Призраки дома Блэквуд

Теперь он оказался в непростой ситуации. Единственный ребенок в семье, заботиться о матери мог только он. Нил и так разрывался между работой и домом, а переезд Мары лишь добавит ему хлопот. Даже просто остаться на ночь было огромной жертвой с его стороны. Насколько Мара знала, со смерти отца он не проводил так много времени вне дома.

Нил вернулся к плите, снял стейки. Последние две недели, с момента покупки до переезда в Блэквуд, у Мары крутилась в голове одна мысль. Помедлив, она облизала губы, прежде чем спросить:

– Как дела дома?

На нее Нил не смотрел, но ответил вполне жизнерадостно:

– Не так уж плохо. Доктор говорит, что можно постепенно снижать дозу снотворного. Она по-прежнему время от времени выглядит растерянной, но глубоких провалов в памяти больше не было. Она знает, какой сейчас год и тому подобное.

Мара опустила взгляд на сложенные руки.

– Скажи, если это очень грубо с моей стороны, но ты не думал, что твоей маме может стать лучше в новой обстановке?

– Думал, – вздохнул Нил, устраиваясь рядом и передавая ей тарелку со стейком, картофельным салатом, готовыми бобами и горстью салатных листьев, которые Мара уже видела в холодильнике. – Я предлагал ей на той неделе, но она только сильнее расстроилась, и я не стал давить. Возможно, окажись она в другом месте, где об отце ей ничего бы не напоминало, маме стало бы лучше, но в то же время она еще не готова его отпустить. И вряд ли простого переезда будет достаточно – нужна новая цель в жизни. А сейчас ей нечем себя занять, не на что тратить время.

У Мары пересохло во рту.

– Знаешь, в Блэквуде ведь столько комнат. Как только починим крышу, вы с мамой сможете переехать сюда. Я… не знаю… может, она захочет помочь украсить его, превратить в настоящий дом, или…

Нил молчал очень долго. Мара боялась на него смотреть – боялась сомнения, нежелания в его глазах. Но когда все же подняла голову, увидела только удивление и искреннюю благодарность.

– А ты точно не против?

– Думаю, нет, – неловко пожала плечами она. – То есть я бы попросила не приносить в мой дом ничего религиозного, ну или по крайней мере держать все это в ее комнате, но… я не против жить с ней, если это мой дом. Есть разница, понимаешь?

– Мара… – слегка осипшим голосом начал Нил. Крепко поцеловав ее в лоб, он широко улыбнулся. – Спасибо. Не знаю, пойдет ли она на такое, наверное, еще как минимум несколько месяцев не захочет уезжать, но может это как раз то, что нужно.

– Правда?

– Правда.

Прижимаясь к плечу Нила, Мара не могла сдержать улыбку. В груди разлился жар. В отличие от квартиры или маленького коттеджа, в Блэквуде было достаточно места для всех троих, чтобы при этом никто никому не мешал. Пэм женщина приветливая и мягкая, а Мара любила Нила больше всех на свете. Втроем им будет хорошо.

Подобрав красиво лежащую горку салата, она подкинула листья на тарелку Нила. Он только застонал.

Глава одиннадцатая

Шаги в темноте

Когда Мара толкнула дверь в ванную, с зубной щеткой в одной руке и с фонариком в другой, из зеркала на нее взглянуло причудливо искаженное отражение. Большое зеркало над раковиной раскололось, от области поражения размером с теннисный мячик расходилась паутина трещин, превратив поверхность в арт-объект из комнаты страха. Мара увидела два десятка собственных карих глаз, моргающих в осколках, и скорчила рожицу.

Ремонт требовался всей комнате: фарфоровая ванна была вся в сколах, по одной стороне шли трещины – ее, скорее всего, придется менять. Крышки унитаза не было, от стен отвалилось несколько плиток, которые теперь валялись среди собравшейся по углам пыли и мертвых насекомых.

Воду подключили в то же время, что и газ, но это вовсе не означало, что по трубам она действительно пойдет. Двадцать лет – долгий срок. Повернув кран, Мара прислушалась к устрашающим скрежещущим звукам, которые раздались сначала где-то под ногами, а потом загромыхали по всему дому. Кран, содрогнувшись, выплюнул в раковину темно-красную воду.

Мара охнула и отступила на шаг. Она знала, что это только ржавчина, но цвет был такой насыщенный, что легко было представить, что это кровь. Мара завороженно наблюдала, как струя, окрасившая фарфор алым, постепенно светлеет и наконец становится прозрачной. Подождав еще пару минут, она набрала пригоршню и осторожно попробовала.

Вода оказалась на удивление холодной и перенасыщенной минералами, но вкус не был неприятным, так что Мара, поставив фонарик на раковину вместо лампы, быстро почистила зубы.

Над ее головой раздалось какое-то эхо. Закрыв воду, Мара посмотрела наверх. На какое-то время воцарилась тишина, но потом скрип повторился, приближаясь к ванной с другой стороны.

Старое дерево скрипит под ногами. Наверное, Нил все-таки пошел проверить крышу.

Мара снова включила воду. Шаги прошли дальше по чердаку, пока наконец не стихли, но затем вернулись, топая прямо над головой. В раковину посыпались тонкие струйки трухи и пыли.

В покрытом паутиной трещин зеркале мелькнуло движение, и Мара вздрогнула, оборачиваясь к дверному проему. Там стоял Нил, бледный, с широко распахнутыми глазами.

– Ты слышала? – шепотом спросил он.

Мара снова выключила воду, уронив щетку в раковину. Подняв голову, прислушалась к шагам, которые дошли до конца чердака, развернулись и продолжили размеренное движение.

– Черт побери. – Во рту пересохло. Часть ее хотела верить, что это просто скрипит старое дерево, остывая вместе с воздухом, но раздававшиеся с определенной частотой скрипы ни с чем не спутать. На чердаке кто-то был.

Нил осторожно подошел ближе и в тусклом свете нащупал ее руку. Голубые глаза, обычно светящиеся оптимизмом, сейчас были наполнены страхом, пока они вглядывались в потолок.

Нахмурившись, Мара решительно схватила фонарик с полки.

– Оставайся здесь. Я все выясню.

– Ты с ума сошла? – прошипел он, стискивая ее запястье и не давая выйти. – Ты вообще ужастиков не смотрела? Только мы разделимся, как нас обоих убьет твой варено-капустный сталкер!

– А ты прямо зациклился на этой метафоре, – прищурившись, заметила Мара. – Ладно, можешь пойти со мной, если хочешь.

– Или, ты только подумай, – нарочито легким тоном возразил Нил, хотя напряжение выдавал выступивший на лбу пот, – мы можем сесть в машину, уехать прямо сейчас и не умереть ужасной смертью.

– Никто не собирается умирать ужасной смертью. Десять против одного, что это какой-нибудь бездомный, решивший, что может переночевать в брошенном здании, или ребенок, которого подловили на слабо. Можешь подождать здесь, если хочешь, но я собираюсь поговорить с нашим гостем.

– Одну я тебя туда не пущу.

– Тогда пойдем вместе. Не понимаю, что в этом такого.

Шум стих, и Мара с Нилом одновременно посмотрели в ту сторону, где не так далеко от них остановился чужак.

– Пожалуйста, – умоляюще прошептал Нил.

– Нет уж. – Мара дернулась к выходу, и Нил, не желая отпускать ее, пошел следом.

– Давай хотя бы нож возьмем.

– Да, разумное решение. Только не врывайся туда и не размахивай им, как сумасшедший. Я хочу все решить мирно, идет?

Подобрав небольшой кухонный нож, оставшийся после ужина, Нил вытер его о джинсы с таким видом, будто жалел, что вместо него не мясницкий тесак. Мара ждала в коридоре, поглядывая на лестницу в другом углу, на случай если нарушитель решит спуститься, но все было тихо.

– Готов? – спросила она подошедшего Нила.

Нил взял фонарик и себе, так что уже два луча скакали из стороны в сторону, выхватывая из кромешной темноты небольшие фрагменты потемневших деревянных стен.

– Это безумие. – Вот и все, что сказал Нил, подходя к лестнице: он явно не хотел, чтобы на чердак Мара поднялась первой.