Фокус-покус от Василисы Ужасной

Хитрый Волков в пять минут задурил Майе голову. Он пообещал наивной девочке всемирную славу и огромные гонорары. Маечка, опьяненная такой перспективой, просто боготворила продюсера, который, не будучи дураком, сразу просить денег у отца будущей «суперстар» не стал. Роман рассудил просто: сейчас ему никто ничего не даст. Следует сделать с Майей одну песенку, показать девочку по клубам, впихнуть «зонг»[6 - Зонг – песня.] в ротацию на какое-нибудь радио, а потом уж идти к папаше и объяснять: «Мы можем потеснить на вершине горы Аллу Борисовну Пугачеву, но лавэ[7 - Лавэ – деньги.] не хватает».

Отец, увидев столь успешный старт дочери, тут же начнет вытаскивать из мошны золотые дублоны, и Волков вернет себе все потраченное с лихвой.

Составив стратегический план, Волков купил для Майи песню. Девочка записала ее в студии, и Роман похвалил Майю:

– Ну, молодец, будешь так работать и дальше, через пару лет станешь лауреатом премии «Золотой граммофон». Завтра же пристрою песню на радио. Смотри не задери нос, когда станешь известной.

Майя пришла домой в состоянии полнейшей эйфории. Весь вечер она рассказывала подружкам о своей удаче, ночь провела без сна, мечтая о славе, а утром, включив новости, услышала о смерти Волкова.

Хорошо, что в этот момент Лариса была дома, потому что девочка сначала впала в истерику, а затем села на стул, сложила на коленях руки и перестала реагировать на окружающих.

Перепуганная Лариса вызвала врача. Доктор сделал Майе укол, велел уложить ее в кровать и пообещал: «Скоро она в себя придет».

Майя и впрямь уснула, а Лариса, слегка успокоившись, поехала в парикмахерскую. Не надо считать ее черствым человеком и плохой матерью. Лара обожает Майю, но она просто не понимала, кем был Волков для дочери. Лариса совершенно искренне думала: ну, попробовала дочь поиграть в певицу, да, видать, не судьба. Сейчас поспит, успокоится и забудет про глупые идеи.

Но подросткам свойственны категоричные решения и депрессивные настроения. У Майи создалось впечатление, что ее жизнь рухнула, все надежды убиты вместе с Романом, а раз так, то и жить ей незачем.

От непоправимого несчастья спасла неприятная неожиданность. Лариса спокойно села в кресло к мастеру, тот нанес ей на волосы краску, потом смыл. Лара уставилась в зеркало и принялась возмущаться. Вместо оттенка «золотая пшеница» ее волосы приобрели интенсивно рыжий колер, цвет «сумасшедшего лиса, объевшегося морковки». Ларка распсиховалась и уехала из салона, отказавшись перекрашиваться. Всю дорогу до дома она то рыдала, то строила планы, каким образом наказать незадачливого цирюльника, а войдя домой, увидела Майю, которая именно в этот самый момент, надев на шею петлю, собиралась шагнуть с табуретки.

– Умоляю, – истерически выкрикивала сейчас Лара, – поговори с ней, она тебя любит и уважает. Заперлась в комнате! Давно! Молчит! Господи, как бы она из окна не выбросилась!

– У вас первый этаж, – напомнила я.

Но Лариска продолжала рыдать.

– Успокойся, – велела я, – выпей воды, умойся и постарайся замолчать. Девочке плохо, и от твоих визгов ей делается лишь хуже.

Лара, зажав руками рот, побрела в ванную. Я пошла по коридору в обратную сторону, постучала в высокую двухстворчатую дверь и сказала:

– Майка, впусти.

Следующий час я слушала истерику девочки. Никаких разумных доводов типа «давай обратимся к другому продюсеру» она не понимала. В конце концов я воскликнула:

– Хорошо! Вы с мамой можете сколько угодно рассказывать всем, что папа с вами больше не живет, но мне понятно – это неправда.

Майя хмуро кивнула:

– Он боится сесть в тюрьму за неуплату налогов и еще того, что у нас все конфискуют.

– Хорошо, значит, звоним сейчас отцу, объясняем ситуацию, просим денег и ищем нового продюсера, их много. Или пытаемся раскручиваться под эгидой известного певца. Вот, допустим, Олег Газманов, похоже, он порядочный человек. Давай к нему обратимся. Не реви, утри сопли и немедленно набирай номер папы.

Майя мрачно уставилась в окно.

– Уже!

– Что?

– Уже беседовали! Мама в салон подалась, а я папке звонить кинулась. Пересказать, что я услышала?

– Да.

– Ну, если опустить все неприличные слова, получится так: «Я воспитывал дочь не для карьеры проститутки. Сам бы Волкова убил, узнай раньше о его планах. Денег не дам ни гроша и всем знакомым запрещу тебе хоть копейку ссудить. Я не намерен наблюдать, как моя родная девочка превращается в наркоманку, кривляку и подстилку для всех…»

Майя замолчала, я тоже притихла. Юра очень упрямый человек, переубедить его совершенно невозможно. Если Юра говорит «да», то можете быть уверены, он не подведет, но, коли вымолвил «нет», больше не тратьте времени зря. С таким же успехом можно пытаться сдвинуть с пьедестала памятник Петру I работы Зураба Церетели. Кричи, вопи, ругайся, колоти его ногами – он будет стоять всем назло.

– Я покончу с собой, – решительно заявила Майя, – можете запихнуть меня в психушку, посадить на цепь! Перехитрю всех, извернусь и найду способ уйти из жизни, в конце концов просто перестану дышать.

Мне стало страшно, в произнесенных словах не было истерики, в них звучала холодная решимость. А я хорошо знаю: если человек на самом деле, а не в порыве минутной слабости задумал покончить с собой, он обязательно это сделает. Уследить за таким субъектом практически невозможно. Надо действовать немедленно.

Я схватила Майю:

– Ну и хрен со всеми! Я сама стану твоим продюсером.

Девочка уставилась на меня:

– Ты?

– Да!!!

Неожиданно Майя рассмеялась:

– Ничего более идиотского никогда не слышала.

Я обрадовалась ее улыбке и затараторила:

– Зря ехидничаешь. Я стала писательницей, известной, имею связи среди журналистов, и вообще… Я отлично знакома с такими людьми… такими… Ты слышала про Сергея Крыжовникова?

Майя моргнула.

– Думаешь, его хоть кто-нибудь среди певцов не знает? Это же «Русское радио».

– У тебя песня записана?

– Да.

– Давай сюда диск!

Майя вскочила, бросилась было к книжным полкам, но потом притормозила и с подозрением спросила:

– Зачем?

– Отнесу Крыжовникову прямо сейчас, он поставит его в ротацию!

– Врешь!

– Не сойти мне с этого места.

Через минуту в моих руках оказалась тоненькая пластиковая упаковка, Майя повисла у меня на шее.