Мачо чужой мечты

– Нет, конечно, – быстро сказала Нора. – Значит, некоторое время вы жили вместе с кумиром миллионов российских женщин?

– Ну, когда мы встретились, он был никому не известный парень, – пояснила Соня. – Если прекратите меня перебивать, я сумею наконец внести ясность.

– Слушаю внимательно, – кивнула Нора.

Сонечка Умер коренная москвичка. Почему ее далекие предки обзавелись такой фамилией, она не знает, но дома, на стене, висит изображение генеалогического древа, и Соня может назвать своего прапрапрапрадеда, служившего верой и правдой еще Петру Первому. Все мужчины в роде Умер были военными, а их жены занимались домашним хозяйством. Родители Сони продолжили семейную традицию, папа дослужился до полковника, правда, в гарнизоне он никогда не бывал, преподавал математику в одной из военных академий, а мама самозабвенно пекла пироги. Кстати, мать Сони, Тильда Генриховна Бонс, происходила из более древнего рода, чем ее муж Антон Евгеньевич Умер. У Бонс имелась древняя семейная Библия, где разными почерками были записаны даты рождения детей. Самая первая датировалась седьмым июня тысяча пятьсот сорок четвертого года, если перевести ее на современный язык, то немецкий текст: «Хвала Господу, пославшему мне здорового сына Генриха. Теодор Бонс». Имена Генрих и Теодор стали у Бонсов повторяться, а девочек чаще всего называли Тильда или Брунгильда.

Когда на свет появилась Соня, Тильда решила, как и предписывала семейная традиция, записать дочь Брунгильдой, но наткнулась на категоричное «нет» супруга.

– Ты с ума сошла! – раскричался Антон. – Как бедной девочке потом жить?

– Я великолепно чувствую себя Тильдой, – возразила жена, – следует хранить традиции. Мы, Бонсы…

– Моя дочь станет Умер, – перебил супругу Антон, – а у нас иные привычки. Девочка будет Софьей в честь моей матери.

Тильда испугалась не на шутку.

– Хорошо, – согласилась она, – пусть не Брунгильда, но и не Софья! Лучше Анна или, если хочешь, Евгения, в честь свекра.

– Софья, – решил настоять на своем муж, – это мое любимое имя.

– Милый, – взмолилась Тильда, – что угодно, но не Соня.

– Не знал, что ты так ненавидела свою свекровь, – каменным тоном процедил Антон. – Да и что она тебе плохого сделала? Мама умерла еще до нашей свадьбы.

– Все дело в ее смерти, – попыталась донести до Антона свой страх Тильда, – говорят, дети, названные в честь родственников, непременно повторяют их судьбу. А несчастная Софья Михайловна умерла в возрасте двадцати семи лет, ты рос сиротой. Разве хорошо называть дочку в честь человека трагичной судьбы?

Антон побелел.

– Маму убил грабитель, залез на дачу, хотел поживиться деньгами, открыл у отца в кабинете бюро, и тут Софья Михайловна проснулась. На грех, она решила посмотреть, откуда доносится шум, и пошла вниз. Негодяю ничего не оставалось, как попытаться скрыться, но испуганная хозяйка начала звать на помощь, тогда вор ударил мать табуреткой по голове. Мерзавца не поймали, Софья Михайловна скончалась. Так ли обстояли дела на даче в ту роковую ночь, неизвестно, но следствие попыталось реконструировать картину и пришло к выводу: Софья погибла вследствие разбойного нападения.

– Вот видишь! – в ужасе воскликнула Тильда. – Лучше дадим дочери имя Анна.

– Хорошо, – внезапно согласился Антон, – но тогда ты будешь воспитывать ребенка одна, я уйду прочь из дома…

– Суровый у вас был папенька, – не выдержал я.

Сонечка развела руками.

– Да, похоже, характер у него был нелегким. Мама побоялась спорить с мужем, но покорность не принесла ей счастья. Антон Евгеньевич довольно скоро скончался. Мамочка один раз, потеряв самообладание, воскликнула: «Надо было все же назвать тебя Анной. Антон все равно ушел, я одна с тобой мучаюсь. Ну осталась бы ты без отца сразу, а не потеряла его в три года, зато сейчас я не дрожала бы от страха».

Мама боялась, что я повторю судьбу Софьи Михайловны, меня убьют в двадцать семь лет. Она часто повторяла: «Вот справишь двадцативосьмилетие – и живи спокойно, а до этого соблюдай крайнюю осторожность. Помни, ты под прицелом судьбы».

– У некоторых баб начисто отсутствует разум, – взвилась Нора, – внушать ребенку такую чушь!

– Элеонора не хотела вас обидеть, – живо вступил я в разговор, – но позиция вашей мамы очень странная.

Соня сложила руки на коленях.

– В детстве я действительно жутко боялась грабителей, отказывалась одна ночевать дома, потом поняла – у мамы фобия, не следует придавать ей значение. Кстати, мне завтра исполнится двадцать восемь, я жива и здорова, следовательно, мама ошиблась. Понимаете теперь, почему я не люблю уточнять дату своего рождения?

– Еще не вечер, – каркнула Катерина.

Я испытал редкое для себя желание стукнуть журналистку по голове толстенным томом «Речи великих русских адвокатов», который лежал у Норы на краю стола.

Сонечка весело рассмеялась:

– Однако! Спасибо за напоминание. У мамы, кстати, имелась еще одна идея фикс, и она тоже оказалась ложной.

Глава 3

– Какая? – быстро спросила Нора.

Соня поежилась.

– Могу представить вашему вниманию вторую семейную легенду. Прапрабабушка Брунгильда, входя в кондитерскую лавку, случайно столкнулась с офицером, любовь возникла сразу, они поженились и жили счастливо пятьдесят лет. Ее дочь Тильда повстречалась со своим мужем на улице, уронила перчатку, а Вильгельм ее поднял. Результат – свадьба и долгие совместные годы жизни. Бабушка Брунгильда нашла мужа у подруги дома, к которой заехала из-за внезапно начавшегося дождя. Константин был в Москве проездом на один день, и, ясное дело, все опять закончилось маршем Мендельсона. Моя мама тоже ненароком познакомилась с папой и ежедневно повторяла: «Сонечка, в нашей семье женщины выскакивают замуж абсолютно спонтанно, и ты так найдешь мужа».

Самое интересное, что Тильда оказалась права.

Как-то раз Сонечка поехала на Ленинградский вокзал. Ее ближайшая подруга Олеся Реутова собралась посетить Северную столицу, там ее ждал любимый человек. Реутова хотела убежать пораньше с работы, но ее не отпустили, и тогда Олеся позвонила Соне и взмолилась:

– Будь добра, съезди, купи мне билет.

Сонечке страшно не хотелось катить на Комсомольскую площадь. Во-первых, она терпеть не могла это слишком суетное место, во-вторых, в кассу придется отстоять очередь, в-третьих, у Сони были совсем другие планы на вечер, но Олеся так ее умоляла, что Софья уныло сказала:

– Ну ладно.

– Ты лучшая подруга на свете, – заявила Реутова и швырнула трубку.

Пришлось оправдывать сие звание и ехать к трем вокзалам. Действительность оказалась хуже предполагаемой. Для начала пьяный бомж чуть не вырвал у Сони сумочку, в которой лежал добытый после томительного кукования в очереди у кассы билет, затем Соня поскользнулась, упала и разорвала колготки; не успела она встать, как снова оказалась на грязном асфальте: какой-то парень толкнул ее здоровенным чемоданом.

– Идиот, – заорала всегда вежливая Соня, – чтоб тебе ногу сломать!

Неожиданно юноша обернулся.

– Вы что-то сказали? – растерянно спросил он.

– Да, – совсем обозлилась Соня, – похвалила от души.

– Меня?

– Верно.

– За что? – хлопал глазами провинциал.

– За ловкость и вежливость, – язвительно ответила Соня. – Стукнул девушку чемоданом и дальше побежал. Надо же, еще и сумочка испачкалась.

Недотепа кинулся к Соне, бросив свой уродливый саквояж.