Стиратели памяти

Жонкиль неторопливо прожевала и проглотила.

– Это было… довольно напряжённо.

– Просто сиди в своём гнезде, что бы ни случилось. – Руби глянула на Циана и Сиза. – Помните, что произошло с Изумрудом?

Ребята синхронно кивнули.

– Бедный Изумруд, – прошептал Сиз, резко вздрогнув.

Жонкиль склонила голову набок.

– Изумруд?

Циан вытер рот тыльной стороной ладони.

– Он был одним из первых жителей Убежища. Предположительно выпал из своего гнезда во время перетасовки. Оказался между стеной и полом, и от него остался фарш.

Нож и вилка Жонкиль со звоном упали на тарелку. Руби выковыривала из зубов остатки макарон.

– Покойся с миром, Изумруд. Все твои части.

– Хотя я не уверен, что это правда, – заметил Циан. – Изумруд, возможно, просто страшилка для других жителей – чтобы не вылезали из гнёзд.

Сиз расстегнул воротник и энергично почесал шею.

– А я думаю, так оно и было. Эти комнаты движутся слишком быстро.

Циан заметил в тарелке комок чёрных подгоревших макарон. Он отодвинул их вилкой и спрятал под листом салата.

– Боже, Сиз! – сказала Руби, – Может, хватит так чесаться? Ты мне портишь аппетит.

– Это всё Циан виноват. Наш гонщик засыпал меня песком, когда катался на квадроцикле.

Циан заулыбался.

– И чуть не сбил с ног! – продолжал Сиз. – Ты вообще открываешь глаза, когда ездишь на этих штуках?

Циан расхохотался. Он чувствовал, как таблетки из бумажного стаканчика начинают действовать. Онемение и лёгкое покалывание распространялись от лба до тыльных сторон ладоней. Теперь Циан удивился: почему ещё недавно его так беспокоили китовые кости? Он улыбнулся и потёр шею, наслаждаясь этим ощущением покалывания. Доктор Хейвен был прав: то, что он видел, – просто чьи-то каракули. Бессмысленная чушь.

Сиз, меж тем, продолжал возмущаться:

– Даже Нефрит водит лучше тебя, а ему лет восемь или около того.

Циан закатил глаза и улыбнулся Жонкиль.

– Вот что тебе надо знать о Сизе: он обожает переживать буквально из-за всего.

Сиз всплеснул руками.

– Ничего подобного!

– Именно так. Ты всегда ищешь повод побеспокоиться. Я как-то спросил об этом доктора Хейвена.

Сиз скрестил руки на груди.

– Спорим, ничего ты не спрашивал?

– Спрашивал.

Теперь руки Сиза напряглись.

– Серьёзно? – Он наклонился к Циану. Его глаза за стёклами очков стали ещё больше. – И что он сказал?

– Это просто черта характера. Вряд ли об этом стоит беспокоиться.

– Вряд ли? Что он имел в виду?

– Ну, я не помню его слова в точности… – Циан увидел, как в глазах Сиза нарастает паника. – На самом деле я почти уверен, что он не считал это поводом для тревоги.

– Нет! Ты сказал «вряд ли»! То есть это всё-таки может быть поводом, так? Иными словами, есть шанс, что моя тревожность – это что-то, о чём… стоит тревожиться. А если…

Он осёкся и уставился в свою тарелку.

Руби расхохоталась и игриво хлопнула его по руке.

– Поверить не могу, Сиз! Ты беспокоишься о том, что ты беспокоишься? Это невероятно даже для тебя.

Сиз выпрямился на стуле.

– Да? Ну, если так уж невероятно, что я волнуюсь о разных вещах… в отличие от некоторых, – он многозначительно посмотрел на Циана, – тогда да, я невероятный.

Руби снова похлопала его по руке, а потом коснулась предплечья Жонкиль рукояткой своего ножа.

– Итак, Жонкиль, далеко ли отсюда море?

– Море?

Руби нетерпеливо подпрыгнула на стуле.

– Да. Ты не заметила, где оно, пока летела на вертолёте?

– Не могу сказать. Пилот завязал мне глаза перед вылетом. Но море должно быть рядом, верно? Я видела гавань. И маяк.

– Конечно, – отозвалась Руби. – Только вот маяк заколочен досками. И моря не видно даже с вертолётной площадки.

– Ой. – Жонкиль задумалась. – Похоже, ты права. Я думала, просто отлив…

– Далековато для отлива, тебе не кажется?