Эксперимент
«Нет» – холодно взглянула на него Лилит.
– Понимаешь, Жаклин, Левиафан отвратительно себя ведёт! Он сказал, что все женщины в руках мужчины – это игрушки! Представляешь? Пустые, бестолковые куклы, с которыми они играют! – Лилит строго смотрела на искажённое от негодования лицо Левиафана. Жаклин бросила на него обидчивый взгляд.
– Я, пожалуй, лучше присяду, – закатив глаза, сказал Марк.
– А я думаю, что лучше не стоит! – сказал Левиафан, не отрывая взгляда от ядовитой улыбки Лилит. – Поехали ко мне? Все! Поехали! – заявил он.
Жаклин, которая любила расхаживать по чужим квартирам, тут же забыла об игрушечках и расплылась в улыбке. Марк так и стоял в нерешительности, чесал затылок. Лилит не знала, что ей делать. Левиафан протянул руку через стол, высыпал кучу мелочи за кофе и торт и поднял её.
– Милая, без тебя я просто не смогу уехать! – улыбнулся он и поцеловал её руку.
– Хорошо, – ответила Лилит и пошла за ними к двери.
Левиафан открыл перед ней дверь машины, усадил её на сиденье и пристегнул. Ребята сели сзади. Машина тронулась и легко покатилась в сторону пригорода. Лилит достала мобильный из сумки и начала писать сообщение:
«Это просто невозможно! Ты просто невозможен!»
«А я от тебя без ума. У нас всё взаимно, дорогая.»
«Левиафан, ты не вампир… ты – упырь!»
У Левиафана завибрировал телефон, он прочитал сообщение, хмуро взглянул на Лилит и ответил: «Я больше, чем упырь! И я дам тебе возможность в этом убедиться!»
Лилит посмотрела на него почти безнадежным взглядом и сказала вслух, но тихо:
– Поздно, я уже убедилась…
Оставшуюся дорогу они ехали молча, изредка бросая взгляды друг на друга. Краем глаза Лилит любовалась сидящим рядом мужчиной, подглядывала, как легко он переключает скорости, как плавно тормозит, как хмурится и щурится, разглядывая очередного имбецила за рулём, творящего на дороге не пойми что. Она смотрела, как блестят его глаза, в которых словно в зеркале отражалось зимнее солнце и бегущая впереди дорога. Каждый брошенный взгляд она скрывала, каждый вздох в его сторону – всё должно было быть тайком… Но Левиафан всё видел.
Он сам смотрел на девушку, как на изысканную картину, которая принадлежала ему. Может, Лилит и не знала, но Левиафан был сентиментален до кончиков пальцев. Ему хотелось укрыть заботой эту девушку, отдать ей всё, что она захочет, потому что ему просто хотелось смотреть, как она улыбается, как блестят её глаза, как она пристально прожигает его взглядом, в котором читались слова любви. Но сама она оставалась немой, потому что слишком гордая и застенчивая для признаний.
А Жаклин с Марком что-то бесконечно обсуждали между собой. Точнее, Жаклин обсуждала, а Марк соглашался.
Дом Левиафана находился за городом, примерно в сорока минутах езды. Это был не просто дом, а скорее особняк.
Апартаменты были что надо – просторные, светлые и буквально на природе. Там было около пятнадцати комнат для гостей, и это только спален. Несколько гостиных, в каждой комнате ванная и туалет. В задней части дома располагался бассейн. Всё здание, и внутри, и снаружи, было оформлено в тёмных тонах. Утончённая старомодность в сочетании с готическим стилем архитектуры. Психологически тяжёлая цветовая гамма, но с дизайнером не поспоришь.
Ребята остановились у огромной входной дубовой двери. Вампир украдкой бросил взгляд на свою девушку. Она задумчиво смотрела в пол, не обращая внимания ни на что.
Левиафан открыл дверь и жестом пригласил всех войти. Лилит взглянула на Жаклин, чувствуя, что подруге может понадобиться помощь. Так оно и было. Жаклин, чуть ли за сердце не хватаясь, держалась за косяк.
– О Боже, Левиафан! Ты правда… правда живёшь здесь? Это действительно твой дом? – задыхаясь, спрашивала она.
– Да, это дом моих предков, они когда-то жили в этой стране, – соврал вампир.
На самом деле, когда Левиафан рассказывал Лилит о своих гуманитарных достижениях, он не упомянул о материальных. За почти пятьсот лет существования у Левиафана было множество возможностей накопить деньги, и он не раз ими пользовался. Он купил этот дом пару месяцев назад, потому что привык жить в роскоши. И не смог себе отказать в этом даже здесь, решив не обойтись двух– или трехкомнатной квартирой. Ему всегда нравилось и очень льстило, что женщины смотрят на него не только как на сексуальный объект, но и как на обеспеченного мужчину.
То же самое происходило и сейчас… но не с Лилит. Её либо действительно не интересовал весь этот шик, либо она очень умело притворялась. Она прошла в гостиную, даже не посмотрев на комнату в целом, и смотрела только перед собой.
– Что у тебя есть выпить? – спросила она его, вместо того чтобы расхваливать весь дом.
– А что желает дама? Думаю, у меня найдётся всё! – Левиафан взял её за руку и посмотрел ей в глаза. Лилит не выдержала и улыбнулась, сказав, что дама желает бокал рома с лимоном и со льдом.
«Ты, маленькая стерва! Я так и думал! Ты знала, что у меня есть любая выпивка, разной выдержки, но ты также знала, что у меня нет еды в доме! Я рассчитывал обойтись заказом пиццы!» – злобно подумал про себя Левиафан.
– Сейчас будет, милая! – пропищал он тонким голосом, расплываясь в злобной улыбке. – Кто-нибудь ещё хочет апельсины, мандарины или какие-нибудь другие фрукты или овощи? – с долей иронии спросил он Жаклин и Марка.
– Нет, спасибо. Мы просто выпьем, а если что, закажем что-нибудь, – ответила Жаклин.
«Ну, хоть у кого-то в голове присутствуют здравые мысли!» – рявкнул про себя Левиафан.
– Хорошо, вы пока располагайтесь, где вам будет удобно, а я скоро вернусь! Всем, значит, ром, а вам, леди, ром с лимоном?! – уточнил он нервно.
– Да, всем ром, – ответил Марк.
– А мне, сэр, с лимоном, – твёрдо сказала Лилит.
Левиафан выскочил за дверь и понесся, словно ветер, в ближайший магазин, так быстро, как никогда раньше не бегал. «Чёртов лимон!»
– Что это щелкнуло? Дверь? – спросила Жаклин, озираясь по сторонам.
– Да нет, это, наверное, холодильник, – успокоила её Лилит. Она-то ведь знала, что сейчас Левиафан несётся со скоростью света за лимоном, проклиная всех и вся.
– Лилит, дорогая! У него шикарный дом! Я бы… – но Жаклин не смогла договорить.
– Жаклин, что бы ты ни думала – это неважно! Важно то, что я! Если мне понадобится твой совет, я спрошу тебя об этом, хорошо? А сейчас давай поговорим о чём-нибудь другом, – отрезала Лилит.
– Хорошо, милая… Я просто… – попыталась оправдаться она.
– Жаклин! – прикрикнула Лилит. – А почему Марк такой молчаливый?
– Ой, – сразу же заулыбалась Жаклин. – Просто очень стеснительный.
– А вот и ром! Сударыня, а вот и ваш ром с ли-мо-ном! – почти по буквам произнёс он это слово, Левиафан.
– О, благодарю! – улыбнулась ему в ответ Лилит.
Две парочки разговаривали почти до двенадцати ночи, когда Жаклин поняла, что им пора домой. Ей, конечно, не хотелось уходить, но она заметила по лицу Марка, что Лилит и Левиафану стоит оставить наедине. Им было, что обсудить.
– Левиафан, ты не мог бы вызвать такси? – спросил Марк.
– Конечно, дайте мне ваш адрес, куда вас везти, – ответил он.
– Я поеду с вами, – сказала Лилит.
– Милая моя, я бы хотел, чтобы ты осталась. Мне так одиноко в этом большом доме без тебя… – странным голосом произнёс Левиафан.
– Да, Лилит, дорогая! Я тоже думаю, что тебе стоит остаться. По-моему, у вас есть какие-то проблемы, и их нужно решать, а не убегать от них, – полюбезничала Жаклин.
Через полчаса Левиафан проводил их до дверей машины и вернулся в гостиную, где оставил Лилит. Она стояла посреди комнаты и презрительно смотрела на него. Он медленно подошёл к ней, в его глазах горела дикая страсть, а на лице застыла лукавая улыбка.
– Если ты думаешь, что я хочу с тобой разговаривать или иметь какие-то другие дела, ты глубоко заблуждаешься! Проведи меня, пожалуйста, в комнату, где я смогу лечь спать, – жёстко сказала Лилит.
Левиафан остановился и внимательно посмотрел на девушку. Она молчала, окидывая его лишь сумрачным взглядом. В тот момент они оба не осознавали, насколько сильно нравятся друг другу, насколько сильно они хотят, чтобы кто-нибудь из них сломал очередное «нет». Левиафан молча взял её за руку и повёл на второй этаж. Он открыл дверь и указал Лилит жестом на комнату.
– Она в твоём распоряжении! – нежно прошептал он и поцеловал её руку. Он развернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Лилит огляделась.
Два огромных окна, несоизмеримо огромная кровать с чёрным бельём посреди комнаты, королевские шторы XVI века, косметический столик из чёрного дерева около стены слева – всё это напоминало царские апартаменты.
Лилит подошла к кровати. На ней лежала белая ночная сорочка. Она ещё раз огляделась, вздохнула и начала переодеваться. Сорочка была очень мягкой и нежной, её задняя часть волочилась по полу.
Лилит распустила волосы и залезла в постель. «Так холодно и пусто… как у меня дома… Неужели он не придёт?»
Лилит ждала Левиафана около получаса. Он не пришёл. Потом девушка начала засыпать. Она уже проваливалась в страшный, чёрный и бездонный омут, когда внезапно услышала встревоженные звуки скрипки. Именно они вырвали её из цепких лап сна. Звучание медленно двигалось по этажу и остановилось у дверей комнаты, где спала Лилит.
Неожиданно двери распахнулись, как будто невидимая сила вышибла их, и на пороге появился силуэт мужчины. На нём были лишь одни штаны, на его плече лежала скрипка, а рука смычком гладила струны. Что-то отрывистое, настораживающее, но до боли приятное вырывалось из скрипки. Левиафан всё ближе подходил к кровати, Лилит сурово смотрела на него.
– Это одна из моих любимых сонат, – тихо произнёс он, когда скрипка замолкла.
– Ты что, окончательно свихнулся? Что всё это значит? – потребовала Лилит объяснений.
– Я пришёл поговорить, дорогая! Истолковать тебе мою мысль, которую ты, естественно, неправильно поняла, – оскалил клыки Левиафан.
– Это какую же? Захотел поговорить об игрушках? – обиженно спросила она.
– Да, Лилит. Когда я сказал, что все люди – игрушки в руках вампира, я имел в виду серую массу.
– Левиафан! Я так похожа на дуру? Или у меня такие большие уши, а у тебя большая кастрюля с лапшой, и тебе некуда её девать? – издевательским тоном спросила она.
– Лилит, дорогая Лилит! Послушай меня! Когда ты находишься в толпе зомбированных людей, которые раздражают тебя, ты думаешь, что все вокруг – как стадо баранов. Но по отдельности каждый из них – это личность с разумом и чувствами. То же самое я имел в виду, когда говорил об «игрушках». Конкретно ты в моих руках – любимая женщина. И я прошу тебя понять меня и не заставлять меня превращаться в попугая, который извиняется за всё подряд последние полвека. – Левиафан положил скрипку на плечо и снова заиграл.
Лилит смотрела на него, не зная, что ответить. Неужели вот так просто он одержал победу? Лилит судорожно рылась в мыслях, пытаясь найти ответ, который бы не унижал её, но при этом не позволил бы ему уйти. Но такого ответа не было. Лилит вздохнула: «Хороший ход!»
У неё в груди защипало от мысли, что ей сейчас придется сказать, но другого выхода у неё не было. Он загнал её в угол, потому что был прав.
– Но ты меня обманул! – воскликнула она от безысходности.
– Да. Твоя правда. И за это я каюсь, – сказал Левиафан. Лилит молча смотрела на него, не шевелясь и не дыша. Она была потеряна и не знала, что сказать.
– Чёрт… – прошептала она, отворачиваясь от вампира.
Смычок остановился на струне, по лицу Левиафана поползла победоносная улыбка, клыки обнажились. Он подошел к ней и залез на кровать. Почти дотрагиваясь губами до её уха, он тихо спросил:
– Лилит, дорогая, мне кажется, ты расстроена? – почти беззвучно прошептал он. «Лимон отомщён».
Лилит повернулась к нему, в глазах стояли слёзы, брови нахмурены, а губы дрожали.
– Представь себе! – буркнула она.
Левиафан улыбнулся и в один миг впился зубами ей в плечо. Лилит судорожно начала отбиваться, но с любимым справиться было тяжело. Он крепко обнял её, словно в тиски зажал. Не надо было много ума, чтобы догадаться, к чему он клонил.
– Дорогой мой, у меня совершенно нет желания наслаждаться сейчас плотскими утехами, – буркнула она. Он посмотрел на её лицо, заглянул ей прямо в глаза, точнее, куда-то глубже.
– Лилит. Ли-ли-т! Хотят победители, исполняют побеждённые! – улыбнулся Левиафан. Его улыбка была лёгкой, воздушной… А глаза, как у хищника, как у демона, спустившегося на землю.
Грубость, просачивающаяся сквозь нескончаемые порывы нежности. Страсть, руководящая этим изысканным процессом. Лилит не могла ему сопротивляться. Она не хотела сопротивляться. Он был слишком сексуален, а она слишком хотела, чтобы он не останавливался, хотя её губы неумолимо шептали «нет». Он целовал эти губы, передавая свою бешеную энергетику, заставляя тело отвечать четким и ясным «да».
18
Лилит открыла глаза. С улицы в комнату проникал утренний свет, мягко освещая пространство. Сначала она не поняла, где находится. Окинув комнату взглядом, Лилит вспомнила всё, что произошло здесь накануне.
На полу всё так же одиноко и печально лежала скрипка. Лилит встала с кровати, подошла к ней и подняла инструмент за гриф. «Надо же… Такая маленькая, такая лёгкая… А когда начинает звучать, создаётся ощущение, будто смычок играет на струнах души. От каждой ноты – мурашки. Волшебный инструмент. Он умеет веселиться и рыдать, покорять и быть нежным… и в то же время – колоть прямо в сердце, скользить по нервам. Но это так приятно. Левиафан, ты гурман! Ты выбрал скрипку, чтобы соблазнять женщин, не так ли? Ведь на саксофоне сделать это было бы куда труднее!» – улыбнулась Лилит.
– Эта скрипка – работа Антонио Страдивари, знаменитого итальянского мастера, – раздался за её спиной голос. – Я приобрёл её в конце XVII века. Тогда я просто хотел владеть ею как предметом, но после премьер Моцарта взял её в руки уже как настоящий инструмент.
Лилит вздрогнула и чуть не выронила скрипку. Она не ожидала, что Левиафан находится в комнате. Развернувшись, она увидела его – обнажённого, лежащего на кровати. Волосы взъерошены, на груди отпечатались складки от простыни.
– Вот это да! – удивилась Лилит. – И что же ты тут делаешь?
– Ну, это мой дом. Я здесь живу, – пожал плечами он.
– Я имею в виду… Я никогда не видела тебя по утрам. Ты всегда куда-то исчезаешь. Что случилось, что ты решил почтить меня своим утренним присутствием? – с прищуром спросила Лилит.
– Я не хотел оставлять тебя одну в незнакомом месте, – усмехнулся Левиафан. Он резко поднялся с постели и подошёл к ней. Его глаза бегали по её лицу, будто изучали каждую черту, в поисках надежды на то, что она обнимет его и скажет: «Я тебя люблю». Но Лилит молчала, глядя на него широко раскрытыми, почти бешеными глазами.
– Надень, пожалуйста, штаны… – с усилием произнесла она, стараясь смотреть ему в глаза. Левиафан усмехнулся, вальяжно дошёл до валяющихся на полу штанов, демонстративно натянул их и вновь подошёл к девушке. Неожиданно он поднял с пола смычок и протянул его ей.
– Вот, держи, – сказал он.
– Ты в своём уме? Я впервые в жизни держу скрипку… – попыталась отказаться Лилит. Он подошёл к ней сзади и прошептал:
– Тихо.
Лилит замерла. Она почти не дышала, ощущая, как его сильные руки будто бы обнимают её, но как-то странно, с намерением, которое она не могла сразу разгадать.
– Дыши, дыши, дорогая… – прошептал он снова.
Нежные пальцы провели по её руке, которая держала скрипку. Он поднял её руку вместе с инструментом, положил деку на плечо Лилит, а второй рукой аккуратно наклонил её голову, чтобы она смогла зажать скрипку.
– Прижми её к себе. Почувствуй. Представь, что вы – единое целое… – сладко шептал он ей на ухо, стоя сзади и направляя её движения.
– Левиафан… я… Я не могу. Не умею, – тихо ответила она.
– Ш-ш… – прошипел он в ответ.
Он вложил в руку Лилит смычок и слегка расставил пальцы на нём. Своей рукой он взял её за запястье и сделал движение, такое мягкое и шелковистое, как будто они вдвоём гладили кота. Затем Левиафан поднял её руку со смычком вверх и направил её к струнам, а второй рукой зажал струны на грифе и начал играть – что-то такое душещипательное и очень знакомое.
Левиафан был таким нежным, ласковым, его бархатные прикосновения сводили Лилит с ума. Она подумала, что его подменили за ночь. Он играл её рукой на скрипке, сердце бешено колотилось. Она никогда не испытывала таких чувств. Казалось, что с ней был дьявол, и он так умело искушал её, управлял ею. Вместо того чтобы сопротивляться, она позволяла ему это делать. Ей просто хотелось этого.
– Это «L'inverno», Антонио Вивальди, – прошептал Левиафан, продолжая играть. – Как ощущения?
– У меня нет слов, это чудесно! Ты только не останавливайся, я прошу тебя, мелодия просто потрясающая! – Лилит закрыла глаза от блаженства и полностью расслабилась.
Левиафан с лёгкостью доиграл партию главной скрипки и развернул Лилит к себе лицом, нежно поцеловал её. В ушах продолжала звучать скрипка, только теперь казалось, что к ней присоединился целый симфонический оркестр. Она позволила ему уложить себя в кровать, даже не открывая глаз…
Лилит открыла глаза. Левиафан лежал рядом и гладил её по шее. Утро было в разгаре. «Такой разносторонний… Вчера буквально изнасиловал меня, а сегодня – последний романтик», – подумала Лилит про себя, а вслух спросила:
– Левиафан, а ты вообще никак на свет не реагируешь? Тебе ничего не жжёт? – внезапно спросила она, поняв, что он лежит при свете, как обычный человек, и даже не прячется под одеяло.
– Лилит, дорогая! Мне плевать на свет, на чеснок, распятия и зеркала. Я ничем не отличаюсь от простого человека, за исключением того, что я не человек. Я дышу, пью, ем, выпиваю, сплю и мне от этого не хуже и не лучше. Безразличие. Единственное, что меня пугает, так это огонь. Только огонь может причинить мне вред… смертельный вред.
– Почему ты мне это рассказываешь? Это значит, что ты начал мне полностью доверять? – озадаченно спросила Лилит.
– Это значит, что ты меня любишь. Я чувствую это, я знаю! От тебя мне нет никакой угрозы! – Он чмокнул её в макушку.
– А сколько времени? – внезапно спросила Лилит.
– Около десяти, – Левиафан встал, неспешно подошёл к окну и уставился вдаль.
– Сколько? Чёрт! Я опаздываю в университет! – девушка выскочила из кровати. Вампир развернулся к ней лицом и присел на подоконник.
– Я опоздаю… Совсем забыла, у нас последний день сегодня перед консультациями… Чёрт… – Лилит металась по комнате, одеваясь быстрее, чем любой вампир. На ходу она заплетала косу, собирала сумку, падала в натянутых до колен джинсах, была настолько неловкой, что Левиафан не мог не улыбаться. Он также неспешно накинул чёрную рубашку, закатал рукава, надел брюки, разворошил волосы и заявил, что готов к выходу.
– Жду тебя в машине, – зевнув, сказал он и пошёл вниз.
Левиафан медленно вышел на улицу и тут же ощутил всю прелесть зимнего утра, перетекающего в день. Лёгкий мороз сразу начал покусывать щеки и нос. В заснеженных ветвях сидели вороны и горлопанили, что есть силы. Они казались такими огромными на фоне белоснежного снега и такими неловкими, когда прыгали с ветки на ветку, стряхивая с них снег.
– Левиафан… пожалуйста, поехали! – чуть не сбив наслаждающегося зимой вампира, Лилит промчалась мимо него к машине.
Не успел он сесть за руль, как девушка уже начала вопить, чтобы он двигался быстрее. Она уже сидела, пристёгнутая, готовая мчаться к знаниям. Левиафан, наконец, нажал на газ и помчался в город.
– Вообще-то не лучшая идея разгоняться до безумства на зимних дорогах, а то ты можешь больше никогда не успеть. Не торопи меня, милая, опоздаешь на десять минут – это не критично!
– Нет, это критично! Поднажми газу! – требовала девушка, нервно цокая языком.
Уже через час вампир припарковался у университета, где училась Лилит. Около университета не было ни одного студента. Как правило, это плохой знак – все уже на парах. Левиафан развернулся, чтобы поцеловать девушку, но на месте он никого не обнаружил. Лилит уже мчалась по улице, матерясь и ненавидя весь мир.
– Мда… – вздохнул он и снова завёл мотор, глядя, как девушка удаляется.
Лилит тем временем, на бегу раздевшись, схватила все свои учебники и тетради из шкафа и побежала в аудиторию. Она влетела в класс, и все взгляды студентов тут же обратились к ней. Лектор и сокурсники удивлённо уставились на влетевшую девчонку.
– Извините, – прошептала она, стараясь не привлекать ещё больше внимания, и проворно начала пробираться к последним рядам.
– Ян, привет, – Лилит шлёпнулась рядом со светловолосым парнем.
– Не думал, что ты умеешь опаздывать, – улыбнулся Ян.
– Сама в шоке, – отдышавшись, ответила Лилит.
Лилит дружила с Яном с первого курса. Он очень хорошо относился к девушке, всегда был вежлив и учтив. Они прекрасно общались все пять курсов, всегда сидели вместе, ходили на завтраки и обеды. Он нравился Лилит тем, что был единственным парнем, который не пытался таскать её по свиданиям, не дарил всякую чушь, не объяснялся в вечной любви и разбитом сердце. Он просто пытался с ней дружить, не переходя границы дружбы, за которыми его ждала явная пустыня, где нет даже песка, а только – безразличие.
Лилит была уверена, что это просто дружба, ведь у Яна постоянно были девушки. Она не догадывалась, что молодой человек тайно влюблён в неё и только в неё. Но он прекрасно понимал, что мадам ему не по зубам, и, наверное, поэтому не предпринимал никаких попыток к сближению. Лилит же такая ситуация устраивала. Она даже не осознавала, что её снова любят.
Скорее, это была одна из вариаций дружбы между мужчиной и женщиной, в которую так не любят верить люди. Эту дружбу так часто путают влюблённые души, что потом, не зная, кого обвинить в своих собственных неудачах и провалах, начинают винить дружбу. Это естественно для человека: обязательно кто-то должен быть виноват. Мозг устроен так, что при любой неудаче начинаешь думать: «А что если бы он приехал раньше? Что если бы чертов лифт не сломался?» и тому подобные мысли. На самом деле, дружба между однополыми и разнополыми людьми ничем не отличается друг от друга. Отличаются люди, которые придают слишком большое значение дружбе между мужчиной и женщиной. Сразу появляется воз и маленькая тележка слухов: кто-то пытается оправдывать друзей, которые ничего плохого не сделали. Кто-то вешает ярлыки, без усталости обвиняя во всех смертных грехах, при этом, не уставая сочинять новые. Люди так любят усложнять, придумывать и очернять. Такое ощущение, что они ничего не знают о простоте, что вокруг всё скорее просто, чем сложно. Но так неинтересно.
Девушка никак не могла сосредоточиться на лекции. Она бесконечно долго думала о Левиафане, о его сущности, о его неординарном складе ума и невыносимом характере. Она вспоминала его прикосновения, вкус его губ, мягкость рук и нежность кожи. Все эти безумные воспоминания начинали потихоньку сводить её с ума. Ей снова и снова хотелось, чтобы он был рядом, почувствовать его как физически, так и душевно. Она продолжала вспоминать их совместно проведённые ночи, ласковый шелест нежных слов. Его прикосновения, объятия… Грубость в словах и жестах, манера и стиль поведения, скрипка и уроки игры. Вампир полностью освоился в её голове, не давая ни секунды передышки. Она думала о том, сколько же всего он видел и слышал, как много раз он был влюблён и был ли вообще? Почему он стал таким бессердечным?
Левиафан: «Никак не выходит из головы момент, когда я целую твои губы, играя на скрипке…»
Левиафан: «Может, в кино сходим?»
Левиафан: «Что за уныние сидеть на лекции?»
Лилит прочла сообщение и закрыла глаза. Она-то уж вообще никак не могла избавиться от шлейфа утренней страсти. И вампир тут ещё напоминает ей обо всём в более насыщенных красках.
Лилит: «Ничего не знаю, не мешай мне…»
Левиафан: «О, Лилит, какая приторно-сладкая ложь. Но я слышу правду…»
Лилит: «Левиафан, я учусь. Отстань!»
Левиафан: «Никогда.»
Лилит выключила телефон и убрала его в сумку. Она уже не могла не думать о Левиафане. Она пыталась игнорировать все безумные мысли о вампире, пытаясь сосредоточиться на лекции. Но абсолютно всё мешало ей вникнуть в суть уголовного права.
– Лилит, лекция закончена. Вы можете идти, – услышала она голос профессора.
Девушка окинула аудиторию взглядом: уже никого не было, только она и собирающий документы профессор.