Коран от шайтана

– Ты забыл, что ты послушный сын и жених?

– Мы должны узнать друг друга…

– Вам предоставят время.

– Но…

– Висак, – сейчас королева пустила тоны притворной усталости. – Пятьдесят ударов принцу. По пяткам, чтобы не портить внешность. Или мне спустить с тебя шкуру, чтобы ты стал вменяемым?

– О, белый тюльпан на синеве, – Висак же играет покорность перед наследником престола. – Вам вызвать сопровождение?

Конечно, мне хватает ума скорее скрыться в другом проходе, чтобы меня не заметили. Каждое мгновение – это мазок художника на картине характеров. Начинаю сомневаться в адекватности хозяйки страны и дворца. Куда я попала?

2

Утром мне приносит завтрак полуголый парень. По его торсу струится несколько ниток с алмазами.

– Это тоже вам, о, солнце среди звёзд, – он подаёт мне букет из белых пионов. – Королева Ильнура передала с наилучшими пожеланиями.

– Благодарю.

Любуюсь нежными и пушистыми лепестками. После того, как наши предки изменили мир, природа ответила на потрясения необычной реакцией. Теперь растут только синие, чёрные и белые цветы. Последние – самые редкие и дорогие. Поэтому у нас принято мужчин высоких кровей называть белыми тюльпанами на синеве. Но самый большой парадокс – мужскую девственность мы зовём синим шиповником, а именно из сока этого растения делают леденцы, которые могут подделать слёзы невинности. Мужчины вместе с иммунитетом получили новую особенность. При первом половом акте они плачут синей жидкостью. Наши предки увидели в этом некий знак, поэтому любой, кто желает вступить в брак, должен хранить свой синий шиповник для жены.

– Мой шиповник ещё не сорван, – добавляет слуга и смотрит прямо в глаза.

– Спасибо, в таком внимании не нуждаюсь, – отвожу взгляд.

Прекрасно понимаю, что, возможно, этому парню дали пятьдесят ударов по пяткам, чтобы он сейчас пришёл и предложил свою девственность. Потом тороплюсь к своим сопровождающим. Сейчас они кажутся мне островком благоразумия.

– Это главная площадь! – Бабер строит из себя знатока.

– Это логично, – мрачно отзывается Дилип, – вчера здесь была казнь.

– А вон там река.

– Я вижу, я не слепой.

– Да что с тобой, Дилип?

– Я высплюсь после долгой поездки или нет?

Пока мои помощники смешно перебрасываются укорами, которые глухо звучат в парадных масках, мы с Фаридом бредём по прохладе, которая дарит блаженство. Погода в Тигростане переменчива. Всё же мировая война оказала влияние и на климат. Поэтому в некогда благословенной долине сейчас простираются скалы и пески. День раскаляет местную уставшую почву и асфальтовые лабиринты городов, а ночь резко охлаждает всё. Лучшим временем для экскурсии является раннее утро.

– Вы намерены мужа увезти в Индостан? – принца, видимо, очень волнует переезд.

– Да, хотела бы.

Мужчины вынуждены надевать маски. Таков порядок. Нельзя, чтобы женщины видели их лица. Скорее всего, это правило грозные правительницы прошлого придумали просто из мести. Ведь раньше слабый пол должен был скрываться под паранжой. Жадно вглядываюсь в вереницы людей на улице. Мужчины поворачивают головы вслед мне.

– Вам не жарко под этой личиной? – останавливаемся с Фаридом в тени.

– Человек склонен привыкать ко всему, – по- философски отвечает он.

Лица не видно, но в голосе я слышу раздражение. Мужчина то и дело поправляет капюшон, теребит пояс на балахоне. Знаки нетерпения ведут меня на дорогу искренности.

– Я вам не понравилась? – со смехом спрашиваю у спутника.

– Мне не понравилось многое в этой ситуации. И это многое затмит любую женскую красоту.

Ответ звучит будто безразлично, но руки Фарида продолжают подавать мне сигналы на своеобразной азбуке Морзе. Три раза одёрнул рукава, два раза – пощупал маску, ещё три раза – коснулся пояса. Я сама жду резкого отказа. Мне тоже не нравится практически всё: молчаливая покорность прохожих, которые кланяются нам в землю, слишком роскошный дворец, безмерно жестокие казни, чрезвычайно раздражающая королева. Хоть мой почти жених на голову выше многих своих земляков, держит гордую выправку, очаровывает даже саркастической улыбкой, я хочу вскочить из- за стола и не общаться с его матерью.

– За Фарида я дам два миллиарда динаров. Хватит?

– Да.

Обычное дело – обсуждать приданое жениха. Но мне кажется, что Ильнура торопится.

– Ещё в подарок полагаются наложники, – королева звенит плеядой золотых браслетов.

Я не знаю, что ответить. Она торгуется прямо при сыне. Тот сидит, вперив взгляд в стол. Всё же на секунду поднимает его на меня. В чёрных глазах сверкают молнии обиды и ненависти. Но этот мужчина воспитан самой жестокой матерью, поэтому снова покорно глядит в свою тарелку.

– Насчёт наложников я не уверена, – наконец, подбираю дипломатичные выражения. – У нас просто в Индостане нет такой традиции.

Точку в моём утверждении ставит звон вилки о тарелку. Фарид, видимо, сам удивился, поэтому неосторожно обратил на себя внимание. Его заботливая матушка усмехается.

– Мы найдём компромисс между нашими обычаями, ибо нашим странам давно пора дружить.

Понимающе киваю. Слышала, что Тигростан успел испортить отношения с Францией и Северными Эмиратами. Теперь им нужен сильный союзник. Только после всех официальных церемоний мне разрешают немного пообщаться с женихом. Однако нам оставляют его слугу. Держу из последних сил ехидную улыбку. Неужели, Ильнура думает, что я обесчещу её сына…

– Чем увлекаетесь? – хочу поговорить на отвлечённые темы.

– Коллекционирую оружие, – по его виду понятно, что я совсем не нравлюсь.

– А покажете как- нибудь коллекцию? – нужно держать на плаву нашу светскую беседу. – Я очень уважаю катаны, у меня дома есть целых пять. Настоящих, из Ушедшей эпохи.

Он коротко кивает. Через минуту молчания всё же делает алаверды:

– А какие у вас увлечения?

– Я тоже коллекционер. Собираю монеты. Ну и катаны, наверное.

Надо же искать какие- то точки соприкосновения. Вечером вместе выходим на прогулку. Я, принц и вся его свита. Замечаю, что мы стоим у дверей в книжный магазин.

– Зайдём? – киваю своему жениху.

– Сегодня мне королева Ильнура не давала разрешения на чтение.

Оторопело всматриваюсь в щёлки, за которыми огнями горят тёмные глаза.