Шепот мертвецов

Снова прогремел гром.

– Простите… Позвольте спросить… где я?

– Приход Блайти, в двух километрах от города Блайти.

Он хотел коснуться ее руки, но Кира отпрянула. Пастор ничего на это не сказал, и, указав в сторону открытой двери справа, предложил:

– Сядь у огня. Наверняка продрогла до костей.

Ответить Кира не успела – дверь содрогнулась под ударами тяжелого кулака. Киру будто прошило током, мозг загудел от напряжения, пальцы онемели. Прячься, шипел разум. Прячься, или пострадаешь не только ты.

Бросив взгляд на дверь, пастор понизил голос:

– Это они?

Кира смогла только кивнуть.

Пастор сжал губы. Он подошел к большому деревянному шкафу, открыл дверцу. «Сюда», – произнес он одними губами.

Она с благодарностью нырнула в гущу залатанных пальто, зонтиков и резиновых сапог. Кулак снова замолотил по двери еще громче. Пастор закрыл шкаф.

– Иду-иду, не стоит так волноваться, – голос пастора, пока он говорил с Кирой, был ровным, но теперь, когда он обращался к новым посетителям, в нем появилась дрожащая стариковская нотка. – Господи помилуй… Кости-то уже не те, что прежде.

Кира слушала, как он, шаркая, приближается к двери. Дверь скрипнула, стук дождя стал громче. До ее ушей донесся еще один звук, резкий, неприятный.

«Тяжелое дыхание, – подумала Кира. – Бежал, но не хочет, чтобы это заметили».

– Добрый вечер.

Желудок скрутило от отвращения. Незнакомец старался говорить вежливо, но Кира почти физически ощущала разочарование, звучавшее в его голосе.

– Я ищу подругу. Молодая женщина, худощавая, со светло-каштановыми волосами, в темной одежде. Вы видели ее?

– Что ж… – пастор сделал паузу, и Киру захлестнуло страхом. – Я видел похожую молодую женщину в городе. В начале недели. Ну и ну, подкинули вы моей памяти задачку! Однако, думаю, эта женщина была…

– Нет, я говорю о сегодняшнем вечере, – резкий голос перебил пастора. Незнакомец прочистил горло и продолжил уже мягче: – Мы расстались меньше часа назад.

Пауза.

– Немного поссорились. Она могла попросить вас не говорить мне о том, что она здесь. Но чем скорее мы снова встретимся, тем скорее я смогу ей помочь.

– Прошу меня извинить. Я никого не видел с тех пор, как днем вернулся домой, и до того, как открыл дверь.

«Спасибо», – подумала Кира, стискивая кулаки, чтобы сдержать дрожь.

– Вы уверены? – в голосе незнакомца прозвучала скрытая угроза. – Мне очень важно ее найти.

– Бог с вами! Ложь – это грех. Надеюсь, вы не думаете, что я подверг бы опасности бессмертную душу ради чего-то в этом роде.

Наступила тишина. Кира не знала что думать. Она прижималась спиной к дальней стенке шкафа, стараясь не шевелиться, чтобы не выдать себя. Шум дождя казался оглушительным. Она вдруг с ужасом подумала, что от незнакомца будет не так-то просто отделаться.

– Я чувствую, – в голосе пастора зазвучал неподдельный энтузиазм, – что само провидение привело вас в мой дом в эту темную ночь. Не хотите ли зайти? И мы за чашечкой хорошего чая побеседуем об истинном предназначении вашей души.

Незнакомец недовольно заворчал. А потом наконец ушел. Гравий на дорожке хрустел под его тяжелыми шагами.

– Может быть, в другой раз. Я должен искать подругу.

– Доброго пути! – воскликнул пастор, провожая его.

Спустя мгновение дверь скрипнула, закрываясь, и Кира позволила себе перевести дух.

– М-да. Ну и ну, – старческие нотки исчезли из голоса пастора. Он открыл шкаф, и Кира прищурилась от яркого света. – Адвокаты, налоговики, чересчур любопытные родственники… Эта фраза на всех так действует. Никогда еще меня не подводила. Вылезай, не то всю обувь мне водой зальешь.

Глава 2

– Сядь вон там, пожалуйста, – заметил пастор. – Это кресло мне не нравится, не жалко, если промокнет.

Кира послушно села в кресло с пестрой обивкой в турецких огурцах. Уютная гостиная пасторского дома тоже была заставлена странной мебелью – и современной, и антикварной. В камине гудел огонь, тепло проникало под вымокшие джинсы и футболку. Киру перестало так трясти. Пастор забрал у нее куртку и повесил у камина сушиться.

– Джон Эдидж, – представился он, – но все зовут меня просто Эдидж. Где-то тут была аптечка. Посиди минутку спокойно.

С этими словами он вышел в дверь на противоположном конце комнаты.

– Спасибо, – сказала Кира, глядя ему в спину. Она уже поблагодарила пастора, когда он выпустил ее из шкафа, но ей все казалось, что этого мало. – И мне жаль, что вам пришлось солгать из-за меня.

– О, об этом не переживай. – Судя по звяканью тарелок, ее спаситель находился на кухне. – Даже если мы закроем глаза на то, что предательство – куда больший грех, я не солгал. Я лишь сказал, что никого не видел между тем, как вернулся домой, и тем, как открыл дверь.

Он вернулся с дымящейся миской в одной руке и белым ящичком в другой. Миску он сунул Кире, и она поняла, что это и был источник пряного аромата, пропитавшего весь дом. Это было нечто вроде жаркого, и Кира вдруг поняла, что голодна как волк. Она отправила в рот полную ложку обожглась, и тут же зачерпнула следующую.

– Удачно, что ты зашла именно сегодня. – Эдидж подтащил к ней деревянный стул и открыл белый ящичек. – Обычно я готовлю жаркое только раз в неделю. Если бы ты пришла вчера, на ужин были бы разогретые полуфабрикаты.

Кира застыла, не донеся ложку до рта.

– Я не хотела лишать вас еды…

– Не говори глупостей. – Пастор поправил очки и прищурился, пытаясь разобрать инструкцию на флакончике антисептика. – В мои должностные обязанности входит кормить бедняков, а в нашем городе вряд ли найдется кто-нибудь достаточно нищий для этого. Так что сойдешь ты.

Кира засмеялась. Она чувствовала себя неловко и не понимала, как пастор может оставаться таким благодушным и веселым.

– Ну-с, приступим. – Он вытряхнул из упаковки ватный шарик и плеснул на него антисептик. – Наверное, будет больно. Опыт подсказывает мне, что от всяких медицинских штук всегда так бывает. Тот человек говорил неправду, верно?

Когда пастор прижал вату к ее коже, чуть ниже линии роста волос, Кира постаралась не дернуться.

– Да. По крайней мере я так думаю. Я ничего не помню.

– У тебя потеря памяти?

– Видимо.