Я ЗДЕСЬ

Он засмеялся. Так громко как только смог, привлекая внимание всех тех, что пялились на нее. Внутри клокотала злость, а он смеялся до тех пор, пока женщина на кассе уже не стала кричать на него, а некоторые из «зрителей» не закрутили пальцем у виска, видимо решив, что он спятил.

«Ваши деньги, – достав из кошелька купюру, бросил он на кассу, взяв девушку за руку и привлекая тем самым ее внимание. Когда ее глаза замерли на его губах, такие испуганные и все еще широко раскрытые, он не смог не улыбнуться ей, – пошли отсюда, тут провоняло гнилью!»

Она напоминала ему маленького котенка, которого безжалостно выбросили из машины прямо посреди дороги, а все кто ее окружал, все кто проходил мимо, вместо помощи лишь пинали ее.

Жестокие твари, что заполоняют мир, не зная его истинной сущности.

Он смотрел как ее пальчики потянулись к нему, коснулись его щеки, но он все еще был поглощен лишь тем, чтобы контролировать себя. Ему нравилось это прикосновение. Нежное, теплое. От кожи еле доносился приятный аромат геля для душа, он не сомневался, что это именно он, а не духи.

Касание. Он закрыл глаза громко и быстро вдыхая, втягивая в легкие воздух, чувствуя чуть заметное соприкосновение ее губ с его. Неуверенный. Трусливый. слегка неряшливый. Как и она сама.

Сегодняшний день был тяжелым. Сегодня ему не хотелось говорить и вовсе. Сегодня было сложно держать себя в руках. И пусть даже он не хотел пугать ее, обижать или расстраивать, он потянулся, зарываясь пальцами в шелк темных волос, приближаясь к ней, отвечая на ее поцелуй, хоть и вернее было бы сказать, что целовал ее он.

Отрываться от ее губ было больно, почти физически больно, примерно так же, когда не подумав окунаешь палец в воду, забывая что там кипяток, а потом резко ее отдергиваешь. Эти первые несколько секунд, когда боль кажется не только в самом пальце, а будто электрический заряд, проходит по всему телу.

Он прижал ее лоб к своему плечу, обнимая ее одной рукой за шею, второй касаясь спины, чувствуя изгиб позвоночника под пальцами.

– Вероятно, в будущем ты мне этого не простишь, – почти шепотом произнес он, на что она медленно отстранившись, взглянула на него. Ему показалось, что он очень четко видит свое отражение в темных глазах.

Маленькие пальчики достали блокнот и ручку.

«Что ты сейчас сказал?» Он улыбнулся, прочитав.

– Спросил, не хотела бы ты быть со мной?

Он говорил медленно, но улыбка не сходила с его губ. Ленивая, но такая заразительная улыбка, что пуще любых слов вызывала трепет в душе. Она тоже улыбнулась, но в отличие от него, ее улыбка была восторженной, словно у пятилетнего ребенка которому купили мороженое, после целого часа уговоров родителей.

Она кивнула. Он вновь ее поцеловал.

Ведь сегодня ему так не хотелось даже говорить.

Вернувшись домой, оказавшись в своей комнате, первым делом она поспешила сесть за компьютерный стол и достала один из листочков. Он был розовый.

«Иногда, даже самая натуральная улыбка не способна скрыть всю усталость и отчаяние, что живет в сердце. Улыбнись на эту улыбку, будто и правда поверила в ложь»

* * *

Осеннее солнце еще грело, оно незаметно подкрадывалось своими лучиками, медленно расползаясь по полу, все ближе и ближе пока не добиралось до своей цели, опускаясь светлым бликом на щеку спящей девушки. Сейчас оно было особенно жарким, может в силу того, что понимало – скоро, как бы сильно оно не старалось, никто не почувствует его тепло, ведь сразу после осени придет зима, накрывая мир белым слоем холода и одиночества.

Такое же одиночество настигало и людей, кого-то больше, кого-то меньше, но все же всех без исключения.

Луч двинулся дальше, попадая на закрытые веки, заставляя ресницы чуть вздрогнуть, пробуждая девушку от дурмана сна.

Раньше она не любила просыпаться слишком рано, а если и просыпалась, то еще долго лежала в постели глядя в потолок в абсолютной тишине, что была с ней с самого рождения.

Она ненавидела свою глухоту. Не потому что считала ее каким то увечьем, а потому что не была в состоянии нормально с ней жить. Она ее стеснялась, она ее страшилась.

Глухой урод в обличье человека, с руками, ногами, головой и всем тем, что было у остальных. Только уродство это было внутри нее. Не будь у нее руки, она смогла бы объяснить это другому, не будь ноги, воспользовалась бы костылем.

Но глухота даже не давала ей возможности что то объяснить. Она будто отрезала ее от остального мира.

Когда-то, она еще пробовала бороться, даже училась говорить. Тогда появилась на свет одна из ее записок, что в данный момент висела у зеркала:

«Как нелепо будет смотреться рыба, пытаясь ходить по суше на своих плавниках. Оставайся рыбой – будь в воде»

Она осталась рыбой, больше не пытаясь с кем-либо говорить и стараясь не выходить из дома.

Этим утром девушка не нежилась в постели слишком долго, ей хватило нескольких минут чтобы окончательно просунуться и выпрыгнуть из под одеяла, а лампочка над дверью в ее комнату уже мигала красным огоньком.