Гарпия с пропеллером

Ротвейлер протянул травмированную конечность. Маруська увидела большую занозу, сбегала домой за инструментами и лекарствами. Все время, пока она обрабатывала подушечку, Джон сидел, словно изваяние, не издавая ни звука, но после завершения процедуры вежливо лизнул Маню. С тех пор, завидя мою дочь, он останавливается, пару секунд смотрит на нее, делает какое-то странное движение задней частью тела, мотает головой и уходит…

Я раскрыла дверь, ожидая увидеть Кешу и Зайку, но на пороге маячила огромная фигура. Рост, как у моего сына, примерно метр девяносто пять, зато объем! На всякий случай я отступила назад и, нашаривая рукой зонтик, дрожащим голосом осведомилась:

– Э… очень приятно, рада встрече. Вы к кому?

– Не узнала, Дашутка? – пророкотал дядька густым басом. – Здорово же я изменился!

Я перевела дыхание, увидела у него в руке пухлый чемодан и оставила попытку найти зонтик. Слава богу, это не грабитель и не сексуальный маньяк, а кто-то из приятелей. Только вот кто?

– Простите, – заулыбалась я, – никак не припомню, где мы встречались…

– В постели, – без тени улыбки ответил дядька, – я твой муж, бывший.

– Который? – ошарашенно спросила я, пытаясь разглядеть его лицо.

Как назло, сегодня перегорела лампа, освещающая вход в дом.

– Насколько припоминаю, четвертый, – хмыкнул незваный гость.

– Генка! – ахнула я и, споткнувшись о ковер, чуть не упала. – Ты откуда?

– Из Америки, – фыркнул бывший супруг, – из города Юм, штат Пенсильвания. Так пустишь меня или на пороге беседовать станем?

– Входи, конечно, – засуетилась я.

– Нас двое, – предостерег Генка.

– Ты с женой приехал? С Ренатой? – Сказав последнюю фразу, я осеклась.

Ну надо же сморозить такую глупость! Женщина, на которой Генка женился после развода со мной, давно умерла. Это она настояла на выезде в Америку, и это у нее в тот момент имелась крошечная дочка Машенька, грудной младенец. Генка упросил меня временно взять девочку к себе.

– Ну будь человеком, – ныл он, – сама понимаешь, с новорожденной в эмиграции по первости тяжело. Вот устроимся и заберем.

Я дрогнула, и Рената с Геной привезли кулек с Машкой. Девочку мне отдали просто так, без всяких документов. Отчего Рената не подумала про бумаги, мне до сих пор непонятно, а сама я просто позабыла спросить про свидетельство о рождении. Правда, мне оставили телефон бабушки, матери Ренаты, но Генкина жена предупредила: «Ей звони только в крайнем случае, у нас полная нестыковка во взглядах». На мой робкий вопрос: «А кто отец ребенка?» – последовал категоричный ответ: «Малышку нашли в капусте, я мать-одиночка».

Мне показалось неэтичным продолжать расспросы, и молодожены отправились за океан, покорять страну статуи Свободы. Долгое время от них не было ни слуху ни духу. Маня села, потом пошла, заговорила и совершенно не сомневалась в том, что является моей дочерью. Затем из Пенсильвании пришло письмо, даже нет, просто цидулька, пара строк. Генка без всяких подробностей написал буквально следующее: Рената заболела и умерла, он остался вдовцом, Маша ему без надобности, я могу оставить девочку себе.

Поняв, что стала обладательницей как бы несуществующего ребенка, я позвонила матери Ренаты. Суровый мужской голос сообщил: «Более не обращайтесь сюда, она умерла».

– Но девочка, Маша, – заблеяла я, – мне нужно ее свидетельство о рождении.

– Знать ничего не знаю, – отрезал грубиян.

Несколько месяцев я ломала голову, как поступить, Маньку нельзя было записать в детскую поликлинику, не взяли бы ее и в детский сад, а потом и в школу. В конце концов Александр Михайлович потер затылок и сказал:

– Не дергайся.

Спустя неделю приятель принес мне зелененькую книжечку, я раскрыла ее и обомлела. Воронцова Мария Константиновна. Дегтярев, недолго мучаясь, сделал из Аркадия и Маруськи родных брата и сестру. Что сказал мой первый муж Костик, узнав о том, что обзавелся еще и дочерью, лучше не повторять, хорошо хоть он не понесся с заявлением в милицию. Правда, для того чтобы избежать громкого скандала, пришлось отказаться от алиментов на Аркадия. Но я не слишком расстроилась. Жадность родилась раньше Костика, и он очень неохотно выделял на нужды мальчика копейки.

Больше о Генке я ничего не слышала. Некоторое время назад к нам, в Ложкино, приехала Капитолина, американка российского розлива, нынешняя жена Гены. Историю, связанную с ее прибытием, я уже один раз рассказывала и повторять вновь не хочу. [1 - См. роман Дарьи Донцовой «Контрольный поцелуй», изд-во «Эксмо».]

После возвращения Капитолины в Юм мы примерно полгода переписывались, но потом обмен письмами тихо сошел на нет. И вот теперь Генка заявился собственной персоной.

– Ты с Капитолиной! – обрадовалась я. – Входите скорей.

Гена молча шагнул в холл, и я опять поразилась – каким он стал толстым, просто человек-гора. Следом за ним метнулась тень. Я хотела было воскликнуть: «Сколько лет, сколько зим!» – и обнять Капитолину, но осеклась.

У шкафа с саквояжем в руках стояла не она. Это вообще была не женщина, а худенький подросток, одетый самым нелепым образом для московского вьюжного февраля. На юноше были джинсы и ярко-красная куртка из плащовки, а на ногах – непропорционально огромные, жуткие кроссовки, белые с черным, на рифленой подошве.

– Я развелся с Капитолиной, – спокойно пояснил Гена, снимая пальто, – уже давно, теперь снова холостяк. Знакомься, это мой приятель Генри.

В ту же секунду парень сдернул с головы бейсболку и на отличном русском языке произнес:

– Добрый вечер, сударыня. Рад знакомству, разрешите представиться. Генри Малкович, орнитолог.

Я уставилась на абсолютно седые кудри, упавшие на его плечи из-под дурацкой кепки. Этому типу оказалось лет шестьдесят, не меньше.

– Э-э, – забормотала я, – очень приятно, просто здорово, прямо до зубовного скрежета радует, что вижу тебя, Гена, и твоего э-э… друга.

– Надеюсь, ты не приняла нас за «голубых», – фыркнул бывший муженек, – мы с Генри коллеги, у нас дела в Москве.

– Коллеги? – изумилась я. – Ты, насколько помню, был детским врачом, а Генри орнитолог, птичек изучает, или я не расслышала?

Генка тяжело вздохнул:

– Со слухом у тебя порядок. Генри – владелец университета, я у него преподаю на медицинском факультете. Может, сначала напоишь нас чаем, а уж потом допрашивать станешь?

Я вспомнила о долге хозяйки и забегала между кухней и столовой. Наконец хлопоты завершились. Вещи были отнесены в комнаты для гостей, на столе появились коньяк, сыр, лимоны, кулебяка с мясом. Маня, Дегтярев и все остальные сели к столу, я взяла в руки заварной чайник… И тут ввалились Зайка с Аркадием. Супруги выглядели хмурыми, очевидно, опять успели поругаться. Мой сын постоянно выясняет отношения с женой, вернее, это Ольга беспрестанно лезет на рожон. Не далее как вчера она чуть не убила Кешу, имевшего глупость, сидя в своей машине, ткнуть пальцем в проходившую мимо девушку и заявить: «Зая, глянь, какая шубка! Давай купим, тебе пойдет!»

Не дав ему договорить, Ольга налетела на муженька с воплем:

– Вечно ты на всяких дур засматриваешься.

Похоже, и сегодня произошло нечто подобное, потому что Зайка с надутым лицом оглядела столовую и заявила:

– Здрасьте! У нас опять гости! Не передать словами, как я рада!

Чтобы она не продолжала хамить, я мигом заулыбалась:

– Заинька, ты не знакома с Генкой, а Кеша его хорошо знает.

– Привет, – буркнул Аркадий и, сев за стол, спросил: – Нормальная еда есть?

– Ты не узнал Гену? – продолжала я попытки поддержать светскую беседу. – Это же…

– Узнал, – весьма невежливо рявкнул Аркадий, – папочка номер четыре. Кстати, почему коньяк на столе? Насколько я помню, вы, Геннадий, алкоголик?

Повисло молчание. Чтобы разрядить обстановку, я глупо захихикала и попыталась исправить положение: