Какова же цена мести?

Открылась дверь и в комнату вошёл Фёдор Константинович:

– А это что такое? Почему мы не в постели? Антон, Вы только пошли на поправку, – начал Белов, но Ломов его перебил:

– Дорогой мой, Фёдор Константинович, я устал уже лежать. Я больше недели не вставал с кровати, – с улыбкой произнёс Антон.

– Я понимаю, Тоша, твою радость, но всё-таки стоит долечиться, а потом, хоть в космос. Давай-давай, живо в постель.

– Как скажете, Фёдор Константинович, – с той же улыбкой сказал Антон и сел на кровать.

–Антон, я тебе говорю, в постель, – сердито произнёс Белов.

Улыбка с лица Ломова пропала.

– Фёдор Константинович, присядьте рядом, нам нужно поговорить.

– Что-то случилось, что-то тебя беспокоит? – с тревожностью спросил Белов и присел рядом с Тошенькой.

– Фёдор Константинович, Вы знаете, что мне Вы, как родной, поэтому я хочу поделиться с Вами своими мыслями. Понимаете, в последнее время Наташенька редко ко мне заходит, и я стал подозревать её в изменах. Бес, скорее всего, меня попутал. Я понимаю, у неё дела. Ей некогда, но не могу мысли эти отогнать, – начал Ломов.

Белов знал, что рано или поздно Антон бы обо всём узнал. Обо всех грехах своей горячо любимой жёнушки, но это «рано или поздно», нужно было отодвинуть, потому что сейчас, в его состоянии, после этой травли, ему нужен был покой. Ещё пара недель и он окончательно выздоровеет, и тогда можно будет ему всё рассказать. А сейчас не стоит его волновать, потому что он человек ранимый, несмотря на все его прошлые деяния.

Обо всех прошлых деяниях Тошеньки, Белов знал. Ломов ему исповедался перед смертью, которая, как думал Антон, наступит очень скоро. Фёдор Константинович поклялся, что об этой исповеди никто и никогда не узнает, потому что Антон многое натворил. Состоятельным человеком он стал непросто…

– Тоша, ты себя накручиваешь, – начал успокаивать доктор.

– Фёдор Константинович, кареглазый Вы мой, я знаю, что оберегаете меня, как зеницу ока. Но я вчера видел, как Серёжа Крепостной довёз её до дома и… и поцеловал. Я понимаю, если бы это было первый раз. Ну, оступилась, с кем не бывает. Но это не в первый раз. Не надо, не успокаивайте, я сам видел. Я стараюсь, не волноваться, но сами понимаете суть ситуации. Ещё несколько дней назад я страдал, что не могу оставить ей наследство, Вы сами знаете почему. А сегодня…

Ломов резко замолчал и продолжил почти шёпотом:

– А сегодня я видеть её не хочу. Как только полностью выздоровлю подам на развод. Дорогой мой, Фёдор Константинович, не пускайте её ко мне и, вообще, никого не пускайте. Будут говорить Вам угрозы, многоуважаемый мой, приходите ко мне. И главное, – тут Ломов сказал громко и отчётливо, – Ничего и никого не бойтесь.

– Хорошо. Я сделаю всё, как Вы просите. А сейчас… Давайте на боковую, уже поздно.

– И, действительно, третий час ночи.

Антон лёг в свою постель, Белов помог ему укрыться и, пожелав спокойной ночи, вышел из спальни. Доктор пошёл к себе, ведь ему давно уже пора спать.

Фёдор Константинович жутко устал и уснул сразу, как только голова коснулась подушки. Спал крепко, как и Антон. Всю ночь обоим снились прекрасные вещи: их сокровенные желания и мечты.

Глава VI

– Забери меня, пожалуйста, отсюда. Я не хочу оставаться дома, – плакала в трубку Шлёц.

– Почему ты не можешь? Как я могу перестать плакать? Нет же, это не алкоголь… Нет, он ничего не заподозрит. Приезжай, прошу тебя… В смысле, иди спать? В смысле, поговорим завтра?… Я услышала тебя, – прокричала Наталья и бросила новенький мобильник в сторону двери.

– Да за что мне всё это? Какая же я дура! Как я влюбилась в этого Крепостного? Да проподи он проподом, – истерила Шлёц. – Я, даже фамилию сменить, готова на его, хотя раньше никогда этого не делала. Да, что это такое?! Ещё этот муженёк пошёл на поправку, каким только образом? Я столько денег заплатила этим чёртовым врачам, за этот диагноз! Да будь он не ладен, этот Антон со своим Беловым, – продолжала рыдать Наталья и тут ей пришла в голову мысль: «Я отравлю его. Получу это наследство и буду с Серёжей. Решено… Я его отравлю… Завтра же», – с этой мыслью Шлёц уснула.

В эту ночь Наталья спала прекрасно. Она никогда на сон не жаловалась, да и хмель, ударивший ей в голову, сыграл свою роль.

Свежий воздух, наполнявший комнату, способствовал хорошему сну. Наталья, в тёплые, погожие дни всегда оставляла окно открытым, ведь это полезно для здоровья. Пожалуй, это единственная вещь, в её жизни, что способствовала поддержке здоровья.

Глава VI

Раздался трезвон будильника. До того противный и, вытаскивающий всю душу, что Анна сразу проснулась. Часы показывали 6 часов утра. Третьякова встала и начала собираться на работу.

Хороший завтрак – залог успешного дня, поэтому Анна отправилась на кухню готовить.

Она жила одна: ни мужа, ни детей, ни собаки не было. Часто к ней в гости приезжала её мать Татьяна Ивановна – человек старой закалки. Она всё время упрекала дочь, за отстутствие семьи, именно по этой причине, Анна не любила её приезды.

– Аня, не успеешь оглянуться и старость, умрёшь в одиночестве, либо с сорока котами, которых заведёшь на пенсии. Да и твоя работа. Вот что это? Это не женская профессия. Бегаешь с пистолетом, да разве видано такое? Ты детей должна воспитывать. У тебя, хоть есть кто-то на примете? – всё время говорила Татьяна Ивановна.

Аня только собиралась было возразить или ответить матери, как та сразу продолжала.

– По глазам вижу, что нет. Хотя бы тот, Лёнечка, кажется, неплохой человек. Работает с тобой. Подумаешь младше, ну и что? Аня, хорошая партия для тебя. Присмотрись.

Ане только оставалось кивать головой, ведь что ещё было делать? Против матери не пойдёшь. И не так важно, сколько лебе лет: десять, двадцать или сорок.

Аня поставила турку на плиту, и в это время зазвонил телефон. На экране телефона светился незнакомый номер, но это не было удивлением, ведь работа Анны говорила сама за себя.

– Алло. А, это Вы, Ольга Геннадьевна. Приехать? Сейчас? Хорошо, буду минут через 30, – отключившись, Анна вслух сказала:

– Видимо не судьба, начать хорошо день. Попила кофе. Очень вкусный был…

Через полчаса Анна уже стояла у подъезда Андросовой. Она поднялась на третий этаж и позвонила в дверь Ольги Геннадьевны.

–Здравствуйте, Анна Павловна, хорошо, что Вы так быстро приехали. Проходите.

Третьякова вошла в квартиру и обе направились в кухню. Это была небольшая комната, оформленная в светлых тонах. У стены стоял стол со стульями, рядом был холодильник. По другую стену располагался кухонный уголок и плита.

– Извините, что так рано, я хочу Вам отдать письмо и копию завещания.

– А к чему такая спешка? Вы уезжаете? – поинтересовалась Анна.

– Я уезжаю завтра утром. Я решила пораньше прибыть за этим наследством. Расставить все точки над и. Попробовать разобраться самой. Вот, держите.

–Хорошо, спасибо. Как вернётесь, оповестите меня. Расскажите обо всём случившемся. Я сегодня же начну заниматься Вашим делом. У Вас всё?

– Да. До свидания.

– До свидания.

Анна положила документы в сумку и направилась к выходу. «Странная эта Ольга Геннадьевна. Для чего нужно было в такую рань меня вызывать? Можно было и чуть позже. А впрочем, ничего удивительного. Она торопится. Её мнительность и любопытство ею руководят», – подумала Третьякова.

Через сорок минут Анна вошла в свой кабинет. Там уже сидел Растропов.

– Начальство не опаздывает, а задерживается? – съязвил Лёня и расплылся в улыбке.

– Если бы… Ездила к Андросовой. Позвонила мне в шесть утра, попросила приехать. Отдала документы.