Хорошие манеры Соловья-разбойника

Глава пятнадцатая

– Странная история, – сказал Энтин, когда я завершила рассказ, – фантастическая.

– Вера Ивановна существовала, – заговорил Николаша, – она умерла недавно, но я не могу о ней ничего найти, кроме того, что уже сообщил. Есть несколько непоняток в рассказе Будкиной.

– Докладывай, – велел Костин.

– Анелии Ореховой на момент появления у нее девочки исполнился двадцать один год, – заявил Махонин.

– Ты уверен? – удивилась я.

– Стопроцентно, – сказал повелитель армии ноутбуков. – Она москвичка, девочка с трудной судьбой. Выжила в катастрофе, в которой погибли ее родители. Осталась сиротой в три года. Опекунство над ней оформил друг отца, Петр Алексеевич Марамамакин.

– Что? – подпрыгнула я.

Николаша поднял руки.

– Не виноват я, информация сама пришла, она не закрыта. Глубоко копать не пришлось, все на поверхности плавало!

– Людмила мне соврала с самым честным видом, – возмутилась я, – небось она прекрасно знала Анелию.

– Конечно, – согласился Михаил, – Лампуша, ты не обратила внимания на одну фразу вдовы, а меня она насторожила. Сначала Будкина сообщила, что Петр умер, когда Вере исполнилось шесть лет. Затем сказала, что вскоре после его похорон Орехова решила занять должность педагога в учебном заведении, которым руководил Иван. Второй эпизод. Директор отказывает Анелии в месте, объясняя свое решение в духе советских лет: она не член КПСС! Анелия возражает: «Мне двадцать шесть, я член ВЛКСМ…» Из возраста Ореховой вычитаем количество лет ее дочери и понимаем, что ребенок родился у совершеннолетней матери.

– Вот врунья! – подпрыгнула я. – А так вроде откровенно говорила, с самым честным видом! Я не заметила расхождения в датах! Надо к ней вернуться и спросить: «Уважаемая Людмила Павловна, зачем вы врете, а?» Она упрекала Анелию в актерстве, а сама!..

– Еще раз побеседовать с Будкиной можно, – согласился Костин, – но навряд ли это даст положительный результат. Надо…

– И есть непонятка в рассказе Фединой, – перебил его Николаша. – Алла сообщила, что у них с мужем не было детей, есть только Аня, ее удочерили.

– Верно, – хором согласились мы с Костиным.

– Но у Фединой есть сын, – заявил Николаша, – Алексей Олегович Барабанов. Новорожденного зарегистрировали в загсе, он ходил в детский сад, в две школы: общеобразовательную и музыкальную. Затем стал студентом консерватории, учился играть на пианино. Вот только последние сведения о нем, которые я смог найти, датированы весной того года, когда юноше исполнилось двадцать лет. Он выступил на районном конкурсе пианистов и занял последнее место. Все. Более о нем ничего нет. Алексей исчез. Он по-прежнему прописан в квартире родителей. Но! Мобильного у него нет, в соцсетях нет его аккаунта, официально Алеша не работает, водительских прав не менял, на госуслугах не зарегистрирован, короче, он пропал! Заявления об исчезновении парня родители не подавали.

– Интересно, что он натворил? – пробормотала я. – Похоже, старшее поколение чадо из своей жизни вычеркнуло. Поэтому Федина и говорит, что родных детей у нее нет. Надо попытаться выяснить у нее правду. Мне нужно появиться еще раз у Будкиной.

– Лучше начать с Елены Яковлевны, капельдинера концертного зала, – предложил Костин, – она же, по словам Фединой, еще и администратор. Елена не любила Арамакину. Может, она знала про нее нечто не очень благовидное? Секундочку, звонит Алла. Добрый день, да, это я. Так, когда это случилось? Во сколько? Так, так, так. Где вы находитесь? Поднимайтесь.

Володя отложил свой мобильный и взял трубку внутреннего телефона.

– Оформите пропуск на Федину, она ко мне идет.

– Что случилось? – занервничала я.

Дверь в переговорную распахнулась, на пороге стояла Алла. Сегодня она выглядела небезупречно. Волосы скрипачка стянула в хвост, про макияж забыла.

– Не знаю, зачем к вам пришла, – залепетала она, – наверное, зря. Но мне страшно, очень страшно! Да, Олег не любит клубнику. Но аллергией никогда не страдал. Вообще! Просто один раз в детстве он ею объелся и теперь испытывает к ягоде…

Над дверью вспыхнула красная лампа, раздался надрывный вой. Миша вскочил, схватил Аллу за руку, втянул в помещение и усадил на стул. Пока эксперт занимался Фединой, дверь захлопнулась, раздались щелчки, само собой закрылось окно, на нем опустилась железная штора. Раздалось покашливание, и хриплый мужской голос произнес:

– Говорит Голубев, начальник охраны. Всем оставаться на местах. Неизвестная женщина проникла в здание. Поднялась на лифте до расположения бригады Костина. Произведена блокировка помещения. Ситуация под контролем.

– Что это? – слабым голосом осведомилась Алла.

– Кто-то прошел без пропуска мимо охранника на первом этаже, – ответил Володя, – такое бывает. Все в порядке.

Потом Костин отошел к сейфу в дальнем углу переговорной, открыл его, достал два пистолета, один отдал Мише, другой оставил себе.

Федина затряслась.

– Это просто мера предосторожности, – успокоила я клиентку, – нам ничто не угрожает.

– Алла, если кто-то сюда ворвется, вам надо немедленно валиться под стол, – перебил меня Махонин, – он сделан по спецзаказу. Одно нажатие куда надо, и из крышки выдвинутся защитные панели. Вы окажетесь в пуленепробиваемом ящике.

Алла побледнела, я обняла ее.

– Спокойно. Я не дам тебя в обиду.

– Мама! Мама! – завопил женский голос. – Где ты? Ответь!

Потом раздался глухой звук, такой издает мешок с картошкой, когда падает из грузовика. И снова раздалось теперь уже знакомое сопрано:

– Отойдите на пять шагов, иначе я за себя не отвечаю.

Федина вскочила и бросилась к двери.

– Анечка! Я здесь! Это моя девочка, откройте!

Костин щелкнул брелком, дверь распахнулась, в кабинет ворвалась молодая женщина, за ней вломились несколько парней в форме.

Алла схватила неожиданную гостью в объятия.

– Солнышко!

– Мама! Что случилось? Зачем ты здесь? – начала сыпать вопросами дочь.

– Гражданка проникла на охраняемую территорию без пропуска, – заявил один секьюрити.

Я молча рассматривала Анну. На фото она выглядела симпатичной. Но в жизни, к сожалению, девушку нельзя назвать красавицей. Нос кривой, губы явно увеличены с помощью геля. И слишком много косметики.

– Это моя дочь, – возмутилась Федина.

– И чего? – не сдался охранник. – Надо было взять разрешение на вход, а она пулей через холл пролетела, турникет перепрыгнула. Теперь гражданке нужно проследовать с нами.

Алла обняла Аню.

– Я ее не отдам!

Володя взял трубку.

– Виктор Иванович, отбой. Клиентка ко мне. Отзови своих.

У охранника запищал пейджер.

– Пошли, ребята, – скомандовал главный, – только таких надо наказывать. Всех перебаламутила.

– Вы Анна? – спросил Энтин, когда охранники пропали из вида.

– Да, да, – ответила вместо дочери Алла.

– Что случилось? – осведомился Костин.

Аня упала в кресло.

– Можно воды?

Михаил взял со стола бутылку, открутил пробку, налил воды в стакан и поставил его перед возмутительницей спокойствия. Та быстро выпила содержимое.

– Уф! Я так бежала, что чуть ноги не отвалились.

– Что случилось? – повторил вопрос Володя.

– У папы приступ аллергии, – стала объяснять Аня, – он съел клубнику.

– Это необычно, – заявила мать, – Олег давно даже не смотрел на нее.

– А сегодня почему-то изменил своей привычке, – всхлипнула Аня.

Алла продолжила:

– Олег вернулся из командировки и набросился на ягоды! Какого черта он клубнику жрал? Никогда раньше я не видела, чтобы муж к ней прикасался. А тут! Увидел тарелку и просто накинулся. И потом захрипел, я бросилась к аптечке, вколола ему что надо! Мужу вроде стало легче, «Скорая» приехала и увезла его в медцентр.

– Мама мне велела дома сидеть, сама за врачами на тачке помчалась, – перебила Аня. – Я за ней в своей машине. Мест на стоянке не было, поэтому я задержалась, искала где малышку припарковать. И тут! Мама выбегает из клиники, лицо ужасное. Села за руль и куда-то поехала…

Аня закрыла лицо руками.

– Я решила… что папе… совсем плохо… Полетела за мамой, а она сюда приехала. Увидела вывеску: «Детективное агентство»… Мне вообще крышу сорвало! Я подумала… Ой, лучше не говорить, вдруг накаркаю! Бросилась за мамулей. Ни о чем не думала. Мужик на входе меня остановить попытался, но я скрутила его – и в лифт. Все.

– Скрутила его? – повторил Николаша. – Как?

– Просто. Болевой прием на плечевой рычаг, подбивка, и ему хватило, – сказала Аня.

– Боевое самбо? – поинтересовался Костин.

Аня подняла руку.

– Много побед по рукопашному бою.

– Не повезло парнишке у турникета, – хмыкнул Константин Львович. – Не стоило связываться с рассерженной дамой, она предприняла атаку без правил. С той, что владеет боевым самбо, лучше вообще дел не иметь.

– Ну и как понять, что Аня чемпион? – улыбнулся Миша.

– По решительному выражению лица, – серьезно ответил Энтин.

– Спасибо, что не уложили тех, кто вас на нашем этаже остановить пытался, – сказал Володя. – Самое страшное на свете – женщина в ярости, от злого тигра есть шанс спастись, а от дамы в гневе скрыться невозможно.

– Охранник первый начал, – огрызнулась Аня.

– Что с Олегом Ивановичем? – вернула я присутствующих к теме дня.

Алла покосилась на дочь.

– Заинька, можно я расскажу?

– Конечно, – разрешила Аня, – да я ничего не знаю. Вошла в дом, когда ты папу колола.

Мать начала загибать пальцы.

– Ноль пять адреналина в смеси с раствором хлорида натрия десять миллилитров. Эпинефрин, преднизолон, эуфиллин, тавегил…

– У вас есть медицинское образование? – опешил Миша.

– Нет, нет, – ответила Федина, – когда Анечке исполнилось семь, мы поехали на море. Девочка без разрешения побежала купаться и захлебнулась. Ужас! Все могло плохо завершиться. К счастью, на пляже загорал врач, он вернул малышку к жизни. Когда приехала «Скорая», Аня уже сама дышала. Доктор мне сказал: «Мамаша! Запишитесь на курсы первой помощи. Медработников много, но не факт, что кто-то из них окажется в нужный момент рядом, как я сейчас».

На меня его слова произвели сильное впечатление, я пошла на курсы, завела потом дома аптечку со всем необходимым.

– Ма! – воскликнула Аня. – Я начисто забыла про эту историю! Извини, я зря подшучивала над твоей привычкой пичкать нас всех таблетками при первом чихе.

– Доченька, я просто предусмотрительна, – сказала Алла.

Глава шестнадцатая

– Так что случилось? – уж в который раз поинтересовался Володя.

– У Олега нет ни на что аллергии, – начала рассказывать Алла, – муж ест любые продукты. Когда появилась возможность летать в другие страны, мы где только с детьми не побывали. Италия, Испания, Китай, Таиланд, Эфиопия, Израиль. Везде пробовали местную кухню. Рома и Аня от многого отказывались.

– Вяленая змея у меня не прошла, – засмеялась Анна, – и червяки в томатном соусе не понравились. Рома на лягушачьи лапки не набросился.

– Олег ел все подряд, – воскликнула Федина, – и не чесался. Он никогда не ставил мне условий: «Кашу я не ем». Единственное, чего он не любит, – это клубника. Это после того, как он ее в детстве переел и заболел.

– Всякий раз, когда мы папу этой ягодой угостить пытались, он такие гримасы корчил, – сообщила Аня, – говорил: «Не хочу, и точка».

– А сегодня Роман пришел с пластиковой коробкой, – продолжала Алла, – сказал: «Я купил клубнику. Она прямо как на картинке, такая красивая». Я его поблагодарила и занервничала:

– Рома, у тебя же самолет! Надо в аэропорт за три часа явиться! Боже! Ты опоздаешь! Он ответил: «Сейчас есть онлайн-регистрация. Я только клубнику приволок. Убегаю. Не волнуйся, без меня лайнер не улетит».

И ушел. Я пошла в спальню, уж не помню, что мне там понадобилось. Слышу, как Аня туда-сюда по коридорам пронеслась, потом Олег прошел, он недавно в Москву вернулся. Я подумала, что муж решил перекусить, вернулась в столовую. Смотрю, Олежек одну ягодку взял.

«М-м-м. Вкусно! Можно я немного съем?»

Я обрадовалась. Ну, надо же! Наконец-то Олег забыл, как в детстве клубникой объелся и в клинику угодил, я сказала: «Кушай, милый, Рома такую чудесную ягоду принес».

– Простите, Роман ваш племянник? – уточнил Энтин. – Это его мы на фото с Анной видели?

– Рома родственник мужа. У Олега была единокровная сестра Нина, – объяснила Федина, – она от первого брака Ивана Олеговича. Ее мать умерла, когда Нина была ребенком. Отец женился второй раз, новая супруга полюбила девочку. Олег и Ниночка росли вместе. Девушка рано вышла замуж, родила сына. Но, к сожалению, болезнь матери досталась и дочери, она скончалась, когда ее сыну Роме было всего шесть лет. Мальчика забрала бабушка, Иван Олегович содержал и старушку, и ребенка. Рома у нас часто бывает, зовет меня мамой, Олега папой.

– Ясно, – сказал Константин Львович, – значит, Олег Иванович решил поесть клубники, а вы были рядом.

– Нет, – возразила наша клиентка, – я пошла в постирочную белье из сушильного барабана вынуть. Домработница в отпуске. Замену ей я никогда не приглашаю, не люблю посторонних в доме, сама справляюсь, пока Галя отдыхает.

– Музыканты берегут руки, – зачем-то сказал Николаша.

– Конечно, – согласилась Федина, – я тоже забочусь о руках, но в крайности не впадаю. Сейчас существуют посудомойка, автоматическая прачка, заказ еды на дом из ресторанов. Во время отпуска Галины мы питаемся тем, что привозят из кафе. Я отсутствовала, может, минут шесть-семь, потом вернулась! Боже! Олег хрипит, задыхается. Я сразу поняла – это отек Квинке, кинулась к аптечке…

– И тут я вошла, – снова влезла в разговор Аня, – остальное вы знаете. Теперь вопрос: мама, зачем ты к детективам помчалась?

Алла покраснела и посмотрела на меня. Я решила прийти ей на помощь.

– Анна, много лет назад мы с вашей мамой играли в одном оркестре. Она скрипачка, я арфистка. Потом наши пути разошлись. Вспомнила я про Аллочку, когда назрел день рождения моего мужа. Макс тонкий ценитель классической музыки, поэтому я попросила госпожу Федину сыграть завтра на празднике. Ваша мама человек ответственный, она приехала к нам, чтобы сказать, что у нее нет сил для выступления.

– Можно было позвонить! – процедила сквозь зубы девушка.

Я вынула из кармана трубку.

– Да! Десять пропущенных звонков. Я всегда звук отключаю во время совещания. Алла запаниковала и направилась сюда.

– Я хотела предложить вам вместо себя Галину Ведерникову, – дрожащим голосом солгала клиентка.

– Дорогая Аллочка, – защебетала я, – спасибо, что в трудный момент ты подумала о нас. Дай, пожалуйста, телефон твоей коллеги.

– Здесь есть туалет? – осведомилась Аня.

– Налево, две последние двери по коридору, – пояснил Энтин, – на женском табличка с изображением дамы в шляпе.

Аня ушла, Алла схватила меня за руку.

– Спасибо! Не хочу, чтобы дочь нервничала.

– В какой клинике лежит Олег Иванович? – спросил Николай.

– А-пятнадцать, – ответила клиентка, – мы там все обслуживаемся не первый год.

– Где Роман купил клубнику? – осведомился Володя.

– Не знаю, – ответила Алла, – в супермаркете, наверное!

– Давайте поступим так, – предложил Константин Львович. – Вы сейчас куда направитесь?

– Домой, – прошептала Алла, – в клинике сидеть бессмысленно. Олег в реанимации, вход туда запрещен. Я бы в коридоре посидела, но оттуда всех просят уйти на первый этаж, где разрешают находиться родственникам. Аня мне не позволит там оставаться.

– И правильно, – согласился Михаил, – врачам нужно дать возможность работать спокойно. А родственники нервничают, постоянно задают вопросы и, что еще хуже, советуют, как лечить больного.

Федина опустила голову.

– Я только спросила, можно ли пригласить им в помощь нашего гомеопата, услышала отказ и не стала настаивать. Мне заведующий сказал: «Когда ваш муж выпишется, вот тогда он может жевать пилюли из мух и пить чай из могильной земли». Но гомеопатия – это же совсем другое!

– Ехать домой – самое правильное решение, – поддержал Федину Михаил, – отдохните.

– Завтра я позвоню вам, – добавил Костин, – пока Аня не вернулась, задам вопрос. Вы знаете Анелию Борисовну Орехову?

Алла подняла глаза к потолку.

– Анелия… редкое имя… Среди узкого круга знакомых ни у кого такого нет. Возможно, я имела с ней когда-то дело. Вероятно, дама была организатором какого-нибудь концерта, журналисткой…

– Где остатки клубники? – осведомился Миша.

– Наверное, на столе, – растерялась Федина, – честно говоря, я не думала о ягодах. Вроде Рома их высыпал на тарелку, после того как вымыл.

– Можете их мне отдать? – оживился наш эксперт. – Надеюсь, там что-то осталось.

– Не помню, – прошептала Алла, – простите. Не до клубники мне было, когда я увидела, что муж задыхается!

– Вы умница, – похвалила я скрипачку, – быстро и правильно среагировали, спасли Олегу Ивановичу жизнь.

– Надеюсь, что он поправится, – по-прежнему еле слышно сказала Федина.

– Роман пробовал ягоды? – поинтересовался Костин.

– Нет, он принес клубнику и в аэропорт подался, – ответила клиентка. – Не хочу Рому нервировать! Конечно, если он узнает, то все бросит, примчится, а смысл? В палату интенсивной терапии даже за большие деньги не пустят. А если разрешат войти, то… То только чтобы попрощаться, последний раз на живого взглянуть.

Алла закрыла глаза и вдруг стала насвистывать. Я удивилась, что это с ней?

Скрипачка вздрогнула.

– Простите. Дурная детская привычка, от которой я не могу избавиться. В любой нервной ситуации начинаю свистеть. Не знаю, откуда у меня это желание в детстве взялось. Аня меня называет «Соловей-разбойник». Да и мужу тоже это не нравится. Простите!

– Все будет хорошо, – пообещала я.

Алла всхлипнула.

– Рома повез в Англию свой спектакль на фестиваль, это очень важное для него мероприятие. Если он получит призовое место – это большой успех и огромные возможности для него.

– Актеры на английском роли исполняют? – спросил Константин Львович.

– В том-то и дело, что нет, – вдруг улыбнулась Федина. – Ромочка сам написал пьесу, в которой всего четыре героя. Мать, отец, сын и бабушка. Никто не произносит ни звука. Это рассказ о семейном вечере. Все собрались поужинать. Действующие лица ходят, садятся к столу, встают, берут разные предметы. На сцене столько эмоций, что зритель в зале все без слов понимает. Вот вам самое начало. Открывается занавес. Столовая. Бабушка жестом показывает внуку на свою шаль на спинке дивана. Студент встает, берет шаль и подает старухе. Та выдергивает из рук парня платок и брезгливо встряхивает его. Мать, которая накрывает на стол, закатывает глаза. Отец сидит, уткнувшись в газету. Все понятно. Эти люди терпеть друг друга не могут, но живут вместе…

– Кто друг друга терпеть не может? – спросила Аня, входя в комнату.

– Меня спросили, где Рома, – ответила Алла, – я рассказала о фестивале и о пьесе.

– Поехали домой, – попросила дочь, – тебе отдохнуть надо.

– Можно наш сотрудник поедет с вами и заберет тарелку? – попросила я.

Глава семнадцатая

– Какую? – заморгала Анна.

– Из-под клубники, – вступил в беседу Михаил, – возможно, на ней остался сок, я сделаю анализ. Вдруг ягода была отравлена?

Аня вынула из кармана зеркальце, взглянула в него и убрала назад.

Мне стало жаль девушку, похоже, она очень переживает из-за своей внешности. Почему я так решила? Анна ушла в туалет и пропала. Да, женщины проводят в туалете больше времени, чем мужчины, поэтому в театрах и торговых центрах очереди к двери с буквой «Ж» всегда длинные. Мужчины управляются намного быстрее. Девушки вынуждены путаться в юбках, брюках, колготках, нижнем белье. Унитаз часто грязный, надо как-то приспосабливаться, и после выхода из кабинки большинство из нас поправляет макияж и прическу. А у мужчин все просто, быстро, губы они не красят. Но Аня отсутствовала долго даже по женским меркам, и понятно почему. Сейчас слой тонального крема на ее лице стал почти сантиметровым, румянец, тени, помада засияли ярче. Теперь вспомним, что девушка в спешке бросилась в клинику следом за матерью, потом прибежала за ней к нам. Олег Иванович в реанимации, его состояние не из лучших. Большинство женщин в таких обстоятельствах забудет о косметике, ведь главное сейчас не твой внешний вид, а здоровье отца и психологическое состояние матери. Помочь Алле, кроме Ани, некому. Как я поступила бы на месте Анны? Наверное, забросила бы все дела и занялась только матерью, не отпускала бы ее от себя, про макияж и не вспомнила! А Аня при полном параде! Или она даже дома не позволяет себе ходить с «голым» лицом, или накрасилась перед тем, как помчалась в больницу. Какие выводы можно сделать и в том, и в другом случае?

Я подавила вздох. Все люди разные, не надо никого осуждать. Из косметики я пользуюсь только пудрой и гигиенической помадой. Переживала ли я когда-либо по поводу своей внешности? Нет. С самого раннего детства слышала от мамы:

– Красота проходит. В молодости у тебя лицо, которое подарили родители, а в зрелости то, что сама заработала. Можно выщипать брови, нарумяниться, напомадиться, но красивой не станешь. Почему? Взгляд злой, желчная речь, при виде чужого нового платья накрашенное личико перекашивается от зависти. А можно просто умыться, слегка напудриться и стать красивой. Почему? Вокруг глаз собираются морщинки от улыбок, взгляд добрый. При виде обновки подруги ты радуешься за нее. Зло уродует людей и внешне и внутренне, а добро делает их красивыми.