Край непуганых Буратино

Глава одиннадцатая

Я вернулась к разговору с Михайловым.

– Федя, объясни, кто такой Константин Антонович?

– Не советую к нему приближаться на пушечный выстрел, – заныл Михайлов.

– Это я уже поняла, – остановила я его. – Кто он?

– Зачем тебе подробности? – увильнул от прямого ответа главный пиарщик «Элефанта».

– Он пригласил меня на съемку, – честно ответила я.

– Поедем вместе, – оживился Федор, – не советую самой с этими мордами общаться. Помогу тебе, все оформлю, ты только в съемке поучаствуешь, все хлопоты и договор будут на мне.

– Кто он? – настаивала я. – Константин Антонович?

– Жулик! – заявил Михайлов.

– Спасибо, откажу ему, – пробормотала я.

– Нет, нет, нет, – занервничал Федор. – Зачем столь резкие решения? Если я появлюсь с тобой, никто тебя не обдурит. Выбью из них мегакрутой гонорар! Но это могу исключительно я! Более ни у кого не получится. Одна ты не справишься, а если я стану твоим агентом, то ты, Арина, будешь королевой.

Желание Феди получить свой сладкий кусок от сделки было так велико, что он забыл о приказе Зарецкого. В свое время Иван строго-настрого запретил всем сотрудникам департамента пиара и рекламы навязываться Арине Виоловой в качестве помощника. Кроме тех случаев, когда она сама их об этом попросит.

– Объясни, кто такой Константин Антонович, – с упорством дятла, который долбит дерево в поисках гусеницы, потребовала я.

– Ты звезда, – запел Федя. – Тебе не стоит заниматься черной работой. Королева унитазы не моет. На это есть я! Выколочу из них отличную сумму, потом все-все тебе расскажу, не нервничай. Жди моего звонка!

– Стой, – закричала я, – мне не нужен посредник.

Поздно. Федор отсоединился. Я живо набрала телефон Константина.

– Виола, у меня на другой трубке ваш секретарь, – сказал тот.

– Он врун, – возмутилась я, – у меня нет секретаря.

– Хотите послушать нашу беседу? – прошептал девичий голос.

– А можно? – удивилась я.

– Как два пальца об асфальт, секунду.

В моем ухе зазвучал баритон Михайлова.

– Дело это сложное, писательница вообще неконтактная, но мне удастся Виолову уломать. Двадцать процентов от ее гонорара, и она ваша.

– Федор, ты столько не стоишь, – засмеялся Константин.

– Нет меня – нет Арины, – заявил завпиардепартаментом. – Виолова без моего разрешения никуда не ходит.

– Дайте нам ее телефон, – попросило сопрано.

– Все контакты через меня, – отрезал наглец, – двадцать процентов или до свидос.

– Нам придется отрезать ваш бакшиш от гонорара писательницы, – пропела девушка, – Арина получит меньше.

Федор не замедлил с ответом:

– Согласен.

– А она-то как к уменьшению гонорара отнесется? – поинтересовался Константин.

– Зачем ставить Тараканову в известность? – удивился Михайлов. – Это останется между нами.

Я быстро напечатала вопрос:

«Он меня слышит?»

«Нет, говори», – тут же прилетело в ответ.

– Можно присоединить к беседе еще одного человека? – осведомилась я.

– Легко, – ответил девичий голос. – Кого?

– Поболтайте с Михайловым пару минут, я сообщу телефон. А когда Зарецкий будет с нами, еще раз заведите разговор об оплате. И поинтересуйтесь: правда ли, что Михайлов мой помощник, – попросила я.

– Хочешь ему наподдать? – обрадовалась незнакомка.

– Ага, – призналась я, – прямо трясет от этого желания.

– Всегда рада наказать наглеца, – одобрила девушка, – действуй.

Я набрала тайный номер Ивана, который известен только родным, вкратце объяснила ему суть дела, и Зарецкий был подключен к беседе. Константин с вежливостью иезуита завел беседу об оплате. Минут через пять Зарецкий зашипел:

– Эй, кто там есть? Можно сделать так, чтобы паршивец меня услышал? И мужик, который с ним беседует, пусть останется.

– Битте-дритте, – засмеялась девушка.

– И меня, и меня, – занервничала я, – мне тоже хочется кое-что сказать.

– Всем молчать, – скомандовал Иван, – слушать меня. Константин говорит про деньги, еще раз уточняет процент, который стервец у Виолы откусывает. И тут она возмущается. За Вилкой в разговор вступлю я, и у поганца случится…

– Обкакис, – перебила его девушка, – шикарный план, Ваняша, вы мне круто понравились.

Зарецкий крякнул, я прикусила губу. Интересно, кто и сколько лет тому назад обращался к нему «Ваняша»?

– Готовы? – осведомилась незнакомка.

– Да, – в едином порыве ответили мы с Иваном.

– Арина, в бой, – скомандовало сопрано.

– Значит, мы договорились? – спросил Константин.

– Да, – подтвердил Федя.

Заказчик не удовлетворился его ответом.

– Двадцать процентов от гонорара Виолы Таракановой, творческий псевдоним Арина Виолова, отходит ее личному помощнику Федору Михайлову?

– Да, – снова подтвердил заведующий пиардепартаментом.

– В договоре писательницы указываем усеченную сумму к получению?

– Согласен, – воскликнул Федор.

Я решила, что настал мой звездный час.

– Минуточку, мне это не нравится.

– Кто это? – испугался Михайлов.

– Вилка, – невозмутимо ответила я. – С какой стати я должна делиться с тобой? И ты, Михайлов, никогда не был моим личным помощником.

– Да и я запретил кому-либо из пиара лезть к Виоле, – загремел Иван Николаевич.

– Это кто? – обомлел Федор.

– А-а-а, гаденыш! – обрадовался владелец «Элефанта». – Не узнал? Это твоя смерть! Шагом марш в мой кабинет! Сей секунд!

Далее из уст Ивана полились такие слова, которые каждая воспитанная дама непременно знает, но никогда вслух не произносит. Она их про себя в некоторых ситуациях твердит.

– Здорово материтесь, Ваняша, – пришла в восторг девушка, – художественно загибаете.

Зарецкий с шумом выдохнул.

– Федор нас покинул, – сообщил Антон, – респект вам, Иван, за то, что присоединились к беседе. Не каждый босс согласится, а вы заводной и задорный.

– Ваняша, вы мне очень понравились, – заявила девица, – мегакрутой мужик. И ругаетесь, как поете! Супер-супер-супер.

– Он для тебя стар, – сообщил женский голос.

– Здрассти вам, – немедленно отреагировал Иван. – Ну-ка объясните ху здесь ху?

– Вы и по-английски говорите, – пропела девушка, – хочется с вами фейс об фейс познакомиться.

– Константин Антонович, – представился тот, кто вел беседу с Михайловым, – отчество отбрасывайте. Для тех, кто с нами, я просто Костя.

– Антон, – подал голос юноша, – сын Кости.

– Алиса, – сообщила дама, – жена Кости, мать Антона и Ксении. Виолочка, я люблю вас, обожаю!

– Ксю, – кокетливо пропела девушка, – мой папа – мозг, мама – мозгоедка, Антон – креатив, океан фантазии, а я типа компьютерных дел красавица.

– Ирина Кузьминична, – произнес прокуренный бас, – та, что родила на свет Костика, бабушка плохо воспитанных внуков и свекровь невестки, которая не способна даже масло на хлебушек намазать аккуратно.

– Мусик, не злись, – попросила Алиса, – тебе это не идет. Мама Костика тоже с нами! В каждой фирме должен быть некто, ругающий негодяев, дураков и лентяев. Теперь ваша очередь!

– Виола Тараканова, она же Арина Виолова, – отрапортовала я.

– Люблю, обожаю, – тут же воскликнула Алиса, – мы про тебя все знаем.

– Ваня, – представился владелец «Элефанта», – Иван Николаевич Зарецкий, издатель. Выпустил первую книгу Арины Виоловой.

– Люблю, обожаю, – пропела Алиса.

– Ма, ты замужем, – остановила ее Ксюша, – а я свободна. Ваняша, пригласите меня в кафе. Сама за всех заплачу.

– Еще чего, – возмутился Зарецкий, – чтобы дама за совместный ужин деньги платила!

– Есть предложение получше, – прервал их беседу Константин, – приезжайте к нам.

– Пожрем и все обсудим, – добавил Антон, – бабусик офигенно готовит.

– Наконец-то дождалась от внука ласкового слова, – прохрипела Ирина, – думала, услышу от него нечто приятное, только когда гроб со мной на кладбище припрут.

– Бабулек, не злобься, – засмеялась Ксю. – Ваняша, Виола, вы играете в «Город обмана»?

– Нет, – ответила я.

– Да, – вдруг сказал Зарецкий, – я дошел до уровня обиды и застрял.

– Крутой результат, – восхитилась Ксения. – Хотите ключ от сундука?

– Зеленого или красного? – спросил Зарецкий.

– С ума сойти, – пробормотала я, – кто бы мог подумать, что ты фанат компьютерной игры.

– Синего, – заявила Ксения.

– Это шутка? Да? – засмеялся Иван. – Таких в локациях нет.

– Есть, – возразила Ксения, – просто кто-то вылез из подвала, не разрыв кучу лошадевого дерьма.

В Иване ожил давно умерший редактор.

– Лошадиного! Погоди! В гуано есть еще один сундук?

– Ага, – обрадовалась его собеседница, – только все мимо летят, думают, лошадевые какашки там для антуража, конюшня же. Знаешь, Ваня, в любом дерьме, даже в лошадевом, всегда порыться надо.

– В лошадином, – не сдался Иван.

– Спорить не стану, – заявила Ксения, – но суть дела не меняется. Как ни назови какашки, а ни хренашечки ты в них не нашел. Потерял возможность попасть в сад. Придется начинать все заново.

Зарецкий засопел.

– Приезжай сейчас, Ваняша, – пропела Ксения, – дам тебе волшебный ключик, объясню, как из лошадевой попы вылезти. Адрес на телефон уже летит. Виолу не забудь! Она у нас главная!

– Люблю, обожаю, – закричала Алиса.

– Погоди, у меня номер закрыт, как ты узнала его? – занервничал Зарецкий.

В ответ раздался веселый хохот всей компании. Потом бабушка пробасила:

– Ксю, когда тебя посадят за штучки-дрючки с добычей информации, я встану у тюрьмы с плакатом: «Гнать хакеров вон».

– Бабулек, не злобься, – заорал хор голосов.

Глава двенадцатая

– Сколько нам придется ехать? – спросила я у Зарецкого.

– Навигатор пишет: два часа, но, как всегда, врет, – ответил Иван.

– Ты когда в последний раз беседовал с Минни? – спросила я.

– Может, неделю назад, – ответил друг. – А что?

– Только не нервничай… – завела я.

– Отличная фраза, – прогудел Иван, – ее произносят, когда хотят сообщить какую-то гадость. Начинай!

– Они все в больнице, – вздохнула я, – Лена, Андрей, Света, Никита. А Катя… ну…

– Говори! – велел Зарецкий.

– Она умерла, – пробормотала я. – У Степана есть друг Дима Янкин, он когда-то учился у Леонида Петровича Стеклова.

– Так, – протянул Иван. – А он тут с какого боку?

– Ты знаешь Янкина? – удивилась я.

– Нет. А вот про Леонида в курсе, – объяснил Иван, – мои родители дружили с Василием и Лидией Калиниными. Андрей, муж Лены, мой друг детства. Николай Иванович, наш с Минни отец, очень хотел, чтобы дети стали врачами. Но меня в медицину не тянуло. Василий Петрович общался со Стекловым. У Леонида учился Кирилл, брат Андрея. И случилась там одна история… Незачем ее ворошить.

– Боюсь, придется, – вздохнула я, – семья Калининых отравилась ядом двузуба.

– Впервые о таком слышу, – удивился Зарецкий. – Он гриб, двузуб этот?

– Обитатель Амазонки, – уточнила я, – редкость для европейских стран. Ты знаешь, что Кирилла посадили на много лет?

Иван так резко нажал на тормоз, что я чуть не стукнулась лбом о бардачок.

– Кто тебе рассказал про брата Андрея?

– Случайно выяснили, – смутилась я.

– Кто сказал? – повторил Иван.

Я вынула телефон и прочитала вслух отрывок из дневника Леонида. Зарецкий ни разу не прервал меня.

– Василий, Лида, Кирилл, Андрей, – повторила я, – фамилии нет. Но скорей всего речь идет о Калининых.

– М-м-м, – простонал Иван, – следовало ожидать, что дерьмо когда-нибудь всплывет. Ленка ничего не знает. Ей не рассказали. Давай сменим тему беседы.

– Мы с Минни близкие подруги, – забормотала я, – если Кирилл был замешан в чем-то плохом, то, возможно… ну… он решил сделать это еще раз! Светлана единственная, кто очнулся. Остальные в тяжелом состоянии. Андрей, Лена, Никита могут умереть или остаться глубокими инвалидами, их признают недееспособными. Давай представим самый ужасный исход: семья Калининых отправилась на тот свет. Все, кроме Кирилла. Кому достанется наследство? Кто единственный их ближайший родственник? Кирилл.

Иван молчал, а я продолжала:

– Разберем самую оптимистичную ситуацию. Все живы. Андрей, Лена, Никита пребывают в физическом и моральном состоянии, как после инсульта, восстанавливаться им придется долго. Глава семьи не в состоянии управлять бизнесом. Светлана более или менее в порядке. Но сможет ли она одна тащить воз, который легко вез Андрей? Думаю, нет. Но есть Кирилл, ему и вожжи в руки. С какой стороны ни посмотри, он в выигрыше. И ты, наверное, знаешь, кто такая Зоя?

Зарецкий съехал с МКАДа на подмосковное шоссе.

– У меня есть только обрывки сведений. Родители мои дружили с Калиниными. Василий Петрович и Лидия к нам на чаек по-соседски забегали в халатах. Мы жили в соседних квартирах. Я старше Андрея и Кирилла. Лена самая младшая из нас. Отношения были дружеские, мы друг к другу на дни рождения ходили, но одной компанией нас нельзя назвать. Я был студентом, мальчишки и сестра школьниками. Некие общие интересы появились, когда парни медвуз окончили. Андрюша стал ухаживать за Леной. Он доктором стал, работал, очень хотел добиться успеха. Кирилл поругался с родителями и куда-то съехал, вроде на дачу. Василий Петрович на него обиделся за то, что сын увлекся гомеопатией. Лидия тоже недовольна была. Родители от Кирилла конкретно потребовали прекратить, как они выразились, «юродствовать».

Зарецкий перестроился в левый ряд.

– Андрюша мне больше Кирилла нравился. Он был открытым, без камня за пазухой. Если чем недоволен, сразу скажет. Веселый, разговорчивый, компанейский. Кирилл другой. Никогда нельзя было понять, что у него на уме. Сидит, улыбается, скажет ему кто-то нечто обидное, он все равно улыбается. Ни разу не видел, чтобы Кирилл кричал, злился. Всегда был ровный, идеально собой владел. Разговор первым никогда не начинал. Спросят его о чем-то, вежливо ответит, и все. Знаешь, что он мне напоминал, какой предмет?

– Нет, – ответила я.

– Запертый дубовый буфет на заброшенной даче, – сказал Зарецкий.

Сравнение меня удивило.

– Почему?

– Добротная мебель, не сегодня сделана, дорогое дерево, красивая фурнитура, – перечислял Иван, – посмотришь на буфет, глаз на нем отдыхает. Потом откроешь дверцы, а внутри на полках тараканы, мышиное дерьмо, муравьи, какие-то тряпки грязные… Пока не распахнешь створки – любуешься! Когда внутренности взглядом окинешь, блевать тянет.

Я открыла бардачок.

– Похоже, Кирилл тебе совсем не нравился. Водички не найдется?

– Бутылка в двери, – подсказал хозяин джипа. – Ты права. Сам не знаю почему, но я не испытывал к старшему сыну Калининых теплых чувств. После того как он поругался с родителями, я о парне ничего не знал. А потом один раз пришел домой, а у нас Василий с женой. День на дворе, а они в гости притопали, обычно по вечерам забегали. Лидия заплаканная, Василий красный. Мои родители на взводе. Папа на меня рявкнул:

– Не маячь тут! Дай поговорить.

Я не обиделся, понял: случилась неприятность. Ушел в свою спальню, дверь открытой оставил. Старшие продолжили разговор. Так я узнал чужие семейные секреты. Оказывается, у Лидии была сестра Зоя. Василий сначала ухаживал за ней. Они в кино ходили, в парке гуляли, а потом Зоя забеременела. Все произошло в советские времена, связь до брака тогда не поощрялась. Если тихо вдвоем жили, то ну и ладно. А вот когда ребенка решили родить, тут надо бегом в загс нестись. Зоя заявилась к родителям ухажера, сообщила им, что они скоро станут бабушкой и дедом. Понятное дело, родители Васи кулаком по столу стукнули: женитесь. И тут Вася заявил:

– Ни за что. Я Зойку с другим застал в постели. Отношения с ней порвал. Если она и беременна, то это не мой ребенок. Мы уже полгода не встречаемся. Все бы ей простил, но измену не могу. Противно из одной чашки с кем попало пить.

Иван посмотрел на меня.

– Оцени ситуацию.

– Не очень красивая, – вздохнула я.

– Погоди, это только начало, самое интересное впереди, – пообещал Зарецкий. – Зоя закричала: «Василий врун, подлец! Не верьте ему. Я никогда на сторону не ходила». И зарыдала отчаянно. Отец с матерью на сына напали, потребовали:

– Сделал ребенка? Женись!

Вася неожиданно согласился:

– Ладно. Сейчас паспорт принесу и пойдем в загс.

Времена-то давние, тогда все было просто. Свадьбу на всю округу не устраивали. Народ бедно жил, денег на праздники не было. Заявление в загс за несколько месяцев подавать не приходилось. Пришла пара в загс, паспорта показала, им печати поставили. Вот и вся процедура. Вернулся Василий с пакетиком, сказал родителям:

– Год назад вы мне на день рождения фотоаппарат подарили. Я с ним теперь не расстаюсь. Постоянно на шее ношу, снимки делаю, сам проявляю и печатаю. Много раз вас за подарок благодарил, но сейчас на колени готов встать, поклоны бить за фотик!

Глава тринадцатая

Зарецкий свернул на проселочную дорогу.

– Я разговор подслушивал и удивлялся, думал: «Бедный дядя Вася, погулял с девкой, а потом ему всю жизнь расплачиваться. Но он же на тете Лиде женат! Куда эта Зоя подевалась? Где ребенок?»

Иван усмехнулся и продолжил:

– Поблагодарил, значит, Василий своих родителей за подарок и сказал: «Вот, посмотрите на снимок. Кто у нас там?»

– Зоя! – закричала его мать.

– Голая, с мужиком, – оторопел отец Василия, – в кровати. Мать, смотри, они же в нашей бане устроились, в деревне. Вон календарь на столе, самовар.

Зарецкий рассмеялся.

– Это я тебе передаю рассказ Василия Петровича и Лидии моим родителям. Отец Кирилла и Андрея был страстный фотолюбитель. Со своим «Зенитом» не расставался. Придет в гости на праздник и с порога заявляет:

– Снимочки на память делаем.

У него была дома в чулане лаборатория. Потом он фотографии в альбомы вкладывал и всем дарил. Напишет на переплете: «День рождения Николая» и вручит моему отцу. Еще он в конкурсах участвовал, их во времена моего детства часто журнал «Огонек» устраивал. Со всего СССР люди присылали снимки. Василий Петрович один раз премию получил.

Зарецкий въехал в небольшой городок.

– Зоя нигде не работала, училась на стенографистку, стипендия была грошовая. Девушка постоянно у кавалера выпрашивала подарки, родители ей денег не давали. А у Васи тоже был карман пустой. И вдруг Зоя стала щеголять в обновках, объяснила и матери, и жениху, что устроилась в какую-то контору, ей там много платят. Но у Василия зародились подозрения. Пара занималась любовными утехами в деревенской бане, где родителям Калинина принадлежала изба. И Василий обнаружил в кровати окурок. Ни он, ни Зоя дымоглотством не баловались. Что он мог подумать? В очередную субботу Калинин позвал невесту в деревеньку. Но Зоя ответила:

– Меня с работы не отпустят!

Вася сделал вид, что поверил ей, а сам в выходной приехал в село и спрятался. Долго ждать ему не пришлось. Вскоре появилась Зоя с каким-то мужиком. Василий минут через пятнадцать заглянул в открытое окно баньки, увидел интересную картину, сделал несколько снимков и ушел, не подав вида, что застал бабу с поличным.

Он просто перестал общаться с Зоей, знал, что та непременно прибежит к нему домой, нажалуется его родителям: «Он переспал со мной и бросил». И вот тогда Вася покажет доказательство измены и навсегда избавится от девицы. Так и произошло.

Иван опять выехал на какую-то дорогу.

– Понятно, что свадьбы не было. А потом не самые приятные события повалили косяком. Родители Лидии и Зои стали жертвами пьяных хулиганов. Они вечерами перед сном всегда выходили погулять. К ним подошли парни, попросили прикурить, а супруги не баловались сигаретами. Хулиганы избили мужчину и женщину до смерти. Тех, кто совершил убийство, так и не нашли. Василий тогда уже стал ухаживать за Лидой, та была совершенно не похожа на Зою. И внешне, и по своим жизненным принципам другая. Школу на одни пятерки окончила, в институт поступила. У Зои родился мальчик. Молодая мать, конечно же, узнала, что ее бывший жених переметнулся к младшей сестре. И призналась Лиде:

– Да, я спала сразу с двумя. С Васькой и с другим. Василий нищий, а второй богатый, но женатый. Я с ним только из-за подарков ложилась. За Васю замуж собиралась, Кирилл от него! Глянь на младенца, одно лицо с отцом. И родинка на шее, как у Калинина.

Зарецкий остановился у светофора.

– Мы почти приехали. Сейчас этот городок просвистим, а там рукой подать до нужного места, как раз успею историю закончить. Когда малышу исполнился год, Зоя исчезла, бросила сына. Куда она подевалась? Одно время никто не знал. У Лиды был повод сдать мальчонку в детдом. Но он племянник ее родной! Девушка определила малыша в ясли, нашла работу и сказала Василию:

– Я тебя очень люблю, но не могу рассчитывать на то, что ты возьмешь меня с ребенком. Если уйдешь, я не обижусь.

Вася ее в загс отвел, через какое-то время Калинины усыновили Кирилла. И жили спокойно не один год, а потом неожиданно появилась Зоя. Свалилась им на голову, вся больная, заработала триппер. Чем занималась, не рассказала, ну да по ее внешнему виду было понятно, что проституцией. Калинины никогда не объявляли Зою в розыск. Радовались, что она смылась. Кирилла воспитывали, потом Андрея. Им бы в милицию сходить, подать Зою в розыск, ее бы точно не нашли и через положенный срок объявили бы умершей. Я не один случай знаю, когда непутевый член семьи пускался в бега, а родня после долгих поисков добивалась, чтобы его признали покойным. Потом, вот те на! Явилась домой, дорогая потеря, грязная, вшивая, больная. И ну права качать: «В квартире мне комната принадлежит, и часть наследства от родителей выплачивайте». Братья-сестры же беглецу в ответ: