Край непуганых Буратино

Глава тридцатая

Калинин продолжил:

– Я уже упомянул, что у меня был единственный друг, мы с ним делали вид, что просто здороваемся. Почему? Валера Юдин – сын Олега Валерьевича, а тот был в контрах с нашим отцом, Василием Петровичем. Просто ненавидели они друг друга. Папа на Олега очень злился, считал прохиндеем, мошенником, обирателем больных, возмущался:

– К этому хлыщу с пустым кошельком не ходи, не поможет. И вечно он бабами окружен.

Я однажды возразил:

– Олег Валерьевич хороший врач, а женщины постоянно рядом, потому что он гинеколог, мужчин не лечит. Больные часто врачей благодарят. Ты тоже не с пустыми руками домой возвращаешься.

Что тут началось! Такой скандал разразился! Пожар тысяча восемьсот двенадцатого года, когда Москва сгорела, ерунда по сравнению с тем, что у нас тогда дома полыхало. Отец о мою голову блюдо с пирогом разбил. Между прочим, кузнецовского фарфора. Мама вечером в комнату ко мне вошла.

– Иди, извинись перед папой, он отошел, успокоился.

Я отказался. Ничего дурного я не совершил, сказал правду. Отец конверты с работы приносил. Ему можно, а Юдину нельзя? Это политика двойных стандартов.

Мама меня стала уговаривать, просить:

– Отец тебя любит, кормит, одевает, в институт пристроил.

Вот здорово! Значит, я сам ничего не значу? Еду на шее Василия Петровича? Решил: утром уйду из дома куда глаза глядят.

Рассказчик засмеялся.

– Дурачок я был тогда. В восемь утра вышел на кухню, увидел, что там папа завтракает, и кинулся в прихожую. Отец за мной, схватил меня, обнял:

– Прости старого дурака, наговорил тебе невесть чего. Юдин для меня как красная тряпка для быка. Вопросов не задавай, просто поверь, он мерзавец.

Кирилл допил кофе.

– Валере его отец то же самое сказал, когда тот сообщил, кого из ребят он хочет позвать на день рождения. Меня назвал. Олег заорал: «Калинина? Через мой труп». Вот мы и не афишировали, что дружим. Интересная история. Валера и я учились до третьего класса в одной школе, но тогда мы просто здоровались. Потом Юдин вдруг из Москвы уехал. Я не грустил, нет Валеры, и ладно. Почему его семья столицу покинула? Меня это никогда не интересовало. Потом на первом курсе я увидел в составе своей группы Юдина. Оказалось, что он недавно с родителями вернулся в столицу. И до четвертого курса Валера меня почти не замечал. А потом вдруг он со мной решил дружить. И стали мы неразлейвода. Один раз Юдин сказал:

– Я с девушкой познакомился, зовут ее Кристина, она работает продавщицей.

Я рассмеялся.

– Твой отец такую невесту не одобрит.

– Ага, – согласился Валера, – сам понимаю. Он всех, кто в торговле занят, называет шлюхами. Да и я не намерен на ней жениться. Так, несколько месяцев вместе проведем, и конец. Но, знаешь, она тут меня взбесила. Повел я Зиновьеву в кафе, она вырядилась, ну прямо …! Я попросил:

– Надень юбку подлиннее.

Кристина нагло так ответила:

– Еще чего! Сейчас мини в моде.

Я ей объяснил:

– Мне не нравится, когда на мою девушку все слюной брызжут!

Знаешь, что она сделала?

– Переоделась? – предположил я.

– И не подумала, – покраснел Валера, – ногой топнула.

– Иди ты на …! Не нравлюсь тебе в модной одежде? И не надо. Мешок из-под картошки не натяну. Прощай!

И ушла!

– Наплюй, – посоветовал я, – другую найдешь!

– Не сомневаюсь в этом, – прошипел Валерка, – но сначала с Кристиной разберусь! Поможешь мне?

Я удивился.

– Как?

Юдин стал объяснять:

– Нахалка работает в Военторге, в отделе, где торгуют ремнями и всякой лабудой. Купи у Зиновьевой пояс для брюк раз, другой, третий. Потом пригласи ее в кино. Я с ней помирюсь, сделаю ей, как всегда, дорогой подарок. А ты с ней погуляй и… в койку уложи. В самый интересный момент я появлюсь и выгоню ее, голую, на улицу. Вот такой план. Никто не имеет права со мной так себя вести.

Мне его идея не понравилась. Но ведь единственный друг просит. Я согласился, но слегка подрихтовал историю.

– Прости, не смогу девушку в постель затащить. Я с родителями живу, мне ее некуда привести. Давай позову Кристину на дачу, сядем с ней в гостиной чай пить, и тут ты войдешь.

– Ладно, – дал задний ход Валера, – по ходу дела разберемся.

Ну и стал я в Военторг ходить. Юдин прямо сценарий написал, велел мне не торопиться. Спектакль на несколько месяцев растянулся. Мы уже были молодыми врачами, пора бы за ум взяться. Да похоже, ума у нас не было. Валерка просто мхатовскую постановку затеял. Диктофон мне в карман совал, просил записывать разговоры с Кристиной, шиза какая-то с ним приключилась. Но это же мой единственный друг. Он мирился с моим нежеланием по вечеринкам ходить, бродил со мной по музеям. Зевал, скучал, но молча шел от картины к картине. Валера ради меня даже консерваторию посещал!

Кирилл рассмеялся.

– Сидим как-то на концерте, я глаза закрыл… Валерка меня в бок толкает:

– Антракт будет?

Я не понял, что он сказал, переспросил:

– Ты о чем?

Юдин прошептал:

– Жрать хочу, сил нет. Перерыв будет?

Я кивнул, но он не успокоился:

– Когда?

– Минут через пятнадцать, – прошептал я.

Юдин показал на сцену рукой.

– То есть похавать можно лишь после того, как дядя перепилит смычком ящик, который ты называешь виолончелью? Деревяшка развалится на две части, и мы будем свободны?

Юра засмеялся. Кирилл улыбнулся.

– Юдин в те годы был далек от классической музыки, литературы, искусства. В Третьяковской галерее и Пушкинском музее он побывал впервые со мной. Валера прошел по залам, зевал, никакого восторга не испытывал. Юдин не из тех, кто восхищался искусством. Он любил спортивные зрелища: футбол, хоккей, пиво, сосиски… Не хочу сказать, что это плохо, просто у меня были другие интересы. Но мы стали друзьями. До сих пор не могу понять, почему Валера вдруг решил со мной сблизиться. У него и без меня приятелей была армия. Я очень ценил наши отношения. Не надо думать, что Юдин меня использовал. В медвузе у нас были занятия физкультурой. Я их ненавидел. Институт находился в самом центре Москвы, в паре шагов от Кремля. А ради противной физры приходилось ездить на стадион по субботам, сбор назначали в семь тридцать. Я просто не мог проснуться. Валерка вместо меня кросс бегал. Сначала за себя круги нарезал, потом в мою майку переодевался. Он мне тоже помогал. И вообще был единственным другом! Других не было и до сих пор нет. Конечно, я выполнил все, когда его на Кристине переклинило. А потом мы с Валерой поехали на майские праздники в Питер на автобусе. Почему в поезд не сели? Юдин предложил:

– Живем в Москве, а что за ее пределами творится, понятия не имеем. «Стрела» ходит ночью, ляжем в купе, задрыхнем. Давай на экскурсионном «Икарусе» прокатимся? Интересно же!

Мне эта идея очень понравилась. Мы отправились без всяких проблем, побывали в разных городах. Потом притормозили в небольшом поселке. Там никаких достопримечательностей не было. Экскурсовод сказал:

– Музея нет, это большая деревня. Но здесь можно за копейки купить красивую посуду. Все население работает на фабрике, которая ее производит. Людям зарплату товаром выдают. Отвезу вас на центральную площадь, закупитесь по полной за копейки. А кому сервизы не нужны, советую попить чаю в булочной. Вон она! Владелица с дочкой сами все пекут. Ну очень вкусно.

Народ побежал за чашками, тарелками. А нам они зачем? Помню, там остановка полчаса длилась. Мы погуляли немного, купили в булочной какие-то плюшки, съели их, ждем отъезда, до Питера было час с небольшим.

Кирилл обвел нас взглядом.

– Потом – хоп! Я лежу на лавке в каком-то парке. Честно говоря, я очумел, стал озираться, не понимаю, что произошло, где нахожусь… Рядом Валерка сидит, смотрит на меня с тревогой.

– Ты как?

Я к нему со своим вопросом:

– Мы где?

Представьте, что я почувствовал, когда услышал:

– В Петербурге.

Вы бы как на это отреагировали?

– Я бы ударилась в панику, – призналась я.

Кирилл кивнул.

– У меня тогда примерно то же ощущение возникло. Я начал расспрашивать друга. Он объяснил, что я съел булочку и впал в сомнамбулическое состояние. Перестал отвечать на вопросы. Сидел, улыбался, молчал. Валера испугался, но решил, что в деревне не стоит обращаться в медпункт. Он же сам врач, пощупал у меня пульс, взял за руку и сказал:

– Пошли в автобус.

Я молча поднялся и двинулся с ним. Спустя час с небольшим мы оказались в Питере. Валера решил посадить меня, очень послушного, тихого, в скверике на лавочку. Сам собрался искать телефон-автомат, звонить отцу, просить того направить меня к хорошему врачу, но не успел выполнить задуманное, я спросил:

– Мы где?

Глава тридцать первая

Кирилл замолчал.

– А потом странные приступы стали происходить регулярно? – уточнил Степан.

Калинин отвернулся к стене.

– Нет. Регулярно – это когда что-то происходит через одинаковые промежутки времени. Например, менструация у женщин. Через двадцать четыре-шесть-восемь дней, у кого как. Еще регулярными, на мой взгляд, можно назвать последствия нарушения пищевого поведения, аллергию. Съел клубнику? Покрылся пятнами. И всегда, когда лакомишься этой ягодкой, тебя обсыпает. Слопал свиную отбивную? Желудок взбунтовался. И это не единичный случай, подобное происходит с вами всегда после вкусного эскалопа. Когда болезнь проявляет себя регулярно, с ней можно свыкнуться и жить «дружно». Не есть клубнику, свинину, не делать ничего такого, что вызывает у вас приступ. А у меня полный беспорядок. Я пытался понять, что провоцирует у меня состояние, похожее на гипноз, но не гипноз. Еда? Нет. Лекарства? Я никаких не принимал, был молод, здоров физически. Стресс? Для него не было повода, и я не истерик, не отличаюсь повышенной эмоциональностью, не склонен к панике. Веду спокойный образ жизни, не ломаю себя в угоду другим. Занервничал я после третьего такого приступа. Хотя именовать так то, что со мной случалось, не следовало. Приступы – разновидность пароксизмов. А пароксизм – это внезапно наступающее преходящее нарушение функций какого-то органа или системы. Почечная колика, загрудинные боли… А у меня что? Вообще невозможно понять, когда в очередной раз прихватит. После случая в Питере я по всем специалистам прошел, диагноз: бычье здоровье. Ну я и успокоился. Какой-то сбой случился, ерунда.

Кирилл провел рукой по волосам.

– Наверное, за пару недель до нашей поездки в Питер Валера попросил меня о знакомстве с Кристиной. Несколько месяцев это длилось. Потом Юдин решил закончить «роман», придумал финальную сцену: я встречаю Зиновьеву в подъезде ее дома, говорю, что она меня разочаровала, я ее разлюбил, короче, прощай. И ухожу!

– Странно, – оценил этот план Степан, – у вас же ничего не было.

– Нет, я не могу спать с женщиной, если она мне не нравится, – согласился Калинин. – Да и Кристина никак на мои ухаживания не реагировала. В назначенный день Валера меня ждал у ее дома в машине. Ему отец на день рождения подарил автомобиль, я помню, что сел на переднее пассажирское сиденье, а друг кофе пил и спросил:

– Хочешь?

Я не отказался, угостился, Валера засуетился.

– Вон она идет. Давай живо в подъезд.

Я поспешно вбежал в парадное, Зиновьева вошла следом, я сказал ей:

– Стой, мне с тобой поговорить надо…

Кристина скривилась:

– Только тебя, липучки, мне сегодня не хватало.

Потом дверь хлопнула, кто-то, похоже, с улицы вошел. Я моргнул, открываю глаза, сижу в парке.

– Фантастика! – оценила я историю.

Кирилл потер шею.

– Странное состояние, в которое я впал во время поездки в Питер, повторилось. Что его вызвало, даже предположить не могу.

– Может, кофе? – протянул Юра.

– Самый обычный напиток, – возразил наш гость, – я не спрашивал, где Валера его взял. В Москве тогда уже кафешек много открылось. Юдин обычно брал в какой-то точке несколько порций, просил в свою тару налить.

– Я тоже так делаю, – поддержал беседу Миша. – Что было дальше? Вам не душно? Включить кондиционер?

– Да, спасибо, – обрадовался Кирилл. – Через какое-то время Валера опять попросил меня купить ремень в Военторге. Я удивился:

– Зачем? Ты же порвал с Кристиной?

Юдин меня по плечу стукнул.

– Тогда порвал, а сейчас передумал. Давай, сгоняй туда, расскажи, как она выглядит?

Я отправился в магазин.

Кирилл поморщился.

– С Зиновьевой работала девчонка. Вот она на меня глаз положила. Всякий раз, когда я с ремнем уходил, она за мной шла, у лифта разговор начинала. Определенно давала понять: если я приглашу ее куда угодно, она не откажется. Но мне такие женщины не нравятся. Вошел я в торговый зал, а эта девица из-за прилавка вылетела и бегом ко мне:

– Что купить хотите?

Я ответил:

– Ремень.

Она изумилась:

– Зачем он вам?

Отличный вопрос, какой на него ответ следует дать? Хочу с его помощью рыбу ловить? Я свой вопрос задал:

– Где Кристина?

Кирилл потер лоб.

– Вот не помню имя второй продавщицы.

– Марьяна, – подсказал Степан.

– Точно, – обрадовался Калинин, – она рот разинула.

– Кристина? Вы ничего не знаете? Она пропала! Найти Зиновьеву не могут.

Я с ненужным мне ремнем вернулся к другу, рассказал об исчезновении его любовницы. Юдин не опечалился.

– Ну и ладно, другую найду.

Спустя пару недель он вскользь сообщил:

– Я узнал про Зиновьеву. С ней полный порядок. Девка живет с богатым стариком, удрала к нему, никому ничего не сказала.

Миша не смог сдержать эмоций:

– Если никому ничего не сказала, то как Юдин узнал, где Кристина?

Кирилл осекся, помолчал.

– Действительно. Наверное, как-то выяснил.

– После того случая с Зиновьевой вы еще испытывали странное состояние? – решил уточнить Юра.

Калинин потянулся к бутылке с водой.

– Да, и не один раз.

– Что этому предшествовало? – не удовлетворился его ответом эксперт.

Калинин открутил пробку.

– Ничего. Едем с Валерой в машине. Бац. Я в парке. Пошли с Юдиным в кафе. Упс, я сижу на скамейке под деревьями. Почему-то я всегда оказывался именно на природе. Один раз на улице Бронникова. Что меня туда занесло? Как я попал в отдаленный район Москвы?

– Получается, что каждый раз состоянию вроде гипноза без гипноза и перемещению в какой-то парк, предшествовала ваша встреча с Валерием? – подытожил Степан.

Калинин замялся.

– Ну… да. Юдин меня приглашал, добывал билеты на мероприятия, попасть на которые мне очень хотелось, а шансов было ноль.

– Например? – заинтересовался Миша.

Кирилл допил воду из бутылки.

– В Москву по личному приглашению одного из, как тогда говорили, новых русских, не бандита, а профессора Антона Петровича Савельева, прибыл из США Норманн Вал, известный гомеопат, автор книги с абсурдным названием «Фундаментальная лженаука». Я его труд прочитал с восторгом. Савельев один из первых открыл в России частный университет, быстро разбогател. Мог себе позволить пригласить Вала прочитать лекцию в приватной обстановке. Вход на это мероприятие был бесплатный, но только по приглашению самого Антона Петровича, он сам каждый билет подписал. Леонид Петрович Стеклов мечтал попасть туда, но его не включили в список. Я прекрасно понимал, что у меня нет шансов увидеть Вала, хотя хотелось до дрожи. Но если даже Стеклова отодвинули, то на что простому молодому врачу можно надеяться? И вдруг приходит Валера, протягивает мне конверт и говорит:

– Держи, не потеряй. Если посеешь, я обижусь, получится, зря я расстарался. Спрячь его получше.

Я вскрыл послание. Приглашение на лекцию Вала! Именное. Я чуть не умер от радости, аж дышать перестал. Юдин потом предложил:

– Давай кофе попьем.

И вот после похода в кафе меня опять в странное состояние вогнало.

Глава тридцать вторая

– Что же вас Валерий в таком виде бросил? – удивилась я. – Ведь близкий друг такой.

Кирилл возразил:

– Нет, он не знал, что со мной. Если вспомнить тот поход в кофейню, то дело обстояло так. Я очнулся, позвонил Валере, сказал: «Не понимаю, как очутился в парке».

Валера ахнул:

– Опять тебя скрутило! Мы кофе попили, ни грамма алкоголя не брали. Я за рулем, а ты спиртное не приветствуешь. Час, наверное, вместе провели, потом распрощались. Я спросил:

– Может, тебя подвезти?

Ты отказался:

– Не надо, у меня тут неподалеку встреча назначена.

Я решил тебя поддеть:

– С девушкой?

Думал, ты, как всегда, отшутишься: «Нет, с бабушкой». Но услышал другое:

– Это не то, о чем ты думаешь. Она хочет попасть в группу Стеклова, попросила объяснить, как себя вести, чтобы Леонид Петрович на нее внимание обратил.

Но я вообще ничего не помнил. Намертво забыл, с кем увидеться хотел. Для меня тот день замер на сцене: мы сидим с Валерой в кафе. Все. То, что «гипноз не гипноз» стартовал после каждой встречи с Юдиным, неверно. Мы с Валерой находились в постоянном контакте. Вовсе не после каждого нашего общения со мной неладное творилось. Да, всякий раз, очнувшись, я хотел ему звонить. Но ночь на дворе! Поэтому сам домой добирался, отсыпался, потом другу звонил. Он очень нервничал, велел идти к врачу, но я же обследовался от и до! Анализы отличные! Вы помните, с какого вопроса со мной разговор начали?

– Конечно, – ответил Михаил, – поинтересовались, почему Андрей пустил в свою семью человека, который только по счастливой случайности избежал расстрела или пожизненного заключения. Если бы вас при советской власти за диссидентство «пригасили», тогда понятно. Власть переменилась, политзаключенных освободили. Они теперь не мерзавцы, гады, предатели, а герои, которые с режимом коммунистов боролись. Но у вас ситуация другая.

– Я немалый срок отмотал, когда Андрей неожиданно в кабинете начальника зоны возник, – стал объяснять Калинин. – Я уже говорил, мне в заключении неплохо жилось. Когда я понял, что и отец, и мать меня из своей жизни вычеркнули, первое время…

Кирилл неожиданно повернулся к Дмитриеву.

– Вы ведь сидели? По ложному обвинению. Я читал о вас в Гугле.

Степан не удивился его вопросу.

– Я никогда не скрывал факт своего пребывания за колючей проволокой. Звучит парадоксально, но я рад, что оказался на зоне. Меня это остановило, заставило задуматься, я огляделся по сторонам, посмотрел на зэков и решил: ну нет, не хочу таким быть, я не виноват в том, в чем меня обвинили, но ведь мог совершить настоящее преступление. Все к этому шло. Атаман дворовых хулиганов впервые понял: вор, который у бабушки в магазине кошелек с последними копейками спер, не Робин Гуд, а дрянь последняя. Мне с ним не по пути.

– Вы меня должны понять, – сказал Кирилл. – Члены семьи меня отринули, не слали ни писем, ни передач. Но я быстро завоевал авторитет как врач, поэтому все мясо в супе – мое. Но чем ближе был конец срока, тем тревожнее мне становилось. Что на свободе делать? Вернуться домой? Серийного убийцу, пусть даже и отсидевшего, на порог не пустят, на работу ни в одну больницу не возьмут. Где жить? На какие деньги существовать? Потом я решил. Останусь там, где срок мотал, поселюсь в городке, стану местных лечить, деньжат накоплю, куплю избенку, с голода не умру. Вот на этом я и успокоился: жить мне здесь до смерти. В провинции лучше, чем в Москве, люди добрее, воздух чище, продукты натуральные, быт простой. И вдруг Андрей приехал! После того как начальник ушел, брат мне сказал:

– Отец и мать запретили не то что о старшем брате говорить, а даже думать о нем. Но я никогда не верил в твою виновность. Не тот ты человек, Кирюха, чтобы женщин убивать, подставили тебя. Пока родители были живы, помочь тебе я не мог. А сейчас время пришло.

Я ответил:

– Нам с тобой прекрасно известно, что психиатрические болезни коварны. Порой человек до пенсии мухи не обидел, всем помогал, и вдруг выясняется, что он раз в году обязательно кого-то убивал в одно и то же число. В остальные дни он душа компании, прекрасный муж, отец, дед.

– Лучше расскажи мне все, – потребовал Андрей.

Я ему опять:

– Спасибо, что хочешь отмыть убийцу, но в моем случае ложного обвинения не было. Мне хватило времени для углубленного изучения собственного состояния, я понял, что у меня спазматическая ретроградная амнезия в соединении с навязчивым неврозом и обсессивно-компульсивным расстройством личности.

Андрей глаза вытаращил.

– Это что за бредовый диагноз?

– Сам его себе поставил, – пояснил я, – видишь компьютер на столе? На зону тоже прогресс пришел. Мне разрешено книги разные в интернете читать. Я стал здесь не только акушером, гинекологом, отоларингологом, на все руки специалистом, но еще и психологом, психиатром, неврологом. Гору литературы перелопатил. Прости, но я сижу за свои дела.

– Имея свое мнение, уважай чужое, – отрезал брат, – ты здесь знания по медицине пополнял. А я получил копию твоего дела со всеми документами. Полтора года его изучал. Разобрался и к тебе рванул. Вытащу тебя отсюда. Ты не виноват. Тебя мастерски подставили, просто по-иезуитски. Настоящий убийца на свободе, все у него тип-топ. Ну-ка признавайся, ты о ком-то умолчал во время следствия?

– Нет, – ответил я, – откровенно отвечал на все вопросы.

– Про Валерку Юдина ни слова не сказал, – вдруг заявил Андрей.

Пришлось признаться:

– Да. Но он тут вообще ни при чем. Зачем лучшего друга в уголовное расследование впутывать?

– Здорово, – рассмеялся брат, – знаешь, сколько в твоем деле дыр, белых пятен и нарушений?

Я удивился:

– У меня был адвокат.

– Ага, бесплатный, – заорал брат, – неудачник на пороге пенсии! За всю жизнь он не выиграл ни одного дела, никому не помог. И вот тебе информация к размышлению. Судила тебя дама с прекрасной фамилией Задуйконь и не менее очаровательным именем Феломена Константиновна. После того как тебя отправили в пересыльную тюрьму, сия мадам вышла благополучно на пенсию и вскоре купила уютный дом в ближайшем Подмосковье, машину и квартиру для сына. Как тебе такое? Я навел справки о тете Задуйконь. В банк она за ссудой не обращалась. Откуда золотишко в карманах, а? Есть у тебя ответ?

Единственное, что я смог придумать, это:

– За всю жизнь накопила.

– Ни фига подобного! – взвился Андрей. – Я нанял людей, они всю подноготную госпожи судьи из шкафов выволокли. Еще та жучка! Ну, и случайно я кое-что от родителей узнал. Ты как с Валерием познакомился?

Меня столь резкая смена беседы немало удивила.