Тайна голландских изразцов

– Гребнев Иван Николаевич, к вашим услугам. – И, углядев на ее лице некоторое удивление, кивнул: – Да, согласен, мы нетипичный магазин антиквариата. Я, знаете ли, разрабатываю концепцию антикварного бутика. Никакого затхлого запаха – наши люди не любят старья.

– Даже те, кто приходит искать антиквариат? – удивилась Маша.

– Ну, не все же приходят по любви, – легко отмахнулся он пухлой ручкой с золотой печаткой. – Главное – сделать это дело модным трендом. И еще – не налегать на мебель. Многие клиенты брезгливы. Предпочитают покупать новье, подделанное под старину. А вот вазу или гравюру какую – пожалуйста.

– Значит, изразцы вполне входят в ваш… «тренд»?

– Конечно. Мало у кого имеется камин, да еще и давней эпохи. Но часто бывает, дизайнеры выкладывают кантом плитку в кухне, например.

– То есть заказ господина Ревенкова не оригинален?

– О нет. И тут, и в Москве – у меня там тоже есть бутик, на Патриарших, – бывает, заказывают.

Маша кивнула:

– Алексей Сергеевич сказал, что у вас есть копии плитки.

– Обязательно. Я всегда на всякий пожарный все фотографирую – на случай последующих претензий или для страховки… – Гребнев подозвал к себе продавщицу, что-то шепнул ей на ухо, и девица вернулась минутой спустя с картонной папкой. Антиквар протянул ее Маше.

В папке лежало несколько листов с черно-белыми копиями изразцов: на каждом листе помещалось около шести. Детали по углам были мелковаты, но центральный рисунок читался ясно: дети играют на улицах старинного города.

– Я могу забрать копии? – Маша перебрала страницы.

– Конечно, – кивнул Гребнев. – Они для вас и сняты.

– А более… качественного изображения у вас не будет? – Маша спрятала копии обратно в папку.

Антиквар развел руками:

– Алексей Сергеевич, к сожалению, слишком поздно меня предупредил. У меня есть фотографии крупным планом каждой из плиток, но в офисе, в Москве.

– Вы не могли бы попросить ваших сотрудников их выслать вот по этому адресу?.. – Маша вынула из сумки свой «походный» блокнот, записала мейл и вырвала страничку.

– Увы, – мельком взглянув на мейл, антиквар сложил и спрятал листок в задний карман джинсов. – Я никого не допускаю до личного компьютера. Но… – он улыбнулся, увидев разочарование на Машином лице, – я послезавтра лечу обратно в Москву и сам вам все вышлю.

Маша кивнула и пожала на прощание мягкую руку:

– Буду ждать.

Андрей

Пожар увидели сначала посетители забегаловки напротив: лопнули окна, и дым с пламенем вырвался наружу, вовсю заорала противопожарная сигнализация. Пожарные приехали достаточно быстро, чтобы спасти здание: магазину досталось больше, офису меньше. Помещение почти не пострадало. Пожарные, обнаружив труп и поняв, что он криминальный, вызвали полицию. И теперь совсем юный мальчик-пожарный с красным, будто обгоревшим лицом просвещал Андрея.

– Молодец, подготовился! Если б все так! – говорил он с воодушевлением. – А то денег жалеют, а ведь от этого жизнь зависит! Да и смерть – какой не позавидуешь…

– Ну, – закурил Андрей, – конкретно данного товарища его прекрасная пожаротушительная оснащенность не спасла.

– Потому что его задушили! – пылко возразил юный пожарный. – А хотели бы сжечь…

Андрей усмехнулся:

– Ну да. Так что ж тут, по-вашему, произошло?

– Мужика прикончили. Облили бензином. Затем организовали элементарный трюк с проводкой – как только включаешь свет, все тлеет сначала, потом вспыхивает и полыхает к черту по всей комнате. Но здесь убийца просчитался: у антиквара установлены автоматические модули пожаротушения распыленной водой. И еще – автоматические же установки извещения о пожаре: как только появляется очаг возгорания, извещатель – тут он тепловой – включает сирену, и нам идет звонок. Ясно?

– В общих чертах, – кивнул Андрей. На месте уже работали эксперты – толку, впрочем, от экспертизы будет немного. Во-первых, в кабинет к антиквару наверняка кто только не входил. Во-вторых, огонь, не успев окончательно сжечь труп и соседние помещения, улики, если они и были, как пить дать уничтожил.

Андрей вздохнул и пошел разговаривать с секретаршей: дамой уже в возрасте, из тех, кого нанимают мудрые начальники, руководствуясь не длиной ног, но аккуратностью, обстоятельностью и неким наличием мозгов.

Однако и тут пока был провал – дама (Андрей поглядел в записи: Антонина Семеновна) рыдала белугой, размазывая некогда тщательный макияж на уже немолодом лице.

– Господи, горе-то какое! – причитала она. – Такой золотой человек был!

Андрей тактично промолчал: был ли покойный золотым человеком, ему только предстояло узнать.

– Никогда не прикрикнет, всегда шутит, пытается поднять настроение! На праздники подарки дарил, однажды даже на ужин… – Антонина Семеновна выдернула из щели стоящей на столе лаковой коробочки бумажную салфетку и шумно высморкалась. «Была влюблена в шефа, – подумал Андрей. – Это хорошо. Влюбленные секретарши много более наблюдательны, чувствительны к настроению начальства. И в то же время ревнивы и часто навязывают следствию свое резко окрашенное эмоцией мнение».

– Вы не могли бы пройти в кабинет и посмотреть, что пропало? – устало спросил Андрей. Секретарша кивнула и толкнула дверь.

В ужасе взглянула на обугленное кресло и на пол, куда упал ее босс после того, как истлели веревки. Рядом со столом виднелся белый контур – антиквара нашли на ковре в позе эмбриона.

– Посмотрите внимательно вокруг, – строго сказал Андрей, пытаясь отвлечь секретаршу от мрачных мыслей. – Это очень важно. И очень важно, чтобы вы это сделали сейчас, пока память еще не загружена новой информацией.

Антонина Семеновна послушно кивнула и огляделась: на стенах кабинета висело несколько гравюр. В библиотеке на первой и второй полках располагались книги и альбомы по искусству. На третьей и четвертой стояли азиатские статуэтки: Будда, какие-то золотые ободранные (и явно не в связи с недавним пожаром) павлины. И еще темные, пыльные, скорее всего, африканские маски. Андрей пожалел, что рядом нет Маши – вот она бы точно рассказала, что откуда. И какого века. И какой он профан. Но это ничего, Андрей привыкший. Черт! Как же жаль, что рядом нет Маши! Он по ней скучал. Он обижался на нее и на общую несправедливость мироздания. Она должна быть здесь. А ее не было и, возможно, никогда и не будет. С другой стороны – и Андрей бросил рассеянный взгляд на очертания недавнего трупа, – разве не про это она ему пыталась втолковать? Что больше не хочет смотреть на обгорелые тела, про которые пожарные им еще до прибытия судмедэксперта радостно объявили: это не по их пожарной части! Парня удушили, что для антиквара, несомненно, более удачный и безболезненный вариант смерти. «Ты чертов эгоист! – сказал себе Андрей. – Мало она намучилась? Отпусти ее, пусть занимается чем-то менее кровавым, более подходящим для девочки из хорошей семьи и… подальше от тебя», – закончил он и еще больше помрачнел.

– Кондуит! Кондуит пропал! – прервала его размышления секретарша, тыча пальцем с французским маникюром в стол. Андрей пригляделся: на почерневшей столешнице кроме оплавленного компьютера с лопнувшим экраном в обугленной рамке стоял только обгорелый остаток фотографии молодой жены, держащей на коленях миловидного младенца.

– Где? – тупо спросил он, на секунду пожалев молодую женщину, которая скорее могла опасаться ранней вдовьей доли по причине рака простаты, чем удушения с последующим сожжением.

– Он всегда лежал на столе. Рядом с компьютером.

– Кондуит – в смысле журнал?

– Нет. Такая книжка записная. Вроде еженедельника. Он туда записывал всю информацию… Которую компьютеру не доверял.

– Да? – поднял бровь Андрей. – И чего же он не доверял компьютеру?

– Почти ничего не доверял, – сказала Антонина Семеновна. – И правильно делал!

– Ну, например? – Андрей не совсем представлял, что может скрывать от посторонних глаз человек с мирной профессией антиквара.

Антонина Семеновна посмотрела на него с удивлением:

– Ну как же? Информацию о покупках. И о клиентах.

– Ясно. – Андрей сделал пометку в блокноте. – Значит, больше ничего не пропало?

– Нет, – помотала головой Антонина Семеновна, от усердия чуть тараща глаза.