Пиявка голубых кровей

– Дырки захвата, – засмеялась я. – Сеня, ты поэт.

– У крючка есть круглая спинка и носик, – вещал Семен, – все носики смотрят на нас. Представь, как парню неудобно их вешать! А Веня старательно выполняет никому не нужную работу. Он псих. Шизофреник. Или еще кто-то. Я плохо в душевных болезнях разбираюсь. Не знаю, как с аллергией, может, она и впрямь у него есть. Но не золотуха причина тревоги родителей. Парнишка безумен.

– Ты пришел к столь смелому выводу на основании положения «дырок захвата»? – осведомилась я.

– В психиатрических клиниках пациентов учат содержать свою палату и вещи в идеальном порядке, – ответил Собачкин, – это помогает человеку держать эмоции под контролем. Вот у тебя в шкафу всегда аккуратно?

Я протяжно вздохнула.

– Раз в полгода я устраиваю генеральную уборку. Трусики – стопочкой, лифчики башенкой. Колготки в мешочках, прозрачные – в бежевых, черные – в темных. Прямо восторг, а не полки. И стараюсь не нарушать сию красоту. Одну неделю, вторую методично кладу трусики – стопочкой, лифчики рядом башенкой. А потом утром опаздываю, ищу нужное белье… трусики расшвыряю, лифчики раскидаю, колготки перемешаю. И хаос царит до следующей генеральной уборки. Моей аккуратности хватает максимум на пару недель.

Семен ухмыльнулся.

– Ты бы в шкаф к Дегтяреву заглянул, – обиделась я, – у него носки в карманы пиджаков засунуты.

– Зачем? – изумился Собачкин.

Я попыталась сохранить серьезный вид.

– Александр Михайлович говорит, что он никогда носки по утрам не ищет, время зря на пустяки не тратит. Накинул сюртук, а носки в карманчике. Не надо на полках рыться.

– В этом что-то есть, – задумчиво протянул Сеня, – мне часто под руку, когда я опаздываю, носки из разных пар попадаются. Один синий, другой зеленый. Это бесит. Может, перенять систему полковника?

– Попробуй, – сдавленным голосом предложила я, – но учти, она не всегда работает. У пиджака два кармана. Полковник в один запихнет носки, потом забудет и во второй положит. Александр Михайлович использует одну пару, а вторая лежит себе в другом кармане. Олег мне рассказал, как один раз полковник на совещании вытащил носок из кармана, высморкался в него и на место спрятал. Подчиненные тогда чуть психиатрическую перевозку не вызвали.

Тут я не выдержала и расхохоталась.

– Забавная история, – согласился Сеня и вернулся к прежней теме: – Вениамин – сумасшедший.

– А почему его отец ни словом не обмолвился об этом? – удивилась я.

Собачкин оглушительно чихнул, я подпрыгнула от неожиданности. Семен шмыгнул носом.

– Не хочет сообщать посторонним правду.

– Но мы детективы, ищем его пропавшего сына, – возмутилась я, – скрывать от нас информацию в корне неверно! Если парень не в себе, то искать его надо, учитывая его болезнь.

И тут в комнату вернулась Вера.

– Прошу меня простить. Из-за переживаний я совсем забыла сегодня отвезти в школу тетради детей. Учительница звонила, сделала мне выговор.

– Леся тоже на домашнем обучении? – поинтересовалась я и отошла к окну.

– Конечно, – ответила хозяйка, – в гимназии очень злые ученики. Каждый готов инвалида толкнуть, ударить, обидеть. И педагоги странные. Вот, например, Лидия Сергеевна, которая сейчас звонила. Десять минут меня ругала. Пытаюсь ей объяснить, что у нас беда! Она не слышит. Долдонит свое: «У нас проверка. А тетрадей нет. Меня из-за вас премии лишат». Я ей втолковываю: «У нас горе…»

Хозяйка осеклась.

Чем дольше Вера говорила, тем сильнее гневалась. Лицо ее сначала покраснело, затем побагровело. Она закашлялась, села на пол и зарыдала.

– Быстро зови сюда Кирилла, – велел Семен и наклонился над Верой. – Все будет хорошо!

Я кинулась вниз по лестнице, влетела в столовую и чуть не сбила с ног Лесю, которая стояла на пороге.

– Эй, потише! – недовольно заголосила девочка. – Тут не все крепко на ногах стоят.

– Где твой папа? – спросила я.

– Который? – уточнила Леся.

Она, похоже, решила глупо пошутить, но мне было не до ее выкрутасов.

– Где Кирилл?

– В лес пошел, – серьезно сказала девочка.

– Зачем? – спросила я.

– Взял веревку, мыло, мешок, – перечислила Леся, – повесится, упакуется, на помойку покатится.

– Сделай одолжение, ответь нормально, – велела я, – твоей маме плохо.

Леся надулась.

– Круто припереться в гости и сказать дочери хозяев: «Ты… ненормальная».

Слава богу, что в этот момент в столовой появился отец нахалки. Я бросилась к нему.

– Ваша жена в истерике.

– У нее нервы на пределе, – вздохнул Кирилл, открывая ящик пластикового комода.

Он вынул оттуда дозатор и поспешил к лестнице, чуть не столкнувшись с Собачкиным, который спускался вниз.

– Вера очень плохо себя чувствует, – сказал Сеня, – ей нужен отдых.

– Не пора ли вам домой? – с очаровательной улыбкой осведомилась Леся. – У нас сегодня переполох. Самая жирная курица смылась. Осталась убогая, колченогая.

– Вы правы, – согласилась я, – передайте родителям, что детективы ушли.

Леся начала тереть глаза кулаками.

– Тетенька, останьтесь. Я так одинока, а вы умеете с наглыми подростками беседовать. Про кофточки спрашиваете! Я прямо растаяла!

Я повернулась и двинулась к двери.

– Тетя! – взвыла Леся. – Вы куда? Не бросайте меня, я инвалид. Неужели у вас каменное сердце? Тетя! Помогите! Спасите! Я погибаю! Сжальтесь!

Я вылетела в прихожую, набросила на плечи куртку и побежала к калитке.