Край непуганых Буратино

Глава тридцать девятая

Не стоит задавать вопрос, почему Василий Петрович сделал второй экземпляр доноса и по какой причине не уничтожил его. Вероятно, Калинин был уверен, что никто, кроме него, не откроет письменный стол и не прочтет его дневник. Много лет жена и дети не нарушали границ кабинета. Если бы не ключи, которые посеял Кирилл, тайна могла бы остаться нераскрытой.

Лида прочитала кляузу, рассказ о встрече Василия с чиновником и ужаснулась, потом переписала донос, вернула его в дневник, положила тетрадь на место, сбегала в мастерскую, отдала дубликат ключей Кирюше, заперлась в ванной и зарыдала. Лида считала супруга гениальным хирургом, прекрасным педагогом, лучшим мужем и отцом на свете. Василий для нее был как алмаз, на котором нет пятен. «Не сотвори себе кумира…» Ох, не следовало Лидочке нарушать эту заповедь. После прочтения доноса ее золотой телец по имени Василий рухнул с пьедестала и развалился в прах. Калинин оказался подлецом, который ради должности ректора погубил лучшего друга. Что теперь делать? Как жить? Она знает причину, по которой Юдины спешно покинули Москву. Поняла, кто отец Луизы! И стало ясно, почему девочку так назвали! Это имя носила покойная мать Олега.

К моменту возвращения мужа домой Лида приняла решение. Она никогда не сообщит ему, что знает про донос. Жена решила сохранить семью, не лишать сыновей отца. Вечер прошел как обычно. Василий поужинал, потом принял душ, лег в кровать и заснул.

На следующий день Лидия взяла свою зарплату за месяц, которую получила накануне и не успела потратить, и поехала к Насте.

Луиза замолчала, я тоже сидела тихо. Первой заговорила хозяйка:

– Юдины вернулись после того, как пала советская власть. Кирилл, потом Андрей поступили в медвуз, где ректором был Василий. После того как старшего сына зачислили на первый курс, на Калинина написали «телегу» родители девочки, не поступившей в институт. Главу вуза обвинили в протаскивании своих детей, в том числе Кирилла. Василий Петрович только рассмеялся и сказал:

– У этого абитуриента есть золотая медаль. Дочь жалобщиков троечница, у нее в сочинении двенадцать ошибок. Желающие могут посмотреть копию ее опуса, она висит на доске объявлений на первом этаже института. Вопросы есть?

Вопросов не оказалось.

Луиза взяла со стола салфетку и начала ею обмахиваться.

– Мы с Лидой, несмотря на разницу в возрасте, крепко дружили. Когда Кирилла посадили, Калинина опять приехала ко мне в слезах, упала на диван и сказала:

– Я уверена, что Кирюша никого не убивал. Он не способен даже муху тапком пристукнуть. Это месть! Юдину сообщили про донос, и он организовал жалобу на Васю.

И смотрит на меня. Я постаралась сдержать эмоции.

– Намекаешь на то, что я была его информатором?

– О доносе знали только ты и я, – отрезала Лидия, – меня можно исключить, кто остается?

– Еще тот, кто получил письмо. Человек, с которым Василий беседовал поздним вечером, – начала перечислять я, – многие мужчины рассказывают женам о своих проблемах. Чиновник, возможно, поделился с супругой своими впечатлениями от беседы с Калининым. Наверное, в доме у него есть домработница, теща или его мать, дети. Кто-то подслушал беседу супругов. И в конце концов правда добралась до Олега.

Луиза прижала руки к груди.

– Лидия вскочила и ледяным тоном заявила: «Вот теперь я абсолютно уверена, что господину Юдину о письме Василия сообщила ты, решила угодить папаше, показать, какая верная помощница его дочь! Будь ты проклята за то, что сделала с Кириллом». И ушла. Я за ней не побежала. Отлично знала характер Лидии, поняла, что нашим отношениям конец. Более мы не виделись. Я не пошла на похороны ни Василия, ни Лидии. Все. А теперь задайте вопрос, который вертится у вас на кончике языка. Ну, давайте! Думаю, я знаю, что вас заинтересовало, но вдруг ошибаюсь!

– Вы сообщили Олегу Юдину про визит Лидии и что она рассказала вам о доносе? – спросила я.

Луиза засмеялась.

– Первое мое желание – соврать и остаться в ваших глазах белой и пушистой. Второе… Посидите пару секунд одна, я сейчас вернусь!

Хозяйка квартиры вскочила и выбежала из столовой.

Я вынула телефон, отправила Мише аудиозапись нашей беседы, услышала шаги и быстро спрятала трубку. В комнату вошла Луиза, вместе с ней появилась девочка лет двенадцати в джинсах и розовом свитере.

Луиза подошла ко мне, встала рядом и повернулась к подростку лицом.

– Знакомьтесь, это Ксюша.

Я удивилась странному поведению Луизы, улыбнулась и обратилась к школьнице:

– Добрый день, рада встрече!

Ксюша кивнула, но ничего не ответила.

– Мы с тетей Виолой закончили беседу, – объяснила Луиза, – одевайся потихоньку, поедем на занятия.

Девочка убежала.

– Речевой аппарат у Ксении в полном порядке, – объяснила Луиза, – и она прекрасно слышит. Но разговаривает с человеком, только если тот к ней лицом стоит. Ксюша – дочь моей соседки. Три года назад она поругалась с мамой и сбежала из дома. Алевтина ее долго искала, подключила полицию, экстрасенсов, но безрезультатно. Аля умерла, так и не узнав, где девочка. Год назад в мою дверь раздался звонок, я открыла. Ксюша! Худая, грязная, страшная. Она прошептала:

– Тетя Лу, где моя мама?

Я от растерянности сказала правду:

– Она умерла.

Беглянка зарыдала. Я втащила ее к себе домой, отвела в ванную, накормила, спать уложила. Утром она проснулась и молчит, встать не может, ничего не ест и в туалет не ходит.

Луиза махнула рукой.

– Сейчас я нахожусь в процессе оформления удочерения Ксюши. Она живет у меня. Как видите, мы достигли больших успехов: бегаем, улыбаемся, радуемся жизни, учимся на дому. Я уверена, что речь к ней скоро вернется. Не знаю, что случилось с девочкой за время ее отсутствия, но прошлое не исправить. Вот будущее зависит от нас. Ксюша – шанс, который мне подарила судьба, чтобы загладить то, что я совершила. Поэтому я не иду на поводу у своего первого желания соврать на ваш вопрос: рассказала ли я своему отцу Олегу Юдину про того, кто написал на него донос. Да! Да! Да! Когда отец приехал, я впустила его в дом и заявила:

– Папа, я так по тебе скучала.

Он кивнул:

– Знаю, Настя тебе перед смертью все тайны открыла.

Мы долго разговаривали. Я сообщила Олегу Валерьевичу о доносе, передала ему рассказ Лидии. Он переменился в лице и поблагодарил:

– Спасибо, детка. Неожиданная информация. Надо ее обдумать.

И года через полтора-два, точно не помню, Кирилла посадили на много лет. Мне об этом сообщил папа. Приехал, сел в этой комнате на ваше место и сказал:

– Спасибо тебе, что открыла мне правду. Не знаю, как могла повернуться моя судьба, получи я кресло ректора. Но теперь это мне не нужно. Я занят другими делами. Успешен. Богат. Выбить Юдина из седла не удалось. И я могу наказать всех своих обидчиков и врагов. Да, я принимал роды за деньги, но врача, в особенности акушера, счастливые отцы всегда благодарят, я не уникален. Да, ко мне часто обращались богатые и знаменитые, коих и при коммунистах, несмотря на все их лозунги о равенстве, было предостаточно. Я отличный врач. Да, я делал аборты платно ночью под наркозом, а в те годы такую операцию специально проводили без обезболивания, чтобы женщины не хотели пройти еще раз через этот ад. А я против варварства! И не моя задача отговаривать женщину от аборта, она приняла решение, я его исполняю. Но! Я никогда не брал тех, у кого срок завалил за восемь недель. История с пятимесячной беременностью – ложь. По закону прерывание беременности разрешено до двенадцати недель. По социальным показаниям, например изнасилование, – до двадцати двух. И на любом сроке, если у женщины есть проблемы со здоровьем. Но я для себя определил – только восемь недель. Всем остальным я отказывал. Калинин об этом прекрасно знал. В своем доносе он «забыл» упомянуть, что частенько сам отправлял ко мне женщин, просил: «Олежек, помоги! Залетела баба не от мужа. Сделай все по-тихому».

Василий подлец! Ну что ж! Кровь за кровь!

Луиза понизила голос:

– Я не могла поверить, что Кирилл убийца. Он не из тех, кто может лишить человека жизни. После беседы с отцом мне стало ясно: Василий поступил подло. Олег долго готовился, все тщательно спланировал, не торопился, не действовал сгоряча. И отомстил ему по полной программе.

Луиза замолчала. Я встала.

– Спасибо за то, что согласились со мной поговорить.

Она вскинула голову.

– Вы заплатили. Я отработала ваши деньги. Специалисты, которые ведут Ксюшу, стоят дорого. Поэтому я и согласилась на беседу. Я совершила необдуманный поступок, рассказала своему отцу то, что мне по большому секрету доверила Лидия. Поэтому являюсь косвенной причиной того, что случилось с Кириллом. Забота о Ксении – слабая попытка загладить свою вину. Надеюсь, вы меня понимаете.

Луиза проводила меня до лифта. Я надела куртку и сказала хозяйке:

– Не взваливайте на свою спину чужой рюкзак. Не знаю, следовало или нет сообщать Олегу Юдину о разговоре с Лидией. Но не вы подтолкнули Василия к написанию доноса, не вы посоветовали Калинину смешать в своем рассказе правду с ложью, представить лучшего друга подобием царя Ирода, который истребил тьму младенцев. Да, вы нашептали отцу о визите Лидии, но у него был выбор: мстить или простить доносчика. Юдин тоже принял решение без предварительной беседы с вами. Рано или поздно до Олега бы дошла истина, вы просто ускорили события. Луиза, вы катализатор. Основные элементы процесса – Василий и Олег. Извините, если мое сравнение неверно, я давно забыла школьные уроки химии. А вот то, что каждый отвечает только за свои, а не за чужие грехи, я отлично знаю.

Луиза заплакала и закрыла дверь. Я вошла в лифт, взглянула на себя в зеркало, полюбовалась на желто-коричневые клыки, вынула из сумки конфету, развернула ее и положила в рот. Ну, фальшивые ужасные зубы стоматолога Иена, посмотрим, кто кого! Вы победите ириску или она вас?

Глава сороковая

Степан встретил меня словами:

– Выслушал внимательно твою запись. Калинин, чтобы получить место ректора, «сдал» своего друга, который тоже претендовал на эту должность.

Я хотела ответить «да», но вместо этого промычала:

– М-м-м…

Муж продолжал:

– Юдин вместе с семьей покинул Москву, уехал в провинцию, провел там не один год. Он знающий врач, поэтому в любом месте много зарабатывал. Скорее всего, когда советская власть приказала долго жить, у него еще был некий подкожный запас. Олег Валерьевич вернулся в столицу и быстро встал на ноги. Он не знал, кто донес на него. Услышал правду от Луизы, но не бросился с кулаками на Василия, затаился, решил, что месть – деликатес, который надо подавать, как заливное, холодным. И с помощью Валерия отправил Кирилла на зону. Иезуитский план! Очень правильный с точки зрения психологии. Что больнее? Самому сесть в тюрьму или знать, что туда попал твой сын, а?

Я опять замычала и побежала в ванную. Минут через десять, которые я провела, без устали полоская рот горячей водой, ириска наконец растворилась! Я воскликнула: «Ура!» – и взглянула в зеркало.

Мои желто-коричневые клыки остались там, где и были. Но они изменили цвет. Думаете, стали снежно-белыми и менее заметными? А вот и нет! Сейчас я сверкала ярко-красными зубами.

В ванную заглянул муж.

– Что с тобой?

– Конфета к челюсти прилипла, – пробормотала я. – Знаешь, что мне в голову пришло?

– Андрей сказал Кириллу, что не верит в его виновность, – произнес Степан, – выложил все аргументы. Он же сообщил брату, что разбирал бумаги покойного отца, и определенно нашел дневник, копию доноса и, как Лидия, его прочитал. Кирилл узнал, что его посадили, чтобы отомстить Василию Петровичу. Но нам он ни словом не обмолвился о подметном письме. Почему?

– Потому что Кирилл сам решил отомстить Валерию Юдину. Думаю, Кирилл затаил зло на отца. Тот ни разу не навестил сына на зоне, вычеркнул его из семьи. Сейчас он просто притворяется любящим братом Андрея. А сам хочет получить все, что тот нажил. Я уверен, что он скоро расскажет о каких-то уликах, они укажут на сына Олега. Того обвинят в убийстве семьи Калининых.

– Они пока все живы, – возразила я.

Степан махнул рукой.

– Ну да, с помощью аппаратов. Одна Света в норме.

– Прямо сейчас поеду к ней, – засуетилась я, – еще раз вспомним роковой ужин. Что-то мы упустили.

– Кирилл хотел отравить и Светлану, – зашипел муж, – принес ей в больницу котлеты с ядом.

– Он не оставался с котлетами один, – напомнила я, – дочь Андрея палату не поки-дала.

Степан неожиданно рассердился.

– Порой все члены группы, ведущей расследование, одновременно глупеют. Мы пытались выяснить: оставалась ли еда без Светы?

– Да, – подтвердила я, – и что?

– А то, что котлеты Кирилл принес! Что мешало ему добавить отраву заранее? Дома? – осведомился Степан. – И кто это мог сделать, кроме него, а?

– Действительно, – ахнула я, – вот уж сглупили!

– Край непуганых Буратино, – вздохнул Дмитриев, – иначе и не скажешь.

– Я помчалась к Свете! – воскликнула я.

Степан надел куртку.

– Едем вместе. Интересно, где Кирилл взял яд двузуба? Янкин говорил, что он есть только у него в коллекции.

Мы быстро спустились на парковку и сели в джип. Степа выехал на шоссе и нажал кнопку на торпеде.

– Привет, – ответила помощница Андрея.

– Вели охране пропустить нас в палату к Светлане, – попросил Дмитриев.

– Что случилось? – занервничала Галина.

– Просто поговорить с ней надо, – сказала я, – все потом тебе объясним. Приедем минут через десять. Дорога свободна.

– Счастье, что хоть иногда пробок нет, – хмыкнула Галя, – вообще-то я сама соби-ралась вам звякнуть. Полчаса назад Андрей узнал Геннадия Владимировича, завреанимацией, и улыбнулся ему. И это осознанное действие. Доктор взял его за руку, спросил:

– Ну, как мы себя чувствуем?

Калинин улыбнулся, потом закрыл-открыл глаза. И так несколько раз.

– Отличная новость, – заликовала я. – А как Никита?

– Сейчас уже сам дышит, – отрапортовала Галя, – Лену тоже с ИВЛ сняли. Боюсь радоваться.

– Может, они поправятся, – воскликнула я, когда муж опять стал звонить Янкину.

– Куда подевался Дима? – удивился Степа. – В это время он всегда дома.

– Спать лег, – предположила я, – небось ночью работал.

Глава сорок первая

Секьюрити при виде нас отдал честь. Мы с мужем вошли в лифт, поднялись на нужный этаж, медсестры на посту не было, в коридоре горел ночной свет, больные, похоже, спали. Я тихо открыла дверь, вошла в предбанник палаты Светы и услышала голос… Янкина.

– Хорош врать! Яд двузуба могла взять только ты!

Я остановилась, потом решила войти в палату. Но Степан схватил меня и прижал палец к губам. Я кивнула, замерла и стала слушать диалог, который вели в палате Дмитрий и дочь Калининых.

– Нет, нет, нет, – твердила Света, – я не знаю, где ты хранишь свою коллекцию отравляющих веществ. И зачем мне эта гадость?

– Да, да, да, – передразнил Свету Янкин, – знаю, что меня считают безумным профессором, который вместо шапки трусы на голову может натянуть. Не спорю, бытовые проблемы меня раздражают. Но в том, что касается науки, я дотошно аккуратен! И ничего не забываю! Несколько месяцев назад ты неожиданно приехала ко мне с предложением дать интервью научному журналу «Медикал». Объяснила: «Мне предложили стать ведущей раздела «Разговор с ученым». Издание солидное, в профессиональной среде уважаемое, там работают серьезные люди, поэтому я согласился. Мы с тобой долго говорили, и вот что интересно! Я сначала предложил тебе сесть в столовой, выпить кофе, чаю. А ты возразила:

– Давайте поговорим в кабинете, беседа серьезная.

Поэтому мне пришлось пару раз на кухню выходить, я приносил кофе в кабинет. Ты, Светлана, одна оставалась. Ты много вопросов мне задала, в том числе и про двузуба. Я тебе все про него рассказал, потом провел в хранилище, где держу свою коллекцию ядов. Объяснил, что вещество, которое выделяет двузуб, не портится, содержится при комнатной температуре. Ты ушла довольная. На следующий день у меня возникла необходимость поехать в офис. И что? Ключи от квартиры, которые всегда на письменном столе лежат, были чем-то испачканы, в липких крошках!

Стало тихо, потом Светлана рассмеялась.

– И что? Ты их просто измазал!

– Верно, – не стал спорить Янкин, – я не очень-то аккуратен. Но вчера я работал с пастой для оттисков и понял: мои ключи после твоего ухода были испачканы ею. А яд двузуба разведен! После того как поговорил со Степой и Вилкой, я стал думать: где преступник токсин взял?

– В интернете, – хмыкнула Светлана.

– Исключено, – отрезал Янкин, – там двузуба нет. Во-первых, о нем знают считаные люди, во‑вторых, цена очень большая. Щелкнуло у меня что-то в голове, я пошел в хранилище, открыл шкаф…

Голос Янкина задрожал:

– Гляжу, в емкости с ядом двузуба слегка голубоватая жидкость! Слегка! Голубоватая!

Светлана не занервничала.

– И что?

– Сейчас объясню, – пообещал Дима, – этот яд в чистом виде имеет розовый цвет. Если в него добавили воды, то он становится голубоватым. Я понял! Ты задумала всех убить! Наврала мне про интервью. Специально попросила поговорить в кабинете, знала, что я пойду на кухню за кофе, провожусь там долго. Я не особенно ловок в хозяйственных делах. Ты сделала дубликаты всех ключей, они у меня на одной связке. Через неделю после того, как ты взяла интервью, позвонила, спросила, когда я дома буду, мол, надо статью завизировать. Выяснила таким образом, когда меня не будет, открыла двери, вошла в хранилище, взяла яд, отлила его в пробирку и добавила в остаток воды. Это ты отравила свою семью!

– Ответь на вопрос, – остановила Янкина Светлана, – посмотри на меня, я лежу в клинике. Тоже стала жертвой преступника.

– Это старый трюк, – повысил голос Янкин, – ты отложила себе еду заранее, поместила туда полкапли яда. Этого хватило, чтобы потерять сознание, испугать всех. Но после такой дозы восстановление идет быстро. Кстати, ты во время интервью задавала вопросы о яде двузуба, интересовалась им как экспонатом моей коллекции, спрашивала о смертельной дозе и о той, после которой на ноги встать можно. Сейчас продолжу, только воды попью!

Стало тихо, Степан вынул из кармана свой телефон с мигающим экраном, посмотрел на него, потом дал мобильный мне. Я прочитала сообщение:

«Светлана сказала неправду. Я никогда не покупал в супермаркете салат с морскими гадами. У меня на них мгновенная аллергия. Чтобы вы поверили мне, вот видео из магазина. Смотрите внимательно».

Передо мной побежали кадры, которые сделали явно с помощью селфи-палки. Кирилл подходит к отделу готовой еды. Ему взвешивают салат, дают коробку. Крупным планом овощи, куски осьминога, кальмара, креветки, мидии. Калинин подходит к столику, открывает упаковку, накалывает на вилку креветку, съедает ее, потом проделывает то же самое с кольцом кальмара. Лицо гомеопата мигом краснеет, глаза превращаются в щелочки, нос разпухает, губы увеличиваются, кожа покрывается пятнами… Кирилл вынимает из сумки ампулу и демонстрирует ее крупным планом. Преднизолон! Потом появляется еще одна ампула. Дексаметазон! Видео заканчивается.

Я растерянно моргала. Гомеопату стало плохо от малой порции морских обитателей. Изобразить такую реакцию невозможно. Значит, Света солгала! Ее родной дядя никак не мог возмущаться, что ему в салат мало кальмаров положили. Он же не самоубийца. И если аллергик снимает это видео, значит, его довели до ручки.

– Хранилище ядов заперто на кодовый замок, – вкрадчиво сказала Света.

– Конечно, – фыркнул Янкин.

– Наверное, у тебя непростой шифр, – предположила Светлана, – его нельзя подобрать.

– Конечно, нет, – фыркнул Дима, – это год, когда графы Шампани стали королями Наварры. До такого кода только я мог додуматься.

– Да уж! – хмыкнула Светлана.

Степан быстро постучал по экрану телефона, посмотрел на него и опять показал его мне. Я уставилась на дату, взглянула на мужа, тот развел руками. Вся кровь бросилась мне в голову, я пнула ногой дверь, ворвалась в палату, встала перед креслом, в котором сидела Светлана, и закричала:

– Ты рассказала нам, как случайно увидела, что Кирилл есть салат с морепродуктами. Это вранье! Степан, покажи ей видео!

Муж дал Светлане телефон, та уставилась на экран. А я никак не могла успокоиться:

– Поэтому ты подмешала яд в паэлью, которую все ели на ужин, знала, что дядя не тронет еду, останется жив и подозрение падет на него. А сама слопала малую толику отравы и осталась жива! Ты рассказывала о том, как капризен Никита, как его балуют, все ему покупают, а тебя воспитывали в строгости. Ты завидуешь Киту, не любишь его! И к матери плохо относишься, в том же разговоре ты сказала о Минни: «Чем дольше она добрые слова говорит, тем глубже копье потом в печень воткнет!» Разве это речь любящей дочки? Кто обратился ко мне с просьбой, чтобы Степан нашел дело Кирилла? Светлана! Кто рассказал мне, что старший брат отца – маньяк-убийца? Светлана. Кирилл на моих глазах принес тебе крабовые котлеты. Во время нашего разговора ты постоянно смотрела на часы, словно ждала кого-то, и появился твой дядя с едой. Он сказал, что отправил около трех часов дня тебе эсэмэс о своем визите. Ты удивилась: «Не получала твоего сообщения». Это вранье. Мы докажем, что эсэмэс к тебе пришло. Ты отослала меня на пост к медсестре, через секунду за мной вышел Кирилл, ты его отправила за рулоном туалетной бумаги. Ты осталась в палате одна и подлила в крабовые котлеты яд. А затем попросила меня отдать их в лабораторию. Ты все придумала! Ты! Постоянно подсказывала мне, направляла, и был момент, когда мы поверили, что убийца Кирилл, который решил отомстить Валерию Юдину его же монетой, а заодно и получить наследство брата. Пришла же нам такая глупость в голову!

Я задохнулась и замолчала.

– Отличная идея подставить Кирилла, – вступил в беседу Степан, – человека, который много лет отсидел за убийства, легко снова отправить на зону. Родители умрут, Никита тоже, кто станет наследником – Света! Деньги, деньги! Можно найти массу психологических причин, которые толкают человека на преступление. А начнешь разбираться, и все сведется к вульгарным купюрам.

– Я не такая! – взвилась Света. – Я не брала яд! Включите ум! Как мне его получить, если на двери хранилища стоит кодовый замок с заковыристым шифром. Год, когда… Забыла, что тогда произошло!