Чугунные сапоги-скороходы
– Да, – повторила незнакомка.
Коробок взглянул на меня и продолжил:
– Можно поговорить с Ильей Юрьевичем?
– Нет!
На том конце провода не очень-то хотели вести беседу, но Дима проявил настойчивость.
– Господина Худобина нет дома?
– Да!
– А когда он вернется?
– Никогда.
– Илья Юрьевич уехал жить в другое место?
– Да.
– Сделайте одолжение, подскажите его адрес. Или телефон.
– Там связь отсутствует.
– Тогда, если нетрудно, назовите улицу, номер дома.
– Деревня Волово, кладбище, номер участка не помню.
– Село находится в Московской области? – спросил Коробок, осекся и воскликнул: – Кладбище? Илья умер?
– Да!
– Когда?
– В среду. А я… а мне… ничего, – вдруг зарыдала собеседница, – он обещал… и что? Лучше повеситься! Кому квартира достанется? Определенно не нам с Андрюшей! Прямо сейчас выкинусь из окна! Сию секунду! Вместе с сыном.
Из ноутбука послышался странный звук.
– Стойте, – испугался Коробков и начал стучать по клавиатуре.
Из принтера медленно выполз лист. Димон показал на него пальцем. Я схватила бумагу. «Езжайте с Адой туда». Далее шел адрес.
– Давайте поговорим, – предложил Димон. – Вы кто?
– Дура, – всхлипнула незнакомка.
Димон опять стал набирать текст, из принтера выполз новый лист. Меня всегда восхищает способность Коробкова одновременно вести разговор и печатать. Вот и сейчас он в очередной раз занимался двумя делами.
– Имя «дура» оригинальное, но не подходит для красивой девушки.
Дина показал пальцем на принтер, я вытащила лист. «Не тормози». Я поманила Дюдюлю, та, сразу сообразив, что надо делать, поспешила к двери. Последнее, что я слышала, покидая офис, это слова:
– Я по сути дура, а вообще Ира. Ирина Старостина.
До нужного нам дома мы с Адой добрались за десять минут. Консьержка попыталась задавать вопросы, но Дюдюля показала ей развернутое удостоверение, и старушка, ойкнув, бросила нам вслед:
– Господи! КГБ[6] приехало.
Дверь в квартиру оказалась открыта. Мы вошли в прихожую, услышали женский плач и поспешили на звук.
В просторной, красиво и дорого обставленной комнате на диване сидела симпатичная брюнетка. В одной руке она держала телефон.
Хозяйка не удивилась и не стала сопротивляться, когда я взяла у нее трубку.
– Мы на месте.
– Ок, – обрадовался Коробков.
Ада Марковна пристроилась рядом с Ириной.
– Вы кто? – прошептала та. – Как вошли?
– Нас прислал Дима, – объяснила Дюдюля, – дверь была открыта. Что случилось?
– Я не общаюсь с незнакомыми людьми, – ответила Старостина.
Я села на ковер у ног заплаканной Ирины и представилась:
– Таня Сергеева. На диване Ада. Вы Ирочка. Вот мы и познакомились.
– Не рассказываю о своих проблемах посторонним людям, – всхлипнула Старостина.
– Правильно, – одобрила Дюдюля, – позвоните кому-нибудь из подруг. Мы подождем, пока они приедут, и уйдем.
– У меня нет подруг, – огрызнулась Ира.
– Сестра? – спросила я.
– Только Андрюша есть, – заплакала Старостина.
– Это ваш сын? – уточнила Ада.
– Да.
– Сколько ему лет? – задала я свой вопрос.
– Четыре года, – сквозь слезы ответила Ирина, – он родился вопреки диагнозу. У меня бесплодие, я никогда не беременела. И вдруг! Папа и мама давно умерли, я единственный ребенок в семье.
– Родителей, подруг у вас нет, сынишка крохотный, с ним ничего не обсудишь. Но даже если ребенок ходит в десятый класс, он ваши проблемы не оценит правильно, – подвела итог Ада Марковна.
– Сама справлюсь, – зарыдала Ирина, – проваливайте.
– Вы правы, мы посторонние, – продолжала Дюдюля, – но близких у вас нет. Поэтому мы хотим вам помочь.
Хозяйка схватила плед, который висел на подлокотнике, и вытерла им лицо.
– С какой стати? И помочь мне никак нельзя! У нас с Ильей был гражданский брак. Он обещал оформить отношения, но все тянул. И вдруг умер. Куда нам с Андрюшей идти? Возвращаться в барак? А эту квартиру государство заберет?
Ко мне на телефон прилетело эсэмэс, я поняла, что Димон незримо присутствует при нашей беседе, и, прочитав его сообщение, заговорила:
– Ира, наш адвокат возьмется вам помочь. Имейте в виду, наследником можно стать и без оформления брака. Для этого нужно доказать свою нетрудоспособность, иждивение в течение года, совместное проживание. Ребенка Илья признал?
– У Андрюши отчество Ильич, а фамилия моя, – пояснила Ирина, – в метрике в графе «Отец» стоит прочерк.
Мой телефон опять затрясся.
– Отцовство можно установить и после смерти, – процитировала я очередной текст Коробкова.
Старостина подняла голову.
– Ваш адвокат может это сделать?
– Он постарается, – пообещала Ада.
– Денег у меня осталось две копейки, – опять рухнула в омут отчаянья собеседница.
– Разве мы требовали оплаты? – удивилась я.
– Ну, нет, – после небольшой паузы признала Ирина.
– Давайте спокойно поговорим, – уже не первый раз попросила Ада, – вы гражданская жена Ильи. Так?
Старостина кивнула, заплакала и начала рассказывать.
Глава тридцать шестая
История, которую поведала хозяйка квартиры, нас совсем не удивила. Ирина, девушка из небольшого городка в Калужской области, очень хотела выйти замуж за любимого человека. Именно за любимого, а не за богатого. С женихами в родном поселении Ирины было плохо. Она видела мужей своих бывших одноклассниц и понимала: ей такого счастья не надо. Как живут приятельницы? Утром встали, всех завтраком накормили, отвели детей в садик-школу, пошли на работу, потом забрали отпрысков, вернулись домой, поужинали, сделали уроки с дитем и легли спать. По выходным бабы занимались домашними делами: стиркой, уборкой, готовкой… Жуть, а не жизнь. День сурка! Почему никто не хочет поехать в Москву? Она недалеко, там музеи, театры…
Вот Ирочка регулярно каталась в столицу, посещала культурные мероприятия и влюбилась в этот город. У Старостиной появилась мечта: перебраться туда, где кипит жизнь. Осуществить это желание ей удалось только после смерти родителей. Двадцатилетняя девушка продала трехкомнатную квартиру, в которой провела детство, избу покойной бабушки и на вырученные деньги приобрела комнату в бараке под снос на краю столицы. Риелтор, который проводил сделку, спел песню:
– Вы правильно поступили. Скоро аварийный дом расселят, вам дадут однушку. В паспорте есть московская прописка, все будет хорошо.
Сначала Ира испытала эйфорию, она записалась на курсы, получила диплом, устроилась в салон, делала маникюр-педикюр. Работала Старостина два дня, потом столько же отдыхала. За полгода она побывала везде, упивалась жизнью в столице. Одна беда, жених никак не попадался.
Потянулись годы. У Ирины случались романы, но это так, от скуки. Настоящий принц где-то задержался. Потом Старостина узнала о своем бесплодии. А вскоре она узнала про еще одну неприятность: барак никто не собирался расселять. Накануне своего тридцатилетия Ирочка была в истерике. Она старуха, личного счастья нет. Подругами тоже не обзавелась, коллеги из салона, все как одна, клуши, на уме у них только готовка, уборка да как скопить денег на шубу. О том, чтобы общаться с кем-то из соседок, и речи не было. Большинство из тех, кто жил в бараке, когда Старостина купила комнату, уехали в свои квартиры. Сейчас на кухне горланили на незнакомом языке гастарбайтерши. Они хорошо относились к Ире, угощали ее национальными блюдами. Но о чем столичной жительнице беседовать с малограмотными из аула? Как многие «новые» москвичи, Ирина презирала тех, кто имел временную регистрацию. Но ради собственного спокойствия приходилось вежливо улыбаться женщинам, которые от всей души предлагали ей поесть вкусного плова. Двенадцатого июня, в свой тридцатилетний юбилей, Ирочка пришла на работу в отвратительном настроении. Коллеги понятия не имели об ее дате, друзей и родственников не было. С клиентами она держалась на расстоянии вытянутой руки. Завершив смену, Старостина, сдерживая слезы, пошла одна в дорогое кафе. Посещение такого заведения могло пробить немалую брешь в ее кошельке. Но Ире очень хотелось именно сегодня ощутить себя успешной и богатой. Заказав салат, Ира стала разглядывать посетителей, и тут ей на голову полилась горячая жидкость. Старостина закричала, люди стали поворачивать головы. Из-за соседнего столика выскочил мужчина и кинулся к Ире. Он стал промокать салфеткой ее волосы и велел:
– Управляющего сюда.
Не прошло и пары минут, как примчался местный начальник и стал извиняться перед посетительницей, ей принесли не только салат, но и блюдо пирожных. Официант, который случайно пролил на голову Иры чай, молил ее о прощении, а мужчина, которому подавальщик не донес напиток, взял Иру под руку и, отрезав:
– Ни я, ни она больше к вам ни ногой, – увел Старостину, посадил ее в свою машину и сказал: – Давай поедим в приличном месте.
– Меня туда не пустят, – вздохнула Ирина, – я похожа на драную кошку, веселый день рождения у меня получился.
– Так у тебя сегодня праздник! – обрадовался незнакомец. – Я знаю, куда нам надо поехать.
– Куда? – спросила Ира.
– Прямо по дороге, – улыбнулся незнакомец.
Сначала Ира оказалась в ювелирном магазине, откуда вышла с пакетиком, затем побывала в торговом центре, переоделась в кабинке в новое платье и туфли. Вечер продолжился в ресторане, а завершился в квартире нового знакомого. Утром, когда Ирина вышла на кухню, ее кавалер готовил завтрак.
– Привет, – сказал он, – вчера я совершил большую ошибку.
Ира втянула голову в плечи. Ну вот, она так и знала, сказка не может длиться долго. Сейчас она услышит продолжение фразы. «Вчера я совершил большую ошибку, познакомился с тобой, мы люди не одного круга, прощай, дорогая». И да, Ира уйдет с высоко поднятой головой! И подарки оставит! Она не шлюха! Просто поверила в любовь с первого взгляда!
– Да, да, – улыбнулся хозяин богатых апартаментов, – я сделал непростительную ошибку. Я с тобой не познакомился. Тебя как зовут? Меня Илья!
Старостина на секунду оторопела, потом рассмеялась.
– Надо же! Я не спросила твое имя. Я Ира.
И начался прекрасный день. В барак Ирина не вернулась, осталась жить у Худобина. Спустя несколько месяцев она неожиданно забеременела, вскоре появился Андрюша. Илья стал прекрасным отцом, он заботился о мальчике и об его маме. Ирина больше не работала, занималась домом и малышом. И всякий раз, готовя для мужа нечто вкусное, она вспоминала приветливых соседок по бараку, которые угощали ее пловом, и испытывала желание извиниться перед ними. Незамужняя Ирина презирала глупых баб, которые думали только о бытовой стороне жизни, не ходили по театрам, не знали, где в Москве находятся музеи. По мнению Старостиной, ее соседки находились на самой низкой ступени развития, эти клуши не хотели приобщаться к культуре. А вот она, Ира, высокодуховная личность. И что теперь?
Нынче Иришенька забыла про спектакли, концерты, экскурсии. теперь у нее появились другие радости. Сейчас она счастлива, жаря котлеты для Ильи. Единственная ложка дегтя в бочке меда – нежелание Худобина официально регистрировать брак и вписывать свое имя в метрику Андрея. Ирина никогда не закатывала мужу скандалы, она его по-настоящему любила. Илья сам завел один раз беседу на больную тему, объяснил:
– Пока нам нельзя оформлять брак. Я люблю и тебя, и Андрюшу. Но всякое случиться может. Лучше, если мы по документам будем посторонними. Какие наши годы, еще успеем поставить штамп.
И вот как получилось! Илья неожиданно скончался. Ира осталась в его квартире, но она в ней не прописана и по документам никто Худобину. Деньги у нее пока есть, но будущее туманно и черно.
– Какова причина смерти Ильи? – спросила Ада.
– Сердечный приступ, – пробормотала вдова, – он случился, когда Илюша ехал по шоссе. Муж потерял сознание, не смог управлять машиной и въехал в отбойник. Андрюшка ничего не знает. Не знаю, как ему сообщить правду, пока я сказала: «Папа опять уехал в командировку». Малыш теперь ждет его с подарками.
– Илья часто покидал Москву? – полюбопытствовала Дюдюля.
– Когда клиент этого хотел, Илья летал-ездил по всей стране, – объяснила Ирина.
Я подхватила тему:
– А кем он работал?
– У Илюши была фирма, – пояснила Ирина, – он устраивал праздники. Нестандартные. Веселые юбилеи, вечеринки, свадьбы, он много зарабатывал.
– Наверное, Худобин возглавлял большой коллектив, – предположила я.
– Конечно, – согласилась Старостина, – но я ни с кем не знакома. Илюша говорил: «Дом – это дом, работа – это работа. Не надо приносить работу домой». У него было аж три телефона, на которые звонили клиенты. Но Илюша их отключал, когда въезжал во двор.
– А где эти трубки? – осведомилась я.
Ирина судорожно вздохнула:
– Я много раз читала в интернете, какие гады полицейские и сотрудники, которые тела в морг везут. Они деньги крадут и все ценное, что у людей при себе есть. Не звонят родственникам, даже если у того, кто на улице внезапно скончался, при себе документы имеются. Но у меня другой опыт. О гибели мужа мне сообщили сразу, я примчалась в морг. Там очень вежливая женщина выдала мне запечатанный пакет. В нем были телефоны, кошелек, часы… Ничего не пропало. Воды принесли, какие-то капли дали, даже чаю предложили. Я привезла все домой, положила в кабинете у Илюши… Ой! Кто в дверь звонит? Я никого не жду!
– Это приехал наш юрист, – успокоила Ада вдову, – поговорит с вами, объяснит, как действовать надо. Сергей Николаевич прекрасный специалист, он бесплатно сделает вас наследницей.
Ирина побежала в прихожую, впустила Сергея и заплакала.
– Господи, как мне вас благодарить?
– Нет, нет, нет, – возразил юрист, – мне ничего не надо.
Старостина кинулась ко мне.
– Танечка! Что я могу для вас сделать?
– Успокоиться и понять, что вы не одна, – улыбнулась я, – поговорить с Сергеем Николаевичем, потом умыться и забрать Андрюшу из детского сада. Все будет хорошо. Нас не стоит благодарить, но, если вы разрешите взять на время рабочие трубки Ильи, это нам очень поможет!
Ира метнулась в коридор.
– Сейчас принесу.
Я посмотрела ей вслед. Надо же! Ирина не стала расспрашивать, кто мы и зачем забираем мобильные. Видно, ей совсем плохо.
Глава тридцать седьмая
Прошла неделя. В среду днем мы пригласили в наш офис Зинаиду Борисовну и Игоря. Когда Морина услышала, что ее просят прибыть вместе с зятем, она сначала возразила:
– Зачем он вам? Не надо беспокоить его, он занят по уши, ведет большой бизнес.
– Во время следствия у нас возникли вопросы, ответы на которые знает только Игорь Михайлович, – осторожно ответила Ада Марковна, – они связаны с его работой.
– Ну… ладно, – согласилась Зинаида.
И вот сегодня они приехали к нам. После приветствий, фраз про чай-кофе все расселись по местам, и мой муж решил сразу схватить быка за рога.
– Неприятно говорить об этом, но, к сожалению, Зинаида Борисовна, вы стали жертвой мошенника.
– Как? – подпрыгнула на стуле Морина. – Вы о чем?
– Игорь Михайлович, вы знаете, какова судьба вашего младшего брата Наума? – спросила я.
– Вы, очевидно, уже выяснили, что случилось в нашем загородном доме много лет назад, – вздохнул Игорь, – я имею в виду дачу моих родителей.
– Да, – подтвердила Дюдюля, – Маргарита Львовна и Михаил Григорьевич дружили с Зинаидой Борисовной и Юрием Сергеевичем, лето они проводили в одном поселке. У вашей тещи была подруга Нина Кропоткина, жена известного дантиста, человека с обширными связями. Алексей зарабатывал не только установкой пломб и протезированием, он еще продавал «слезы горного озера». Сегодня об этих каплях никто и не помнит, а в годы вашей юности это зелье было весьма популярно, но недоступно большинству населения из-за своей дороговизны. Лекарство хранилось и продавалось во флаконах из настоящего золота. Господин Кропоткин хранил «слезы» в специально сделанных чемоданчиках. В таких же он держал золотые монеты, царские червонцы и драгоценности, которые получал за свои услуги стоматолога. Алексей не доверял рублям. И, как показала дальнейшая история нашей страны, оказался прав. В годы перестройки, когда произошла печально известная павловская реформа, на коне остались те граждане, кто имел золотой или валютный запас.
Нина Алексеевна и после смерти мужа жила без проблем. Она дружила с Зинаидой Борисовной и с вашей матерью. В роковой для себя день Кропоткина, на тот момент уже вдова, приехала к Мориной, сообщила ей, что привезла чемоданчик с флаконами «слез» для постоянного клиента, который отдыхал в расположенном около поселка Ручеек Доме творчества писателей. Нина намеревалась отдать ему капли, получить деньги, потом зайти к Маргарите Львовне, попить с ней чайку и поболтать за жизнь. А где вы тогда находились?
– Отличный вопрос, – усмехнулся Игорь, – тьма лет прошла. Я рано стал заниматься бизнесом. Еще будучи студентом начал деньги делать. Наверное, уехал в Москву.
– Нет, – вдруг возразила Зинаида Борисовна, – Игорек, ты отдыхал на даче.
– Прости, – улыбнулся зять, – давно это было, не помню уже. Мне крайне неприятно все это вспоминать, я вытеснил из головы тот день.
– К сожалению, нам придется сейчас поговорить на эту тему, – предупредила я. – Нина пришла к Маргарите Львовне, та угостила ее чаем, но беседы не получилось. Кропоткину клонило в сон. Хозяйка дачи решила, что гостью разморило от солнца, стоял жаркий день, а еще Нина расстроилась из-за того, что покупатель «слез горного озера» уехал, не дождавшись ее, не предупредив, что уедет, просто покинул Дом творчества. Воробьева дала Нине свою новую пижаму с очень приметным рисунком в виде кошек и уложила ее спать. Но! Вот очень важный момент. Маргарита отвела Нину в свою спальню, потому что в окно комнаты, которая предназначена для гостей, било солнце.
– Да, да, – подтвердила Морина, – все именно так и было, мне Марго в деталях все рассказала. Хочется забыть тот день, да не уходит он из памяти.
– Зинаида Борисовна, у Маргариты Львовны было много украшений? – спросил Коробков.
– Да, – подтвердила наша клиентка, – она происходила из богатой семьи. Дед Марго акушер-гинеколог, отец тоже. Ее бабушка и мать обладали потрясающими драгоценностями, они перешли к Маргарите.
– И кому они достались после смерти Воробьевой? – спросил Димон.
Морина опустила голову.
– Ну… э… в общем… это сложный вопрос… не вчера все случилось… не знаю! Никогда этим не интересовалась. Не мое дело, как Марго распорядилась своим имуществом. Бестактно спрашивать даже очень близкую подругу: «А кому ты решила завещать колье, серьги, диадемы?» Может, кто-то и способен задать такой вопрос, но я точно не из этой стаи!
– Зинаида Борисовна, – сказала я, – вы знаете, что ювелирные изделия пропали. В СССР не было банковских ячеек, где человек мог нечто спрятать. Но если бы они и существовали, кто ж туда отнес бы золотишко? Советские люди верили сберкассам, держали в них деньги, копили на отпуск, крупные покупки. Но были лица, которые ни за какие пряники не положили бы на счет все свои деньги. Фарцовщики, директора магазинов, врачи – те, кто имел «левые» доходы, естественно, не хотели их «светить». За так называемые «нетрудовые» доходы человек мог оказаться за решеткой. Уезжая на дачу или в отпуск, многие старательно прятали самое дорогое в прямом и переносном смысле слова. Летнее время – это бенефис квартирных воров, они прекрасно знали, где надо искать добычу. Купюры, золотые изделия народ завертывал в непромокаемую упаковку и «топил» в баках унитаза, банках с вареньем, крупой, засовывал в плафоны люстр, делал тайники в карнизах и в ножках мебели. А многие просто увозили свои алмазные и золотые «копи» на дачи. Маргарита Львовна поступала именно так, она не расставалась с нажитым.
– Откуда вам известно, где мать прятала дорогие вещи? – поморщился Игорь. – Она давно умерла, ничего рассказать уже не может.
– Зинаида Борисовна сообщила, – ответила я.
Димон внимательно посмотрел на Игоря.
– Верно, к сожалению, ваша матушка рано ушла из жизни.
– Ее подкосила смерть Нины, – прошептала Зинаида Борисовна, – вернее то, что Наум – убийца! Михаил сообразил…
Морина замолчала.
– Продолжайте, пожалуйста, – попросил Иван Никифорович. – О чем догадался отец подростка?
– Давайте я расскажу, – предложил Игорь, – теще трудно правду сказать. Наум, к сожалению, чуть ли не с пеленок был вруном и вором! Сколько он всего из дома упер! Мамины любимые фигурки крал. Стырит, пропадет на несколько дней, потом вернется. И как ни в чем не бывало улыбается. С десяти лет он мог на поезде уехать неизвестно с кем. Сигареты, дурная компания, где все были его старше, потом наркотики! Папа его лечить пытался, а толку? Наум ухитрялся сбежать из всех клиник, куда его по блату за большие деньги клали, мама все глаза выплакала. За несколько дней до смерти тети Нины Наум попросил у матери деньги. Огромную сумму. Признался, что проиграл в карты, если не вернет долг, его убьют. Мама перепугалась, кинулась в свою спальню, где в шкафу держала чемоданчики с ювелиркой и сумочку с рублями. Но папа ее остановил:
– Убьют? Отлично, избавимся от лодыря наконец.
Наум выругался и выпрыгнул в окно.
Игорь взял со стола стакан с водой и выпил ее одним глотком.
– Думаю, в тот день брат и решил убить маму. Он надеялся потом украсть драгоценности, сбежать, подстроить все так, будто орудовал некто посторонний. И через несколько суток осуществил задуманное. Маргарита Львовна и тетя Нина были похожи. Фигуры, прически одинаковые, они ходили к одному парикмахеру. Встаньте на место Наума. Спальня матери, на кровати лежит она в своей дурацкой пижаме с изображением кошек. Наум небось заглянул в окно, хотел влезть, когда никого не будет, и спереть ценности из шкафа. Увидел, что Марго спит, проник в спальню, вытащил из гардероба ювелирку, двинулся к открытому окну, а тут мать начала поворачиваться. Наум испугался, задушил ее, и именно в тот момент, когда все свершилось, я вошел.
Игорь потер затылок.
– Да, ступил он тогда по полной программе. Замер с подушкой! Держит ее на лице убитой, перепугался. Потом стал что-то врать! Отец сразу понял, кого Наум хотел убить. Папа был очень умным человеком, мигом сообразил, что не на тетю Нину охота шла! На его жену.
Зинаида Борисовна закрыла лицо ладонями.
– Игорь говорит правду. Миша нам с Юрой именно так и сказал: «Мерзавец поднял руку на мать, она его родила, воспитывала, обожала. Все! Он нам не сын».
Экран на стене вспыхнул, на нем появилось изображение сундучка. Димон обратился к Мориной:
– Зинаида Борисовна, узнаете эту вещь?
– Да, – прошептала Морина, – Федя, внук Маргоши, мне его привез. Сразу не отдал.
Глава тридцать восьмая
– Сразу не отдал, – повторила я, – это необычно. Как правило, гости мигом вываливают на стол дары, которые притащили хозяевам дома, где рассчитывают бесплатно пожить.
– Он сказал, что эта вещь только для меня, – прошептала клиентка, – я поэтому ее никому не показала. Но Танечка спросила: «Что привез вам Федя?» И я достала ларец.
– Впервые вижу эту вещь, – удивился Игорь. – Тетя Зина, почему ты ее спрятала?
– Федя очень просил членам семьи сундучок не показывать, – прошептала наша клиентка, – Танечка посторонняя, ей, значит, можно. Наум эту красоту сделал перед смертью, он, оказывается, был искусным резчиком.
– Согласен, – сказал Иван Никифорович, – это уникальное произведение, оно повествует о том, что случилось на даче Воробьевых много лет тому назад. Целая сага, где вместо слов вырезаны из дерева и раскрашены картинки. Мы показали изделие историку, специалисту по расшифровке языка барельефов.
– Это что еще такое? – удивился Игорь.
– Церкви, храмы, дома старой постройки очень часто украшали скульптурные рельефы, – пустился в объяснения Никита. – Многие люди воспринимают их как украшение. Но в большинстве случаев это рассказ. О чем? Если речь идет о храме, то о том, кому он посвящен, или о жизни Иисуса Христа, Девы Марии, возможен библейский сюжет. Рельефы на жилом доме сообщают о важном событии в жизни владельца, о его работе, хобби, семейной жизни. Чтобы понять, какая информация заложена в тот или иной барельеф, необходимо обладать масштабными знаниями по истории, живописи, архитектуре. Профессор сказал, что резьба на сундучке оказалась бесхитростной, понятной сразу, простой, как детский лепет. Но тот, кто ее сделал, знал о фресках из Бонампака и стилизовал под них свою работу. Итак, что мы узнали? Смотрим на экран. Первая глава повествования. Перед нами две фигурки взрослых мужчины и женщины. Он определенно врач, потому что одет в белый халат с красным крестом на груди, на голове шапочка, какие носят доктора, на ней буквы «М.Г.», в руке стетоскоп. Женщина – супруга врача, стоит за его спиной, на ней длинное платье, на поясе висит поварешка, на груди брошь с инициалами «М.Л.». Не очень трудно догадаться, что перед нами Михаил Григорьевич и Маргарита Львовна.