Клуб миллионеров

Звучит жутко, но в тысячный раз повторяю, что Исхаков ничего мне сделает. Пока.

– Вы так забавно переживаете, Маша.

Наши бедра все же соприкасаются, и меня обдает жаром. Его близость заставляет покрыться румянцем. А дразняще красивое лицо пробуждает нечто такое, отчего становится не по себе. Я словно теряю контроль над собой и ситуацией в целом.

Непростительная ошибка.

– Этой мой первый полет на вертолете. Да и пункт назначения пока неизвестен, – жму плечами и отворачиваюсь обратно к иллюминатору.

– Мы летим за город. Недалеко есть красивое место в лесу, там построен ресторан. Еще есть пруд. Летом можно увидеть лебедей. А если пройтись чуть дальше, то зайдешь на ферму.

– Где и убивают животных на стейк?

– Боже, нет. Маша, а Вы кровожадная.

Определенно, мой организм реагирует на этого мужчину. На его смех, голос, теплоту тела.

– Вы после ресторана сразу заговорили про ферму. Это и навело на мысль, – веду плечами.

Мне нравится с ним общаться. Не знаю, что будет дальше, но в такой непринужденной беседе проходит скованность.

– Снижаемся, – слышу в наушниках голос пилота.

Подбираюсь против воли. Посадка – не самая моя любимая часть полета.

– Андрей – опытный пилот. С ним Вам нечего бояться.

Мое состояние, очевидно, написано у меня на лбу. Это еще раз доказывает, что я не умею ничего скрывать.

Дыхание ускоряется, сердце сильно стучит только в одну точку в груди, глаза прикрываю.

А потом чувствую, как большая и горячая ладонь накрывает мою руку. Мир, треснув, распадается на осколки.

Исхаков легонько поглаживает подушечкой большого пальца мою кожу. Успокаивает. А я так боюсь посмотреть на него, страшно встретиться с ним взглядом. В такой момент я хочу забыть, что он – Демид Исхаков. Точнее, хочу забыть, кем он является.

– Ну вот и все, Маша.

Мы удачно приземлились на вертолетной площадке. И можно было бы уже отпустить мою руку, но зверь этого не делает. Даже больше, он чуть сжимает ее, запуская волну спазмов по всему телу.

Чужие они, незнакомые.

А если после ресторана он все-таки повезет меня к себе?

Мы идем вдоль расчищенной дороги до небольшого одноэтажного здания. Оглядываюсь по сторонам, не замечая никого вокруг. Темнота. Только фонари расставлены на равном расстоянии друг от друга. Красиво и жутко одновременно.

– Надеюсь, в этот раз вы не сняли весь ресторан ради меня? – прыскаю. Как бы шутка. Тут же жалею.

– Боюсь, не все посетители позволят это сделать.

– Значит, есть в этом городе кто-то поважнее вас?

– В этом городе? Вы не из Москвы?

От первого прокола хочется сжаться в одну точку. Я в замешательстве, и не имею понятия, как выкручиваться. Не бежать же…

А Демид прищурился и рассматривает меня новым взглядом.

– Как и многие, – растерянно отвечаю.

В ресторане нам выделяют отдельную зону с выходом в сад. Летом здесь, наверное, и правда очень красиво. Сейчас пока во всю царит зима. Искрящиеся снежинки облепили пространство вокруг. Будто волшебство.

Демид пропускает меня вперед, снова отодвигает стул, и я присаживаюсь. Внутри ресторана все пропитано роскошью. Против воли задумываюсь, а если бы я на самом деле была бы обычной официанткой? Например, приехала из какого-нибудь скромного городишки под Владимиром. И все, что я знаю об этикете и правилах поведения в подобных местах, – это… ничего.

Похоже, зверь и правда старается очаровать некую официантку, которая его зацепила.

А мне в какой-то момент грустно становится. Он старается не для меня, а для девушки из среднего класса.

– Вы уже бывали в таких местах прежде, Маша?

Официант приносит нам вино, и я делаю глоток, смачиваю горло кисло-сладкой жидкостью.

– Нет. Спасибо, что показали…

– А ваши родители, они далеко? Вы их навещаете? – как ни в чем не бывало продолжает беседу.

Ему этот вопрос кажется стандартным. А с меня будто кожу снимают живьем. От боли хочется вопить, но я не позволяю себе этого. Мучаюсь, терплю и горько улыбаюсь.

– Они далеко. Так что теперь я их нескоро увижу. Папа… у него случился сердечный приступ, когда мне было семь лет, а мама не выдержала такого удара и покончила с собой. – Каждое слово вызывает жажду.

Исхаков замирает на мгновение. Не надеялся на такую откровенность. А я вспоминаю, кто во всем виноват, и ярость цедится изнутри мелкими глотками. Захлебываюсь.

Вскидываю на зверя полный презрения взгляд, не отдавая себе отчета, что так нельзя.

– Мне жаль, что это с вами произошло.

– Мне тоже. Я была ребенком.

Повисает тишина. Зверь больше ничего не спрашивает, а если бы и спросил, вряд ли я еще раз решилась бы на такую откровенность.

– Я бы предложил вам прогуляться, но, боюсь, в туфлях вы быстро замерзните, Маша.

Заботливый какой.

– Вы правы.

Промакиваю губы салфеткой, откладываю ее и останавливаю свой взгляд на Демиде. Его лицо ничего не выражает, привычное состояние.

У меня же дыхание поверхностное и трясти начинает от холода, когда все тело покрывается липким потом.