Чугунные сапоги-скороходы

Глава тридцать вторая

– Чем вы занимаетесь? – удивилась я, глядя на Рину и Надежду Михайловну.

Свекровь держала Альберта Кузьмича, а Бровкина размахивала хвостом кота перед Всежором.

– Привет, привет, – скороговоркой произнесла Ирина Леонидовна, – мы теперь с Надей любим Аленушку, Иванушку и их друзей!

– Да, да, – подтвердила домработница, – меня правда иногда еще передергивает, но это потому, что я пока не отработала программу несчастливого детства. Папаша мог полведра самогона за один присест уговорить. И, зараза такая, спать не торопился, не сшибал его алкоголь. Наоборот, отца на подвиги тянуло! Драться лез, мы с мамой зимой из дома убегали. Ужасное детство. Да еще мамаша всегда была на стороне мужа. Никто меня не любил.

Бровкина зашмыгала носом.

– Хватит, – остановила ее Рина, – ты сто лет живешь с нами в доме, где тебя обожают! Сейчас отработаешь программу. И все! Конец!

– Какую программу? – изумилась я.

Ох, что-то в доме не так. Обычно, когда я вхожу в квартиру, Ирина Леонидовна мгновенно предлагает мне садиться за стол, принимается бегать туда-сюда, притаскивать все вкусное, что приготовила. А сейчас она даже не повернула головы, когда услышала мой голос.

Может, я ее чем-то обидела? Правда, сердиться на родных Ирина Леонидовна неспособна. Она прямо и откровенно выскажет все, что думает, объяснит: ей неприятен твой поступок, и на этом конец истории. Держать камень за пазухой, таить обиду, делать многозначительные намеки, закатывать глаза, бормотать сквозь зубы:

– Ну вот, меня не уважают, – все это Рине несвойственно.

Она просто объявит:

– Тот, кто съел последнюю конфету, мою самую любимую, вот этот обжора должен купить новую коробку.

Все. Конец истории.

– Привет, – произнес Иван Никифорович, входя в столовую. – Чем вы занимаетесь? Поесть дадут?

Рина ничего не ответила.

– Ура! – завопила Надежда. – Открыл.

– На, на, на, – затараторила Ирина Леонидовна, – смотри, вот он, твой любимый хвостик. Вынула?

– Да! – ответила Бровкина. – О, бедненький! Скорей несите банку реанимации.

Ирина Леонидовна опрометью кинулась к буфету, схватила нечто круглое, споткнулась о Мози, устояла на ногах, прогалопировала назад и подняла крышку чего-то, отдаленно похожего на кастрюльку.

– Вот.

Домработница, в руке которой неожиданно появился пинцет с чем-то, похожим издали на кусок шоколада, быстро опустила это темно-коричневое в банку и отдернула руку. Ирина Леонидовна в секунду захлопнула крышку и закричала:

– Мы это сделали!

– Ура! – заорала Надежда Михайловна. – Удалось!

– Ты понимаешь, что происходит? – осведомился Иван Никифорович.

– Нет, – шепотом ответила я, – единственное предположение: Рина купила какие-то экзотические продукты и нарезала салат. Потом они с Надей его съели и опьянели.

– Дети! – обрадовалась свекровь. – Вы пришли?

– Да, – хором ответили мы.

– Быстро мойте руки и за стол, – засуетилась Рина, – я приготовила рагу из цыпленка.

– Мама, ты сегодня покупала продукты? – осведомился сын. – Нечто эдакое незнакомое? Типа дыни с Марса.

Вместо Ирины Леонидовны ответила Надежда Михайловна:

– Нет, а что-то надо приобрести? Где дыни с Марса продаются?

– Чем вы занимались? – спросила я.

– Отрабатывали карму нелюбви, – крикнула из кухни Рина.

– Цветок схватил Альберта Кузьмича за хвост, – сообщил Иван.

– Ему это нравится, все в порядке, – отмахнулась Надежда Михайловна.

– Кто в восторге? – уточнил мой супруг. – Кот или… э… Обжор?

– Оба, – ответила Ирина Леонидовна, входя в столовую с большой кастрюлей, – сейчас все объясним!

И тут послышалось шуршание, я посмотрела туда, откуда шел звук, увидела парящего таракана, заморгала…

А Рина нежно пропела:

– Машенька прилетела.

– Брр, – вздрогнула Бровкина.

– Надя! Вспомни про карму, – напомнила Рина.

– Да, да, – потрясла головой Надежда Михайловна, – я люблю Машеньку, Аленушку, Иванушку.

Иван Никифорович нахмурился.

– Кто они такие?

– Сейчас объясним, – пообещала Бровкина.

– В деталях и подробностях, – добавила Рина.

– Мы ненадолго заглянули, – тут же дал задний ход мой муж, сообразив: если Ирина Леонидовна начнет объяснять «в деталях и подробностях», то он на службе только через неделю появится.

– Ну, тогда вечером поговорим, – согласилась Рина.

– Лучше сейчас, – воскликнула я, – после рабочего дня мы устанем, спать захотим.

– Хорошо, я коротенечко, – пообещала свекровь, – жуть, как боюсь бабочек, а при виде тараканов испытываю ужас. Вот ничего с собой поделать не могла. Но когда я увидела, что прусак способен летать… Вообще чуть разума не лишилась. Два моих кошмара в одном насекомом объединились. Тань, ты чего-нибудь боишься? Можешь назвать свой самый страшный страхолюдский страх?

– У меня их целый список, – ответила я после короткого раздумья.

– Самый жутко ужасный назови, – потребовала Рина.

– Как представлю, что осталась одна, а вас нет, – призналась я, – хожу по квартире, а никого рядом. Вещи на месте, а люди исчезли…

Ирина Леонидовна вскочила, бросилась ко мне, обняла и сказала:

– Такого никогда не случится, я всегда буду рядом, постоянно. И Ваня, и Надя, и «кабачки», и Альберт Кузьмич. Мы не умрем. Вернее, тела скончаются, а души отправятся на небеса и станут жить вместе!

– Вам с Иваном Никифоровичем работа и там найдется, – решила меня утешить Бровкина.

– Какая? – с неподдельным интересом осведомился мой муж.

– Кто-нибудь что-нибудь в райском саду сопрет, – пояснила Надежда, – ангелы подерутся, перья друг у друга из крыльев повыщипывают.

– Понятно, что мы с Таней не будем зря хлеб жевать в Царствии Небесном, – развеселился Иван Никифорович, – но пока мы еще на земле, объясните, кто такие Иванушка, Аленушка и Машенька?

Глава тридцать третья

Ирина Леонидовна заговорила со скоростью лазерного принтера, в который только успевай чистую бумагу подкладывать. Первые минут пять я старалась понять, почему Рина воспылала нежным чувством к прусакам. А потом все мои силы, моральные и физические, ушли на то, чтобы не расхохотаться.

Моя свекровь и Надежда считали, что в квартире появилась всего одна-единственная летающая пакость.

– Мы подумали, что таракашечки проводят лето в Японии, а на зиму улетают на Мадагаскар, – объяснила Рина.

– Странно, что они выбрали в качестве дачи Страну восходящего солнца, – сдавленным голосом произнес Иван Никифорович, – почему не приземлились во Франции? Там производят прекрасное вино, коньяк, да и сыр у них отменный.

– Они не пьют, – отрезала Рина, – стая путешествовала долго, путь неблизкий. Один таракаша отбился от компании, устал, захотел есть и влетел в нашу квартиру. Представляете ситуацию во всех деталях? Маленький, беззащитный Иванушка решил отдохнуть, поспать, поесть, ничего дурного не делал. А мы на него накинулись! Каково ему?

– Крылатую нечисть звать Иваном, – осенило моего мужа, – он мой тезка.

– Да, – подтвердила Рина.

– Вообще-то самолеты в Токио из Лондона, Европы и США летают через Сибирь. И для тараканов такой путь короче, – продолжал супруг.

Я наступила под столом ему на ногу. Иван Никифорович опомнился и добавил:

– Хотя у прусаков наверняка есть свои мысли по поводу маршрутов к местам зимовки и летнего обитания.

Я схватила со стола салфетку, прикрыла ею нижнюю часть лица и стала изображать, что вытираю губы и подбородок. Очень не хотела, чтобы все поняли, что я погибаю от смеха. Но, несмотря на это, слушала Рину, а та продолжала.

Один враг в апартаментах неприятен. Но Надя и Ирина Леонидовна поняли: нелегальных эмигрантов трое! Вот тут они решили, что надо выпить чаю со свежеиспеченными булочками, набраться сил и ринуться в бой. Во время трапезы Надежда постоянно щелкала пультом телевизора и на каком-то из каналов наткнулась на интервью нейропсихолога, специалистки по разбору и сбору мозга, основательницы направления бодрости ума и ног, на герцогиню Екатерину Волконскую-Долгорукову-Оболенскую…

– Ух ты, – пробормотал Иван Никифорович.

Рина никак не отреагировала на возглас сына, она продолжала говорить. И мы узнали, что ей и домработнице повезло, они успели в последний момент присоединиться к платному прямому эфиру, который проводила специалистка по разбору-сбору мозга. Урок длился пятнадцать минут, потому что на шестнадцатой человек перестает воспринимать умную, подчеркиваю, умную информацию.

– Мы как будто заново родились! – воскликнула Надя. – Две тысячи участников! Все в восторге! У меня перевернулось сознание!

– Да, да, да, – твердила Ирина Леонидовна, – первое правило. Все беды от ненависти. Если мы к кому-то плохо относимся, то наши мысли летят к объекту, отражаются от него, мчатся назад, и тюк, прямо в лоб тому, кто выпустил отрицательную энергию. Почему человек болеет? Из-за ментальных ударов, которые сам отправил в мировой космос. Прилетит ему обратно. Это закон мяча. Ударили им в стену, а он быстро к спортсмену несется. Любить надо всех!

– Даже тараканов? – уточнил Иван.

– Их в особенности, – заявила Надя, – в первую очередь нужно любить того, кого до обморока ненавидишь!

– Интересно, – сказал Иван Никифорович, – а как достигнуть сего дзена?

– Понять, что таракан несчастен, пожалеть его, – объяснила Рина, – и записать в тетрадь свои мысли. Я так и поступила. Сейчас прочитаю.

Свекровь поспешила к буфету, вынула блокнот и принялась декламировать:

– Таракана никто не любит. Его все гонят, травят. Он…

Надежда всхлипнула.

– Ой, бедный. А мы сковородкой несчастного лупить хотели.

– Таракан в тяжелых трудах зарабатывает себе на жизнь, – нараспев произнесла Рина, – короток его век. А я его хочу убить. Кто я после этого?

– Еще герцогиня велела дать тем, кого мы терпеть не можем, ласковое имя, – не умолкала Ирина Леонидовна, – можно ли ненавидеть Иванушку? Нет! А Ваньку-дурака запросто.

– Мы решили дружить с мадагаскарскими летунами, – сказала Надя, – и тут… Ой, Ирина Леонидовна… Еще один! Обжор!

Я посмотрела на подоконник, где с самым довольным видом сидел Альберт Кузьмич, часть хвоста которого находилась внутри одного красного плода Всежора. А второй фрукт разинул пасть и схватил крылатого таракана.

– Колбаска! Лакомство! – закричала Рина.

Надя бросилась на кухню, притащила темную палочку и положила ее на пол.

– Мяу, мяу, – занервничал кот, сделал резкое движение задними лапами, спрыгнул на пол и мигом слопал угощенье. Рина схватила кота, Надя подняла его хвост и начала водить им по «фрукту», который только что слопал таракана.

– Что вы делаете? – спросила я.

– Обжоре нравится жевать котика, – пояснила Рина, – а британец в восторге от этой процедуры.

– Обжор меня за палец схватил, когда я попыталась первый раз освободить Альберта Кузьмича. Больно растение не делает, ощущение, как при массаже, но таракану от него плохо, – подхватила Надя. – Мы показываем котику колбаску из утиной грудки. Альберт Кузьмич выдергивает хвост, потому что мечтает заполучить вкусняшку, и спрыгивает за ним. Я потом с помощью его хвостика открываю западню, куда попал… э… Иванушка, Алешенька, Машенька уже на месте… Настенька! Вот эту мы так назовем.

– Надя щипцами достает несчастное любимое насекомое и опускает его в контейнер для перевозки. Вот и все! Вопросы есть? – добавила Рина.

– Один остался, – признался Иван, – как вы определяете пол летунов?

– Те, что безумно красивые, – женщины, остальные парни, – заявила Надежда.

Я подняла руку.

– А мне интересно, сколько стоит пятнадцатиминутная лекция герцогини, которая умеет складывать и раскладывать мозг?

– Сто рублей, – ответила Рина.

– Мы сэкономили, – похвасталась Надежда Михайловна, вытаскивая из Всежора таракана и опуская его в контейнер.

– Я отправила деньги, – смутилась Ирина Леонидовна, – и сделала звук погромче, Надя бесплатно слушала.

– Прямой эфир работает только для тех, кто деньги отправил? – уточнил Иван.

– И сколько человек участвовало? – осведомилась я.

– Две тысячи примерно, точно не помню. Нельзя услышать лекцию, если денежки не отослал. А почему ты спрашиваешь? – удивилась Ирина Леонидовна.

– Двести тысяч за четверть часа, – быстро подсчитал Иван, – хороший заработок. Таня, нам пора.

Мы поспешили в коридор.

– Интересно, как тараканы попадают в нашу квартиру? – спросил Иван, когда мы вышли из подъезда.

– Нам же объяснили: они теряются во время перелета из Мадагаскара в Токио, – ответила я и рассмеялась.

– Забавно, – согласился муж, – у меня другая версия. Кто-то в доме разводит тараканов.

– Зачем? – изумилась я.

– На продажу, – объяснил Иван Никифорович, – есть любители, они насекомых в домашних террариумах держат. Кое-кто из прусаков залетает к нам. Не спрашивай как, не знаю. Может, по шахтам вентиляции, они же общие. Дима звонит. Алло! Так! Понятно! Мы скоро будем. Коробков полагает, что нашел парня, который прикинулся Федором.

– Как ему это удалось? – изумилась я.

– Сейчас расскажет, – пообещал муж.

Глава тридцать четвертая

– Не стану зарабатывать очки, повествуя о том, как долго и трудно я искал лже-Федора, – начал Димон, – на самом деле я потратил немного времени. Мы знаем, что у Гоши есть аккаунты в разных соцсетях, но с одним названием «Услуги юриста. Москва для всех». Начал я с «Инстаграма», в нем много снимков, полно хвалебных комментариев, тьма лайков. Но такая картина восхитит только школьника второго класса. Потому что в третьем ребята уже знают, что и сердечки, и сладкие отзывы, и подписчиков можно приобрести с помощью разных программ. Владелец профиля – Георгий Константинович Плюхин, москвич, на фото он приятный мужчина. Почитал я его посты, в них много личной информации. Георгий упоминает, что у него высшее образование, он работал в крупных фирмах, перечислил их. Я связался со всеми кадровиками, подавляющее большинство ответило: «Упомянутый гражданин у нас никогда не работал. Учета соискателей мы не ведем». Только одна начальница отдела персонала, Ирина Глебовна, поинтересовалась:

– Чем вызван ваш интерес?

Я солгал:

– Плюхин претендует у нас на место начальника отдела пиара и рекламы, представил внушительное портфолио. Вроде все о’кей: образование профильное, женат, двое детей, квартира в ипотеку, машина, дача. У вас он служит пятый год, но хочет сменить место работы. При найме Георгию обещали продвижение по службе, однако обманули…

И тут ее прорвало. Дама возмутилась:

– Мошенник! Вы не первый, кто мне звонит. Никогда не видела этого человека. Плюхин у нас не работал, может, он на собеседование приходил, а его не взяли. Но он не впервые указывает, что работает в нашей фирме. Ваш звонок – это последняя капля. Велю отделу безопасности отыскать вруна, мы в суд на него подадим.

Коробков расплылся в улыбке.

– Беседуем, значит, а у меня на компьютере поиск запущен, я пробивал Георгия Плюхина по разным базам. Не сомневался: такого господина не существует. Ан есть! Москвич, проживает в коммунальной квартире, тридцать шесть лет ему.

Димон оторвался от экрана.

– Годы бегут, канула в Лету советская власть, народу разрешили покупать апартаменты, дачи. Но коммуналки живучи, и порядки в них такие же, как в моем детстве. У людей нынче есть мобильные телефоны, однако стационарные никто не отменял. В квартире, где есть несколько хозяев, аппарат общего пользования, как правило, находится в прихожей. Дальше просто. Я узнал место прописки Плюхина, выяснил, что ему принадлежит одна комната, второй владеет Илья Юрьевич Худобин, третью занимает Варвара Николаевна. Я позвонил в коммуналку, трубку взяла бабуля. И у нас потек разговор. Я узнал много разного. Даме семьдесят пять лет, и она совершенно счастлива. Почему? Ее сосед Плюхин – психиатрический больной, агрессивный, вел себя отвратительно. И в конце концов одинокого драчливого мужика отправили в интернат. Теперь старушка одна кайфует. Илья Юрьевич в коммуналке редко показывается. Бабуля его любит, он ей очень помог. Когда больной сосед совсем распоясался, Варвара Николаевна позвонила Худобину и заплакала:

– Илюшенька, я же за твою покойную маму каждый день молюсь! Мы ж как хорошо вместе жили, когда ты был маленький. Мы же дружили! Спаси меня! Нет жизни от Жорки!

Худобин приехал, взял документы психа, и назавтра за невменяемым прибыли санитары. И что мне в голову пришло, а?

– Милый заботливый Илья прикидывается Георгием Константиновичем Плюхиным? – предположила я.

– Угадала, – обрадовался Димон, – думаю, Худобин и есть тот самый Егор. Вы где?

– Через минуту войдем в офис, – пообещал Иван, – паркуемся.

– Поесть что-нибудь прихватили или забыли? – спросил Коробков.

– Ой! – воскликнула я. – Прости, запамятовали!

– Да ладно, – рассмеялся властелин наших компьютеров. – Привет, Никита!

– Где все? – спросил детектив.

– Уже на пороге, – ответил Димон и отсоединился.

Мы с Иваном вошли в лифт.

– Поднимусь к себе, у меня разговор с Филимоновым, – объяснил муж.

– Только не бей его ножом для вскрытия писем, – засмеялась я.

– Он тупой, – хмыкнул Иван.

– Филимонов или нож? – еще сильнее развеселилась я.

– Оба хороши, – мрачно ответил супруг, – а Димон молодец.

– Никита тоже старается, – отметила я, – отправила его утром к академику Нефедову, историку. Резной сундучок, который Наум сделал для своей жены и который Федор привез в подарок Зинаиде, напомнил мне картинку из учебника. Вот только не помню, в каком разделе. Древний Египет? Греция? Индия? Что-то такое. Я видела нечто подобное в каком-то музее. Но память подвела.

Увидев, что я вхожу в офис, держа в руках большой пакет, Димон потер руки.

Я поставила пакет возле ноутбуков и велела:

– Вынимай скорей. Ирина Леонидовна не могла забыть про голодного Коробкова, который так горит на работе, что не может пойти поесть в хорошее место.

– В нашей столовой неплохо кормят, – заметил Никита.

– Согласен, – кивнул Димон, вытаскивая контейнеры, – именно что неплохо. А я хочу вкусного. В столовке меню года три одно и то же! М-м-м! Пирожки! Буженинка! Салатики!

– Что тебе профессор сказал? – поинтересовалась я у Никиты.

– Он не мог прямо сразу дать ответ, – отрапортовал детектив, – первое его впечатление от ларца такое: его создатель… Минуточку!

Никита вытащил телефон, в комнате зазвучал приятный баритон:

– Весьма интересная работа. Вдохновение автор явно черпал во фресках Бонампака. Вы, естественно, о них знаете.

– Нет, – ответил Никита.

– Прекрасно, – обрадовался академик, – следовательно, мне выпала возможность рассказать вам о величайшем произведении мировой живописи. Фрески Бонампака, скорее всего, созданы в восьмом-девятом веках индейцами майя в городе Укуль. В период могущества майя он был большим богатым поселением. Археологи, которые в конце сороковых годов двадцатого века обнаружили фрески, придумали населенному пункту свое название – Бонампак. Они просто перевели на язык майя слова «раскрашенные стены». Кстати, там найдено несколько храмов. Но особую известность снискал один, где три помещения покрыты цветной живописью. Она рассказывает об очень важном событии в истории города: битве, победе, расправе над пленными врагами и празднике. Открытие Бонампака позволило ученым узнать о воинственных устремлениях майя, о структуре их общества, о ритуалах… Человек, который изготовил ларец, вырезал на нем отдельные сцены. Фугуры он потом раскрасил, стилизовав их под фрески майя. Вот смотрите, видите здесь человека в костюме из меха ягуара?

– Да, – ответил Никита.

– На одной из фресок Бонампака в воинских доспехах из меха ягуара изображен на вершине пирамиды правитель, который победил в сражении, – продолжал профессор, – а вот у этого мужчины на ларце в руке птица. Так?

– Верно, – согласился Никита.

– Эта птица у майя именовалась кетцаль, – сказал историк, – на фресках она есть, и держит ее мужчина. Вот на, как вы сказали, сундучке женщина в белом платье с веером. И такая же фигура есть на одной из фресок майя. Резчик очень талантлив. И я уверен: ларец повествует о каком-то очень важном, знаковом событии для этого человека. Смею предположить, что резчик не мог никому сообщить о том, что с ним произошло, но это явно была большая неприятность, даже огромная. Однако что-то или кто-то запретил ему говорить на жгучую тему. Но ведь человек стайное животное. Не зря в православии одним из самых сложных духовных подвигов считается житие в одиночестве, в пустыне, на горе, в пещере. Автор излил свои эмоции в резьбе. Дайте мне время, я попробую расшифровать изображение. Повторяю – это рассказ!

Никита посмотрел на меня.

– Давайте вспомним, что сын Наума Петр утонул. К Зинаиде приехал самозванец. Может, младший брат Игоря и впрямь увлекался резьбой, но, повторяю, парень, который напросился в гости к Мориной, никак не родственник Наума. Так откуда у него ларец? Кто его дал лжецу? Зачем? Странная история.

– Историк считает, что резьба на сундучке – зашифрованное послание, – напомнила Ада, – очень важное для автора. Надеюсь, он поймет, о чем речь.

Глава тридцать пятая

– Если академик не ошибся, то, вероятно, мы выясним нечто важное, – приободрилась я. – Хотя Никита прав. Если ларец сделал Наум, то как он попал к гостю Зинаиды? Пока вопросов стало больше. Дима, а у тебя что?

Один из ноутбуков Димона блямкнул.

– Так, дорогой, что нашел хорошего? – обрадовался Коробков. – Для начала! Медкарта господина Плюхина заведена давно. В ней указано, что Георгий Константинович юрист, один год работал в ныне несуществующей адвокатской конторе, потом уволился по собственному желанию, и вскоре его поставили на учет в психоневрологическом диспансере. Телефон Ильи Худобина не отвечает. Я звоню ему на домашний, пока безрезультатно, и…

– Да! – произнес незнакомый женский голос.

Я посмотрела на дверь кабинета, но в то же мгновение сообразила, что звук идет из ноутбука Коробкова.

– Добрый день, – сказал Димон, – это квартира Худобина?