Мажор. Сделаю тебя своей

Между нами критические сантиметры. И пропасть. Глубокая, сухая, с трещинами. Гранд-Каньон, не меньше.

Глаза натыкаются на красный росчерк по левой стороне моего танка. Яркий привет из прошлого, блядь.

Непонятно откуда взявшееся раздражение перекатывается на лисицу. Она стоит, чуть потупив взгляд, и ждет.

– Ты знаешь… Не такой уж и большой урон. Разберусь сам, без страховой, – отрезаю чуть грубее, чем следовало бы.

Мне и так обучать ее сына, значит, встречаться с Белинской. Возможно, чаще, чем нужно.

– Настаивать не буду, – обиженно отвечает. Я еще и виноват.

Раздражение множится.

– Арсюша, в машину.

Арсюша… Хочется поправить. Его зовут Арсений! Упертый, старательный парень. И это в четыре года. Представляю, каких успехов он сможет добиться, если мать позволит и не заберет из секции, испугавшись нагрузки и ответственности.

– Что? – слишком долго пялюсь на ту, о ком не вспоминал больше трех лет. Для первых двух она все же повозилась в моей душе достаточно.

– У тебя классный сын.

Лисица меняется в лице. Против воли глазами по мальчишке прохожусь. Смешной, улыбается сейчас. У нас с ним полный коннект с первого занятия случился.

А потом снова подмигиваю ему. Арсений рад. Еще бы, тренер клуба отметил его.

– Самый лучший, – отвечает.

Саша сажает своего сына в автокресло, пристегивает. Сама садится за руль и выезжает с парковки. Машин и правда много.

Наши взгляды так больше и не встретились. Абсолютно чужие люди. Даже не простые знакомые.

Татуировка на спине начинает жечь. Рисунок крошечный, но печет, сука, так, что свести хочется незамедлительно. Там чертеж лисицы, переходящий в кардиограмму с двумя остриями.

Оставаясь стоять на месте, набираю Исаева. Он единственный, с кем я поддерживал контакт все эти годы. Общались нечасто, но всегда по-дружески.

– Не знал, что у Саши Белинской есть ребенок, – быстро поздоровавшись, перехожу к делу. Исаев стал деловым, каждая минута на счету.

– Ты сам просил ничего и никогда о ней тебе не говорить.

Морщусь, вспоминая разговор по пьяни. Я не шутил тогда, да и Костян воспринял все всерьез, как настоящий, мать его, юрист.

– Ам… ему четыре, – говорю дальше.

– Мы знаем.

Молчание густое. Продолжать трудно, и, кажется, пропадает дыхание.

– От кого, в курсе?

В сердце привычная дыра разрастается. Я чувствую волнение, когда все чувства заперты вроде как на крепкий замок.

– Все случилось после того дня. В наш выпускной, как думает Аленка.

– Ольшанская не в курсе? – удивленно спрашиваю.

– Нет.

Исаев сковырнул еще слой воспоминаний, и моя голова получила удар внезапной мигрени. Кости заныли, рана на брови по ощущениям вновь пустила литры крови по лицу.

Значит, Рам… Что ж, он получил по заслугам.

Если бы Белинская скрыла хоть на один день моего сына, я бы ее уничтожил.

У-нич-то-жил.

Глава 3. Саша

Теперь ненависть ускоряет сердечный ритм, а не влюбленность. Что ж, хорошее топливо, чтобы иметь силы жить дальше.

Саша.

Если бы я знала, что в том центре работает Аверин, ноги бы моей там не было. Да и как он вообще там оказался? Он же юрист, наследник большой юридической компании. И вдруг тренер по карате.

Хотя ему всегда шла та форма.

– Стас сказал, что я в группе самый маленький, но самый шустрый, – слышу с заднего сиденья.

От имени бывшего рефлекторно напрягаются все суставы. Вцепляюсь в руль жестче.

Не прошло ничего, не исчезло.

– Арсюш, а почему ты зовешь тренера, – набираюсь храбрости. Неужели я и правда такая трусиха? – Стасом?

Сын вздыхает.

– Он сам так просил, когда мы играли с ним. Ты же опоздала, пришлось играть.

Скрываю улыбку. Иногда сын мне кажется умнее и разумнее, чем я – взрослый человек. Хотя какой я взрослый? До сих пор трясусь после встречи, как ребенок. Нашкодивший и трусливый ребенок.

– И как он тебе? – прочистив горло, спрашиваю.

– Кто?

Завидую детям, которые так просто могут переключить свое внимание.

– Тренер. Стас.

Снова в груди что-то давит. Прошлое наседает бетонной плитой