Медовое путешествие втроем

– Где вы находитесь?

– Улица Вторая Михайловская, метро «Молодежная».

– Мне ехать примерно час.

– Буду тут до восьми утра.

– Отлично, – обрадовалась я, – уже несусь. Сколько стоит исследование?

Никита озвучил сумму и отсоединился.

Глава 9

Эксперт оказался щуплым парнем, одетым в слишком широкий халат. Он взял у меня пакетик с прядью волос, вытряхнул ее на стол, достал лупу, потом спросил:

– Так что вы хотите?

– Определить человека, который потерял эти волосы, – ответила я.

Лавренев отложил увеличительное стекло.

– Недеградированную ядерную ДНК в волосе без луковицы найти нельзя. Прядь, которую вы принесли, отрезана, а не выдернута. В данном случае можно выделить лишь митохондриальную ДНК, которая тоже вполне информативна. Экспертиза останков царя Николая Второго и его семьи основывалась на результатах исследования именно митохондриальной ДНК.

У меня закружилась голова.

– Извините, я ничего не понимаю в вашей науке. Просто скажите: можете назвать человека, чьи волосы лежат в лотке?

Никита сдвинул очки на кончик носа.

– Вероятно. Давайте материал для сравнения.

– Что? – заморгала я.

Лавренев окинул меня оценивающим взглядом, потом вдруг спросил:

– Сергей сказал, что вы помогали поймать убийцу Ани Лавровой. Запутанное дело[10 - Об убийстве Ани Лавровой рассказывается в книге Дарьи Донцовой «Пальцы китайским веером», издательство «Эксмо».].

– Да, – смущенно кивнула я. – Так уж получилось, что я оказалась полезной.

Никита показал на круглую табуретку.

– Садитесь. Буду говорить просто.

– Уж пожалуйста, – обрадовалась я.

– Допустим, я найду в волосах ДНК, неважно какую, – голосом нянечки, объясняющей трехлетнему малышу правила поведения в ясельной группе, начал эксперт. – Вот смотрите.

Лавренев схватил коробку, высыпал из нее кучу маленьких разноцветных кубиков, показал на красный и осведомился:

– Это ДНК волос. Скажите, есть здесь среди прочих подобная?

– Конечно, – улыбнулась я, – вижу еще штук пять или шесть алых.

Никита аккуратно взял нужные, отодвинул в сторону сине-зелено-белую груду и ровным голосом произнес:

– Отлично. Вот вам группа родственников, остальные не нашего роду-племени. Понятно?

– Вполне, – кивнула я.

– Изменим условия, – вещал дальше Лавренев, запихивая пластмассовые кубики в коробку. – Имеем один-единственный объект. На кого он похож? Где у нас толпа, в которой мы будем разыскивать членов его стаи? Должна быть возможность сравнить полученный результат с другими образцами. Ну, например, берем волосы мамы, папы и ребенка, изучаем прядь малыша и делаем вывод: женщина – его родная мать, а отец крошке биологически чужой. Доступно объяснил?

– То есть вы не сможете сказать, с чьей головы этот локон? – приуныла я.

– Почему? – удивился Никита. – Если получу от вас еще несколько разных образцов, выявлю или не выявлю родство. Может, все-таки введете меня в курс дела? Кого вы ищете?

Я, не произнося вслух фамилию Малининых, озвучила историю про призрак Аси и завершила повествование словами:

– Только не смейтесь, пожалуйста, и не сочтите меня сумасшедшей. Хочу понять: я жертва французских таблеток или все-таки видела ребенка в реальности? Понадеялась, что вы сможете определить, с чьей головы эти волосы. А я съезжу, посмотрю на крошку и разузнаю, умеет ли она делать то, на что не способны другие дети, и выполняет приказы человека, который решил напугать Юру, или девочка просто была в парикмахерской в Кузякине и все случившееся – совпадение: ворона схватила на помойке прядь ее волос и принесла на ель.

Никита взял лупу.

– Сомневаюсь, что этот образец из гнезда птицы. В таком случае он должен быть загрязненным, а я визуально могу оценить волосы как чистые, ухоженные, некрашеные, аккуратно срезанные. Если хотите выяснить, принадлежит ли этот образец умершей девочке, то принесите мне ее расческу или зубную щетку. Иногда родители хранят молочные зубы своего ребенка и первую остриженную прядку. Тогда я дам вам ответ.

– А без этого из волос никакой информации не вытянуть? – огорчилась я. – Понимаете, я сомневаюсь, что они Асины.

– Ну, кое-что все-таки можно рассказать, – утешил меня Никита. – Давайте поступим так. Если хотите исключить Асю, поищите материал для сравнения, а я пока немного поработаю с тем, что вы принесли. Если, конечно, вас устроит сумма, которую придется заплатить.

– С оплатой проблем нет, – заверила я. – Только я не верю в воскрешение Аси. А зачем вам ее зубы и прочее? Дочь Малининых давно умерла. Я лишь хочу узнать, кто потерял эту прядь.

Лавренев кашлянул.

– Вы рассуждаете по-обывательски. А я ученый, поэтому обязан работать точно. Исключить Асю из числа тех, кто мог сидеть на ели, можно лишь эмпирическим путем. Сопоставили результаты, убедились, что не она, тогда заявляем: мы знаем, погибшей малышки не было на днях в вашем саду.

Я не смогла сдержать возглас:

– Бред!

Никита не обиделся на неуместное замечание.

– Нет, наука. Точность. Уверенность.

– Даже в случае, если мы точно знаем, что ребенок мертв? – протянула я.

– В любом случае, – спокойно сказал эксперт. – Приходим к выводу: Аси не было в саду, и работаем дальше.

– Мертвые не встают из могил! – выпалила я. – Глупо тратить время и силы на пустое занятие.

Никита почесал кончик носа.