Лунатик исчезает в полночь

– Они стекло расколошматили, – заканючила гадкая тетка, – их посодют.

– Вам не повезло, я адвокат, – отчеканила Булкина-старшая, – так что «посодют» вас. Снимайте груз. Отлично. Девочки, шагом марш на улицу.

Мы с Аллочкой вылетели из лавки и сели на брошенный кем-то деревянный ящик.

– Чего вы так долго? – прошептала я.

Алла вытянула левую ногу с перебинтованной коленкой.

– Я помчалась на поезд и упала. Ссадина здоровенная получилась, больно очень было. Кровь так и хлестала во все стороны, я одежду искачкала. В общем, опоздала на электричку, следующую долго пришлось ждать, все составы без остановки проносились. А ты подумала, что я тебя бросила?

– Ага, – кивнула я. – Извини.

Булкина расправила юбку сарафана и надулась.

– Вот ты какая, сразу о плохом думаешь… Отличного мнения обо мне, за предательницу держишь!

Я зашмыгала носом и, глядя на светлую ткань сарафана Аллы, опять заплакала.

– Прости, я страшно перепугалась.

– Перестань, – поморщилась Булкина, – сарафан соплями измажешь. Сегодня я его первый раз надела, мама его купила в фирменном магазине.

Я сумела справиться с рыданиями.

– Очень красивый.

– У меня нет плохих шмоток, – отрезала Алла.

– Пошли на поезд, – велела Ирина Федоровна, выходя из магазина.

Мы поплелись за Булкиной-старшей.

Алле, похоже, было не больно идти, она спокойно наступала на туго перевязанную белым бинтом ногу. Потом я заметила две наклейки пластыря на ее правой руке, одну на локте, другую в районе запястья, и спросила:

– Ты еще и руку разбила?

– Здорово грохнулась, – подтвердила Алла, – хорошо лицом в асфальт не угодила.

– Больно тебе, – пожалела я подругу, – вон, даже сквозь пластырь кровь слегка проступила.

– Ерунда, – фыркнула Алла.

– Мама у тебя правда адвокат? – шепнула я, когда Ирина Федоровна отошла за билетами.

– Ага, – кивнула одноклассница, – она очень умная.

Меня разобрало любопытство.

– А папа кто?

Булкина взглянула на Ирину Федоровну, которая стояла в очереди в кассу, и тоже шепотом ответила:

– Следователь. Преступников ловит. Самых опасных. Но я тебе ничего не говорила! Отец запрещает рассказывать, где он служит. Понимаешь теперь, чего я так перепугалась? Если бы нас в отделение замели, папе минус в личном деле поставили бы, очередное звание не дали, премии лишили.

Вдали загудела электричка.

– Девочки, сюда, – скомандовала Ирина Федоровна, – средние вагоны более свободны.

Когда мы вышли из поезда на своей станции, мать Аллочки строго сказала:

– Надеюсь, вы более никогда не станете бить окна в магазинах.

Мы с Булкиной начали оправдываться, клясться, что это случайность, обещали вести себя прилично. Белке я, вернувшись домой, ничего не рассказала, сразу легла спать.

Но мирно полежать в постели до утра не удалось, меня разбудила бабушка.

– Спустись в гостиную, – попросила она. – Пришла Анна Ивановна, мама Тани Морозовой. Девочки до сих пор нет дома.

Забыв накинуть халат, я прямо в ночнушке побежала на первый этаж. Там на меня налетела с вопросами заплаканная Морозова:

– Где Таня?

– Не знаю, – растерялась я. – Когда мы с Аллой пошли за мороженым, она плавала в озере.

– Дочка утонула! – посерела Анна Ивановна. – Когда вы вернулись из лавки, видели Таню? Почему вы уехали домой без нее?

Я, сообразив, что придется сказать правду о происшествии в магазине, молчала.

– Ну-ка, докладывай, чем вы занимались! – потребовала Белка, когда Анна Ивановна убежала.

Лучше не говорить, как мне досталось от бабушки. Впервые в жизни она кричала, а я рыдала. Но потом мы помирились. Белка обняла меня со словами:

– Ну, прости, не сдержалась. Люблю тебя, хочу, чтобы ты получила высшее образование, и знаю: глупость, совершенная в юности, может испортить всю жизнь. А если б торговка и в самом деле обратилась в милицию? Представь, твое имя навсегда осталось бы в базе, и при любой проверке выскакивало бы сообщение: «Козлова имеет привод за хулиганство». Захочешь устроиться на престижную работу, а тебя не возьмут.

Я опять захлебнулась слезами, начала клясться, что никогда-никогда больше не попаду в идиотскую ситуацию, а если это все же случится, не стану пытаться исправить ее собственными силами, а сразу сообщу Белке. В кровать я отправилась в пять утра. Легла под одеяло и, подумав: «Хорошо, что все закончилось», провалилась в сон.

Как же я ошибалась! Все только начиналось.

Глава 10

Тело Тани нашли через две недели. Озеро оказалось глубоким, и сначала в нем ничего не обнаружили. Но родители Морозовой наняли каких-то особых водолазов, и те заметили подводную пещеру, куда попал труп. Нас с Аллой вызвали на допрос, мы в один голос рассказали о походе за мороженым, разбитом стекле и продавщице. При каждом нашем общении со следователем присутствовала Ирина Федоровна. Перед разговором она пришла к нам с Белкой в «Кошмар» и четко проинструктировала, как мне следует себя вести, что на себя надеть, какую прическу сделать. Еще адвокат строго велела:

– Степанида, ни в коем случае нельзя рассказывать про гирю, которую на тебя навесила продавщица.

– Почему? – удивилась я.

Булкина-старшая нахмурилась.