Гнездо перелетного сфинкса

– Туфли? – переспросил я.

– Именно так, – подтвердил господин Амаретти, – маленькие лодочки на шпильке, размер не назову. Явно старые, ношеные.

– Где вы их обнаружили? – поинтересовался я.

– Приехал домой, поспешил в душ, вышел, – перечислил Константин, – гляжу: на консоли у стены стоят туфли! И листок: «Елена их потеряла, когда на смерть шла». Вот тут я окончательно утвердился в мысли, что стал объектом издевательств! Но как «шутник» в особняк проникает?

Я молча слушал Константина. Странно, что ему не сразу в голову пришла мысль о любителе глупых шуток. Когда я шел сегодня к особняку от парковочной зоны, заметил, что на первом этаже все окна были нараспашку. Через них можно легко влезть в дом. Да и в дверь зайти незаметно ничего не стоит, никто холл не сторожит.

– У вас такое лицо, словно вы хотите задать вопрос, – усмехнулся хозяин.

– Сколько человек тут живет? – поинтересовался я.

– Я, Полина, Нина Леонидовна, Виктор, – перечислил хозяин, – еще прислуга. Вот о ее количестве надо спросить у экономки. Я не в курсе. Горничными и прочими под руководством Полины занимается Инесса Юрьевна Волкова. Но нет необходимости изучать каждую нанятую персону. Автор спектакля – Виктор!

– Что вы от меня хотите? – задал я главный вопрос. – Если знаете имя сценариста, то я вам не нужен.

– Поймайте негодяя на месте! Докажите, что он устроил это идиотство! – покраснел Константин. – Тогда наконец я получу возможность отселить его! Младший брат мне надоел хуже конфет на завтрак-обед-ужин! Если я расскажу про все его фокусы, вас стошнит! Виктор – мое личное несчастье.

– У вас плохие отношения? – уточнил я.

– Плохие отношения? – повторил Константин. – Пять раз я давал ему денег на открытие бизнеса! Где результат? Бабки испарялись, фирма не появлялась. У мерзавца всегда находился ответ на вопрос «Почему ты профукал немалые средства?» – «Случился кризис, а ты мне отсчитал миллионы рублями! Надо было валютой, вот тогда бы я сидел на коне, а не лежал в канаве. Кто виноват? Костя». Ладно, в следующий раз я выписал ему евро! Так и они «упали»! Вместо девяноста рубликов за одну штуку стали давать семьдесят пять, Витенька хотел купить магазин, а за него требовали рубли! Их не хватило. Кто виноват? Я. Зачем валюту ему отсыпал? В третий раз он снова лавку приобретал, продавцу было все равно, в чем оплату получать, хоть в африканских монетах, но наличкой. Виктор мне ни слова не сказал о том, что собрался чемодан с тугриками в зубах тащить. И? Ваша версия?

– Его обокрали, – предположил я.

– В яблочко, – побагровел хозяин. – Кто виноват? Снова я! Почему я охрану ему не обеспечил? По какой причине инкассацию не нанял? Далее печальную сагу потери братцем денег на бизнес излагать не стану. Живет Витька на всем готовом, ни на коммунальные услуги, ни на еду денег не тратит. А кто его одевает-обувает, машины покупает, на отдых лентяя шесть-семь раз в году отправляет? Можете назвать имя?

– Простите, Константин Сергеевич, – остановил я обозленного хозяина, – нелогично получается. Виктор целиком и полностью зависит от вас, старшего брата? Или я ошибаюсь?

– Он у меня с руки ест, – зашипел Амаретти.

– Тогда он должен заботиться о вашем здоровье и душевном комфорте, – продолжал я, – ему невыгодно доводить щедрого родственника до инфаркта-инсульта! Чем дольше тот живет на этом свете, тем сытнее и лучше будет существование Виктора.

Собеседник отвернулся к окну.

– Иван Павлович! Я не хотел никогда трутню даже копейки давать. Ему не пятнадцать лет. Я в его возрасте давно серьезными делами ворочал. Но Витю обожает Нина Леонидовна, а мать умеет из меня веревки вить. Кабы не она, жить бы Вите в городе на то, что сам заработал. Что будет, когда мать покинет этот мир? Я Виктора отправлю восвояси. Он это понимает. У меня есть грешок: если меня разозлить, я становлюсь сердитым и говорю что думаю. Для младшего брата не секрет, как к нему я отношусь. У нас с женой нет детей. Мы их никогда не планировали, оба не желали тратить время и деньги сначала на кричащего младенца, потом на хамоватого подростка, затем на равнодушного взрослого, для которого пожилые родители докука. Кто после нашей кончины получит немалое наследство? Виктор!

Я возразил:

– Константин Сергеевич, вы далеко не старик, находитесь в возрасте активности, а не угасания.

– Иван Павлович, у меня серьезные проблемы с сосудами, я прошел уже через микроинсульт, – вздохнул хозяин поместья, – и мне ли вам объяснять, что довести до смерти можно совсем юного здорового человека!

– Я не знаком в достаточной мере с вашим братом, – продолжал я, – поправьте, если я ошибаюсь, но у меня создалось впечатление, что он любит пошутить. Устроить веселый для него, но совсем не забавный для другого розыгрыш.

– Стопроцентная правда, – процедил сквозь зубы Амаретти. – Подложить мне под простыню презерватив с водой – вот уровень шуток Виктора.

– Вероятно, брат не собирался отправить вас в загробное путешествие, – заметил я, – просто устроил очередной глупый спектакль.

– Виктор меня бесит своим поведением, смешками, развязностью, неуважением к Полине. Если вы поймаете его на идиотском розыгрыше, я получу повод выселить этого прихлебалу. Не могу более с ним в одном доме находиться. Вы же слышали, как он с нами разговаривает. Ни уважения, ни благодарности и в помине нет. Он постоянно жалуется матери, что я его за человека не считаю. Нина Леонидовна устраивает бучу, твердит: «Ты просто ненавидишь Витюшу! Намеренно причиняешь мне боль! Не хочешь наладить отношения с братом. Он эмоциональная творческая личность! Вот ты ему денег жалеешь, а Витюша стал лучшим блогером!»

– Виктор работает сейчас в Интернете? – уточнил я.

Владелец имения расхохотался:

– Работает в Интернете? Пишет в Фейсбуке чепуху, врет матери, что ему за рекламу платят. Я очень хочу избавиться от нахлебника, поэтому и пригласил вас с помощником и просил не говорить, что вы детектив.

– Помню, – кивнул я. – Я дизайнер по интерьеру. Борис мои правая-левая руки и обе ноги. Нам предстоит дать вам совет по обновлению маленького дома, где вы работаете.

– Именно так, – потер руки владелец усадьбы, – ваша задача доказать, что именно Виктор подбрасывает мне идиотские послания про Елену. Получив доказательства подлого поведения брата, я со спокойной душой отправлю его жить в городскую квартиру. Вместе с мамашей. Скажу честно, мы с Полиной очень от них устали. Жена их терпит, молчит. А я рад получить повод, чтобы выставить родню.

– Сомневаюсь, что ваша мать согласится уехать, – вздохнул я.

Константин Сергеевич надулся.

– Давайте правильно расставим акценты. Кто от кого зависит? Я от Нины или она от меня?

– Материально ваша мать находится полностью в вашей власти, а вот морально… Тут придется признать, что вожжи правления в руках у нее, – вздохнул я. – Вы говорили, что наши биографии схожи. Согласен, есть общие моменты. Но есть и различия; госпожа Адилье очень богата, а я отнюдь не «мальчик» зрелого возраста, который стоит у маменьки в спальне, сложив ладошки ковшиком. Мои доходы в разы меньше ваших, но их вполне хватает, чтобы я чувствовал себя вполне довольным. У Николетты нет для меня финансового поводка. В принципе я могу не поддерживать с ней отношений. Но я не могу и пойти на скандал с матерью. Почему? Тут тугой клубок из жалости, воспитания, нежелания конфликтовать, попытки стать хорошим сыном. Мне его вовек не размотать. Поэтому я иду у маменьки на поводу.

– А я созрел для любой битвы! – решительно воскликнул Константин. – Немаловажную роль в желании избавиться от родственников играет настроение моей жены. Полина воспитанна, интеллигентна, безупречно владеет собой, никогда не сказала плохого слова ни свекрови, ни Виктору. Но пару дней назад я слышал, как она плачет в ванной. Супруга полагала, что я отправился на прогулку. Я в любую погоду хожу в свободный день гулять после завтрака. Пять километров по окрестностям. И в то утро отправился в лес, но на выходе из особняка увидел, что забыл шагомер, поднялся в спальню и услышал из санузла тихие причитания: «Больше не могу! Больше не могу! Пусть они исчезнут».

Константин собрал складками лоб.

– Я сразу понял, по какой причине Полина впала в отчаяние. За завтраком я сказал, что мы день рождения супруги отметим в Париже. Без шума. Тихо. Келейно. Полина не хочет толпы гостей, фейерверка, горы ненужных ваз, картин и всякой белиберды, которую притаскивают знакомые.

«Прекрасно, – оживилась Нина, – я очень люблю японский ресторан на Рю Мон Табор. Хочу поужинать в праздник именно в нем».

«Прекрасная идея, – подхватил Витюша, – там изумительные суши».

Я опешил, не предполагал лететь вчетвером и честно сказал:

«Мы собираемся отметить праздник Полины во Франции вдвоем!»

Разыгралась древнегреческая трагедия. Нина рыдала, жаловалась, что я ее не люблю, Виктор утешал мать, постоянно повторяя:

«Мамуля, Костик пошутил. Глупо. Конечно, он нас приглашает».

«Столица Франции мой любимый город, – стенала Нина Леонидовна. – Почему я лишаюсь поездки? Если Полине неприятно в свой праздник посидеть со свекровью в ресторане, я могу просто погулять, пока вы будете лакомиться восхитительными гигантскими креветками темпура и суши с угрем».

«Мамулик, мы с тобой отравимся в Латинский квартал, я куплю тебе шаурму, знаю, где лучшая. На улице Сент-Андре-дез-Арт», – пообещал Виктор.

На этой фразе я сдался.

«Хорошо, летим компанией».

А потом услышал плач Полины и подумал: мать и брат – моя злая карма. Зачем они жене? Я не оставлю их без денег, отселю в городские апартаменты, там несколько сот квадратных метров. Но в этом доме мы останемся вдвоем с Полиной. Только нужен повод, за который можно уцепиться, чтобы их из особняка выставить. И тут я вспомнил про идиотские письма, шарфик. Теперь вам все ясно?

– В общих чертах да, – кивнул я, – однако есть вопросы.