально знал, что Люцифер всегда смеялся над такого рода ситуациями. Он не знал, что такое сраная боль, фальшивое счастье с любимой девушкой, любовь… Он ни хрена не знал или очень умело притворялся, что не знал, что, несомненно, облегчало его без того паскудно-слащавое существование.

– Паршиво выглядишь, братец! – заключил он и открыл дверь пошире так, что свет из коридора осветил пол моей комнаты.

Сзади него прошла очередная девушка, по направлению его руки к следующей комнате – комнате Люцифера.

– Похоже, что это мой новый стиль… – все также безучастно к окружающему ответил я. – Иди, развлекайся.

Увидев девушку, я окончательно потерял надежду поговорить с братом. Конечно, я мог сказать ему «иди сюда, мне надо поговорить». Но почему человек, чье существование насквозь светится идиотскими лучами тошнотворного не существующего солнца, должен тратить свое беззаботное время препровождения на унылое говно вроде меня, выслушивая результаты маразмотичных поступков моей любимой девушки.

Я просто отвернулся на бок и услышал, как дверь слегка скрипнув закрылась. В комнате наступила тишина, сраная тишина и такой маниакально-соблазнительный свет вечернего бытия. Черт его побери, он валялся у меня на полу, под окном. Морально я упрашивал кого-то в голове, чтобы мой ненаглядный брат вел себя потише ночью: у меня совсем не было настроения слушать их лживые вздохи выдуманной одноночной любви. Но брат умудрился удивить меня.

Где-то через полчаса в дверь раздался стук. Честно, я был слегка шокирован – стук. Совершено не адекватное поведение для моего импульсивного брата. Более того, это было не адекватно хотя бы потому, что он был не один. Я развернулся и молча уставился на дверь. «Может он случайно задел?», подумал я, продолжая смотреть на дверь. На этаже стояла тишина, которую снова нарушил стук в дверь.

– Ну, чего затих-то? – раздался возмущенный вопль Люца.

Я вздохнул и крикнул ему, чтобы он заходил. Брат вошел в комнату, закрыл за собой дверь и с улыбкой больного ребенка подошел ко мне. Без фамильярностей он грохнулся на мою кровать и молча уставился на меня. Через две минуты он заговорил.

– Кажется, я предупреждал, что ты окажешься в очередном дерьме из-за очередной бабы! – произнес он злорадно.

Стоит ли говорить, что его злорадно-издевательская рожа просто выпрашивала, чтобы что-нибудь по ней съездило. Можно сказать, что я прибывал в депрессии, а тут пришло это гнусное лицо, ехидничает и улыбается.

– Что ты здесь делаешь? – выдавил я из себя, укрощая раздражающуюся злость внутри.

Хочет ржать – пусть ржет! Пусть хоть пузо себе порвет от смеха!

– Пришел узнать, не чиркаешь ли ты тут лезвием по венам! – усмехнулся брат.

– Очень смешно! – я изобразил идиотскую улыбку.

Ну почему родной брат всегда выбирал такие неудачные моменты, чтобы поржать надо мной? Почему ему вообще надо было надо мной ржать, даже несмотря на то, что иногда он за это получал?