Шоколадное пугало

Глава 13

– У Натальи Ивановны были клиенты, – начала рассуждать вслух Вера, – среди них кто-то мог работать в структурах власти или ушлым адвокатом.

– Интересная схема, – заметил Илья, – я о разных квартирных аферах слышал, но о такой никогда.

– Строго говоря, мошенническими эти действия назвать трудно, – сказал Ершов, – семья действовала по закону.

– В особенности, когда Наталья Ивановна жильем со старухой обменялась, – хмыкнула Трофимова, – тут вообще нет никакого жульничества. Просто ей захотелось из собственной квартиры в коммуналку переехать. А что? Нормальное такое желание.

– Может, ее скука в отдельной двушке одолела, – засмеялся Федор, – на кухне поругаться не с кем. Никто пачку соли в суп ей тайком не вытряхивал, на котлеты не плевал. Жить было неинтересно.

– Федя, то, что не запрещено, то разрешено, – подчеркнул Димон, отрываясь от компьютера, – ни в одном законе не сказано, что человек не имеет права обменять отдельное жилье на комнату в коммунальной квартире. Может, тебе это покажется странным, но кое-кто это совершал. За деньги. Нищета заела, вот и ухудшают квартирный вопрос. Как фамилия Натальи Ивановны, знаете?

Я удивилась вопросу.

– Сиракузова.

– Она ее получила, выйдя замуж за Петра Яковлевича, а девичью знаете? – настаивал Коробков.

Я ответила:

– Понятия не имею.

– Савина, – коротко сказал Димон, – как у бабушки, которая якобы к Владимиру переехала.

– Почему якобы? – не понял Илья.

Миркин махнул рукой.

– Ты всерьез спросил? Обмен они только на бумаге произвели.

– А вы в этом уверены? – прищурился Маслов. – Вдруг Наталья Ивановна и Владимир друг друга терпеть не могли? Возможно, это и не афера. Вероятно, Наталья реально психически заболела.

– Гадание на кофейной гуще, – вздохнула я.

– Вернемся к тому, что известно точно, – повысил голос Димон. – Родители Натальи Ивановны: Ольга Сергеевна и Иван Варфоломеевич Савины. К сожалению, Ольга скончалась. Вдовец женился через какое-то время второй раз на… Внимание! Тут должен играть оркестр. Новой супругой Савина стала Анна Сергеевна Клюкина. Она поменяла фамилию в браке и превратилась в… Анну Савину!

– Ух ты! – подпрыгнула на стуле Вера. – Да они не чужие друг другу! Мачеха и падчерица!

– Ты слушай, – остановил Трифонову Коробков, – в браке с Иваном Варфоломеевичем у Анны родилась дочь. И как ее зовут?

– Только не говори, что Лейкина Анастасия Ивановна, которая потом пошла в загс с Владимиром! – воскликнул Михаил Юрьевич.

– Уважаю психологов, – крякнул Димон, – господин Ершов, как всегда, зрит в корень. Точно. Настенька у них получилась! Девушка, не успев окончить школу, выскочила замуж за юного лейтенанта Лейкина и укатила с ним в тьмутараканскую воинскую часть! Брак продержался недолго, последовал развод. В Москву Анастасия не вернулась, просто перебралась из небольшого поселка в городок. Там выучилась на медсестру и спустя годы прилетела в столицу, где стала счастливой женой молодого во всех отношениях мужа.

– Володя женился на своей родственнице? – возмутился Илья. – У них же есть общая кровь!

– Так этого в загсе никто при подаче заявления не знал, – уточнил Димон, – я уверен, что брак был фиктивным. Детей они заводить не собирались. После развода Анастасия покупает малогабаритную однушку, самое дешевое жилье. Открывает маленький продуктовый магазин, который просуществовал недолго и умер. Более сведений о работе Насти нет. Однушку она продала, переехала в деревню, затем и этот дом сбыла с рук. Куда она подевалась потом, не известно, никаких ее следов я найти не смог.

– Катилась вниз по социальной лестнице, – грустно сказала Вера, – наверное, пьет.

– Она жива? – уточнил Федор.

– Сведений о смерти нет, – ответил Димон, – но это не означает, что Лейкина жива. Теперь еще одна интересная история. Некоторое время назад на машину Сиракузова вылили ведро дерьма на парковке у офиса Владимира. За хозяином зарезервировано самое удобное место. Оно огорожено столбиками, но они легко передвигаются. Чтобы сотрудники не убрали ограждение и не заняли территорию босса, там висит объявление: «Место В. Сиракузова».

– Очень удобно для того, кто хотел его кабриолет изгадить, – усмехнулся Миркин, – служба безопасности у них с головой или без оной? Разве можно фамилию указывать? Обычно пишут: «Служебная парковка для сотрудников из особого списка». И гадай потом, кто в него внесен.

– Вопрос не ко мне, – отмахнулся Димон, – вандал, вернее, вандалиха…

– Такого слова нет, – сделал замечание Ершов.

– Вандалица, – придумал новый вариант Коробков, – не мужик безобразничал, баба. Она ведро на капот опорожнила, удрать не успела, ее схватил секьюрити, который у входа стоит.

– Это ты как узнал? – удивилась я. – Влез в документы охраны?

– Уже говорил один раз, но не трудно повторить: соцсети, – протянул Димон, – теперь жизнь моя стала намного легче, чем раньше. Нынче народ сам о себе что хочешь разболтает. У фирмы Сиракузова есть аккаунты во всех местах, где только можно. Наиболее интересным оказался «Инстаграм». Ну там вроде все как обычно: реклама, адреса салонов, рассказ об услугах, массажистах, восторженные отклики клиентов. В комментах сплошная патока, мед с шоколадом, зефир с вареньем. Но я обратил внимание на некую Мэрибумсбом, она под многими сообщениями ставит смайлик, который означает: «рыдаю от смеха». Я нашел ее профиль, он закрыт, но мне его открыть-то ничего не стоило. И что? Обнаружил Клондайк информации. Мерибумсбом со сладострастьем обсуждает со своими подписчиками Сиракузова. Она его терпеть не может, высмеивает со всех сторон, по-детски радуясь, описывает, как Владимир Петрович попал в неприятное положение. Я понял: милая особа ранее сидела в секретариате, иначе откуда она знает, кто к Сиракузову пришел-ушел? С кем о чем он в кабинете говорил? И, похоже, она под мужика клинья подбивала, потому что постоянно именует его «импотентом». С особым восторгом прелестница про дерьмо вещала, прямо захлебывалась от счастья. Я влез в базу отдела персонала. Упс! Вход в кабинет босса теперь стережет пятидесятисемилетняя Галина Владимировна. А вот во время происшествия с какашками в приемной восседала Марина Комиссарова, победительница конкурса красоты «Подросток», его проводил один из московских округов, попросту говоря, это районные соревнования симпатяшек-школьниц. В четырнадцать лет девочка диплом получила и до сих пор гордится своим успехом. Давно взрослая Марина постоянно выставляет старые фото с того конкурса, спрашивает: «Правда, я очень хороша?» Ее уволили по собственному желанию. Но, думаю, уходить она не хотела, раз по сегодняшний день она злобу на Сиракузова изливает! Она никак его забыть не может. Похоже, у нее сейчас поклонник появился. Марина хвасталась новой шубкой, колечком. Намекала, что это подарки. Но Владимир для нее до сих пор заноза.

Михаил Юрьевич направился к кофемашине.

– Стандартная ситуация. Девушка, которая считает себя неземной красавицей, нанимается секретарем к мужчине средних лет. Она полагает, что перед ее прелестями не устоит ни один представитель сильного пола, и начинает усиленно демонстрировать их боссу. Расчет прост: затащить обеспеченного папика в койку. Программа-максимум женить его на себе. Наличие у шефа супруги помехой не считается. Программа-минимум: получить квартиру, машину, полететь отдыхать на острова. Некоторые рожают ребенка, но это опасно, вдруг алименты получить не удастся. Сиракузов оказался крепким орешком, то ли девица совершенно не в его вкусе, то ли он любит супругу. Владимир, импотент проклятый, слишком сексуальную неземную красу уволил. И чтобы более не быть объектом сафари, посадил у двери кабинета женщину, которая давно справила пятидесятилетие.

– Мы хотели найти того, кто имеет зуб на Сиракузова? – обрадовался Илья. – Вот она! Уволенная секретарша.

Вера взяла из вазочки конфету.

– Здорово Владимир ее задел, если по сию пору она успокоиться не может. Михаил Юрьевич, сделайте мне тоже кофейку. Тань, хочешь шоколадку? Я купила нам в офис сладенького.

– Нет, – отказалась я.

– Никак опять худеть решила? – спросила Трофимова.

Я проигнорировала неделикатное замечание.

– Дима, адрес Марины есть?

– Обижаешь, начальник, – процитировал бородатый анекдот Коробков, – уже у тебя в телефоне.

– Советую прикинуться корреспондентом популярного глянцевого журнала, – стал наставлять меня Ершов, – скажи, что хочешь написать об одной из самых красивых девушек Москвы, и узнаешь все, что надо и не надо.

– Дима, сделай мне удостоверение члена редколлегии «Звезда мегахит», – попросила я, – завтра отправлюсь к Марине.

Глава 14

В восемь утра курьер доставил нам две картонные коробки. На большой была надпись – «Для Ивана», на маленькой – «Для Татьяны».

– Почему у тебя крохотная коробка, а у Вани вон какая здоровенная? – удивилась Рина.

Я пожала плечами:

– Не знаю. Так Воинов решил. Он сказал, что блюда привезут уже готовыми.

– О-о-о! Моя еда, – обрадовался муж, появляясь в столовой, – ну-ка, полюбопытствуем.

Он взял ножницы, мигом вскрыл обе упаковки и стал вынимать из своей контейнеры, комментируя увиденное:

– Завтрак! Творог с фруктами. Сэндвич с брынзой и помидорами, отварное яйцо, порция масла. Ба, да оно французское! Пустячок, а приятно. Не хочу ругать российские продукты, но парижское маслице вкуснее нашего. Ватрушка! М-м-м! Чудесно пахнет. Три куска зернового хлеба, морковный кекс. Прекрасно! А это что?

– Обед, – подсказала Рина. – Видишь, написано на контейнере: «Съесть с тринадцати до четырнадцати. Просьба: четко соблюдать время приема пищи. Не вскрывать бокс заранее. Состав указан сбоку».

– Вижу, – обрадовался Иван. – «Салат из куриной грудки и овощей с йогуртовой заправкой. Борщ с пампушками. Котлета по-киевски с картофелем и грибной подливкой. Компот из свежих фруктов». Вполне себе ничего!

Рина показала на маленькие коробочки.

– Еще четыре перекуса, печенье, банан, мусс из чернослива, панакота с клубникой. Потом полдник, ужин.

– Однако странно, – протянула я, хватая свой телефон, – все вроде обычное. Алло, добрый день, Александр Филиппович? Таня вас беспокоит, мы получили коробки. Да, спасибо. Вопрос. Вы говорили, что нам надо питаться… не помню названий продуктов, в наших супермаркетах их нет. А у мужа все обычное: салат, например. А-а-а! Ясно.

– Что он сказал? – полюбопытствовал Иван.

Я села на стул.

– Воинов пояснил: чтобы люди не путались, а блюдо «Осама букон из кабукос» вызовет непонимание, они называют еду привычным для россиянина образом. Борщ – это понятно. А «Патася ла флере», уж извини, если плохо запомнила, нет. Ингредиенты в нем все, какие нужны именно для нас.

– Полдник! – возвестил муж. – Блинчики со сметаной и ягодами. На ужин «Рагу из кролика с рисом». Перед сном взбитый кефир с хрустящими хлебцами. Мне такая диета нравится. А у тебя что?

Я вынула из упаковки литровую бутылку с делениями и прочитала сопроводительную записку. «Отвар оздоровляюще-омолаживающе-обезжирительный. Каждый час отпивать по делению». Все.

– Все? – не поверила Рина. – У Вани полный дастархан, а у тебя фигня зеленая?

– Воинов сказал, что у Танюши сплошь синий жир, – деловито объяснил муж, открывая один контейнер, – наверное, он растворяется зеленой фигней. М-м-м! Вкусно как! М-м-м!

– У вас еще вода есть, – сообщила Ирина Леонидовна, заглядывая в коробки, – у Вани три литра, у Танюши емкость на стакан. И что написано? «Запрещено употреблять любые напитки, о которых не упомянул врач. Пейте только нашу живую воду. Способ приготовления… О! Водичку надо самим делать. Да тут полно всяких бутылочек! Ваня! Иди сюда.

– Прости, – ответил муж, – я занят, завтракаю.

– Сами разберемся, – возбудилась Рина. – Похоже, это совсем просто. Нужно четыре стакана. Очень интересно! Никогда не делала ничего подобного. Компоты, кисели, чай, кофе – это пожалуйста, но я люблю узнавать что-то новенькое. Тань, набирай в кастрюлю воду из фильтра.

Я поспешила выполнить приказ.

– Влейте в воду двести миллилитров закачателя здоровья из белой емкости, – громко читала свекровь. – Танюша, давай!

Я схватила указанную тару, наполнила мерную кружку и опрокинула ее в кастрюлю.

– Три столовые ложки из синего пузырька, восемь чайных из зеленого, – диктовала Рина, – двенадцать из красного.

Я бегала по кухне с разными ложками, металась между разноцветными бутылками.

– В итоге у вас получилась красная вода, – огласила Рина.

– Фиолетовая, – возразила я.

Рина заглянула в кастрюлю.

– Просто здесь не очень яркий свет. Поставь на окно.

– Теперь синий, – констатировала я.

– Бордовый, – заспорила мать мужа, – но мы не активировали содержимое. Тут написано: «питье примет приятный цвет, обретет изысканный вкус малины со свежим огурцом. Когда для завершения созревания подготовленной воды вы опустите в нее активатор, который приложен к воде для активации и является необходимым для активации воды, включите его в сеть, дождитесь завершения бурления воды, которое вызвал активатор воды. Если…» Ага, вот это, наверное, именно он.

Ирина Леонидовна протянула мне нечто похожее на пластмассовую ложку со шнуром.

– Держи, запихивай в кастрюлю, нажимай на кнопку.

Из зоны столовой раздался вопль.

– Го-о-ол!

Иван, съев вкусный завтрак, включил телевизор. Кто бы мне объяснил, почему муж любит врубать звук на полную мощь, и по какой причине надо радоваться тому, что мяч влетел в ворота? Лично я в этом случае солидарна со стариком Хоттабычем, который, сидя на трибуне, недоумевал: «Почему не дать каждому человеку на поле по мячу?»

– Тань! Запихивай фигню в розетку, – поторопила меня Рина.

– Надо дочитать руководство до конца, – предусмотрительно заметила я.

– И так все ясно! – отмахнулась свекровь. – Написано: «Воткните в сеть».

– Еще что-то было, – возразила я, – про бурление. «Если…» Ты на этом слове остановилась А что «если»?

– Ой, не занудничай, – отмахнулась Рина, – в любой инструкции есть масса ерунды. Приложат к расческе книжечку толщиной со справочник лекарств. Сто страниц «про нашу компанию», следующие двести реклама своей продукции, а потом «Эксплуатация: возьмите гребешок и причешитесь». Смех, да и только. Недавно я видела в хозяйственном магазине «Руководство по использованию хлебницы». Время идет, вам на работу пора, у меня тоже дел тьма. Запихосывай вилку в розетку.

Я взяла штепсель. Ирина Леонидовна – интеллигентный человек, она много читает, говорит правильным русским языком, не употребляет ненормативную лексику. Но иногда из ее уст вылетают странные словечки вроде «запихосывай».

Я улыбнулась и сунула два блестящих штырька в дырочки розетки. Рина заглянула в кастрюлю.

– И? Где обещанное бурление?

– Пока его нет, – вздохнула я, – может, все-таки изучить инструкцию до конца?

– «Если не происходит мощного пузыреобразования, – зачастила Рина, – содержимое не кипит, и вы правильно отмерили необходимые ингредиенты, не перепутали их последовательность и количество активаторов, то…»

Рина рассмеялась и посмотрела на меня.

– Так, ежу понятно! В доме есть коза, которая все не так налила! Дальше читать не стоит. О! Жидкость меняет цвет!

Мы со свекровью одновременно наклонились над кастрюлей и убедились, что содержимое стало похоже на радугу.

– Красота, – восхитилась Ирина Леонидовна, – даже пить жалко и…

Договорить свекровь не успела. В кухню с громким воплем:

– Мяу-у-у, – влетел Альберт Кузьмич.

За котом бодрым аллюром неслись французские бульдожки, разбойники Мози и Роки. Еще недавно мы с Риной называли их кабачками. Щенята удивительно походили на этот овощ – гладенькие, крепенькие, округлые. Но теперь они выросли и скорее стали похожи на дыни-торпеды.

– А ну перестаньте, – велела я, – устроили гонку! Сейчас Альберт Кузьмич рассердится и наподдаст вам со всем своим кошачьим милосердием.

– Мальчики сегодня разошлись! – воскликнула Надежда, тоже возникая в кухне.

Домработница несла пакет с рисом, она явно побывала в кладовке.

– Гол! – закричал Иван. – Ну, молодцы!

Альберт Кузьмич легко вспрыгнул на рабочую поверхность стола.

Рина закатила глаза.

– Трибуны не только ревут, но и шипят!

– И булькают, – удивилась Надя, – странный какой звук. О! О! О! Гляньте!

Мы со свекровью одновременно обернулись. Я увидела, как из кастрюли с активатором медленно выползает разноцветное облако, похожее на мыльную пену, оно переливается, как дорогой перламутр.

– Ух ты! – восхитилась Рина и протянула руку.

– Не трогай! – почему-то испугалась я.

Лучший способ заставить мою свекровь что-то сделать, это запретить ей это делать. Ирина Леонидовна незамедлительно схватила рукой скопление пузырьков. Раздался оглушительный взрыв. Я мигом оглохла, а вот зрение не потеряла, поэтому хорошо видела, как мне прямо в лицо поднимается пол и, когда шлепнулась на плитку, с запозданием сообразила: пол не двигался, это я падала.

Глава 15

Вчера я упала с высоты своего роста на спину в доме Сиракузова. Сегодня рухнула на пол дома. Но ощущения были похожи. Какие они? Да ничего приятного!

Я оперлась на руки и приподнялась. В ту же секунду прямо перед моим носом плюхнулась и перевернулась кастрюля, в которой мы с Риной разводили воду. Ее содержимое разлилось вокруг, теперь оно было кроваво-красного цвета. К «озеру» подполз на животе Роки и начал судорожно из него хлебать.

– Отойди немедленно, – почему-то шепотом попросила я.

Но, похоже, водица оказалась вкусна без меры, Роки никак не мог от нее оторваться.

Еще через секунду я узрела Мози, который быстро подбирал с пола зерна риса.

– Таня, – простонала сбоку Рина, – голова…

Я встала и посмотрела налево. Там у подоконника стояла Надежда, к груди она прижимала обрывки пакета.

– Вот почему вокруг рис! – обрадовалась я. – Он просто высыпался! А где Ирина Леонидовна? Голос слышу, а ее не вижу.

Домработница молча показала направо.

Я повернулась и увидела свекровь, которая сидела около холодильника.

– Такое ощущение, что мне на башку нацепили меховую шапку, горячую и очень тяжелую, – пожаловалась мать Ивана, – прямо шея подкашивается.

– Альберт Кузьмич! – закричала Надежда, бросилась к хозяйке и сняла с ее макушки ошалевшего кота. – Милый, как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – ответила вместо кота Рина, – голова теперь как новая!

– Мальчик мой родной, – восхитилась Бровкина, – хорошо, что у тебя голова теперь как новая. О! А! О! А! Вы слышали? Вы слышали?

– Что? – уточнила я.

– Взрыв? – задала вопрос Ирина Леонидовна. – Кем надо быть, чтобы не услышать бум? Кстати, что взлетело на воздух?

– Кастрюля, где вы воду бодяжили, но не о ней речь, – закричала Надежда. – Я про кота! Я про кота! Вы слышали? Взрыв – пустяк! Вы слышали? Я про кота!

– А что с ним? – поинтересовалась Рина. – Объясни толком, перестань твердить одно и то же, как заезженная пластинка.

– Я спросила у Альберта Кузьмича про его самочувствие, а он словами ответил: «Прекрасно, голова теперь как новая», – объяснила Бровкина. – Я давно думала: какой голос будет у котика, если он захочет со мной по-человечески поболтать? Решила – бас густой! Но Альберт Кузьмич запищал, как мышь в обмороке! О! А! Он заговорил! Он говорит по-человечески!

Надежда прижала к себе кота и унеслась из кухни, целуя на ходу его морду!

– Вообще-то про голову сказала я, – захихикала Рина, вставая.

– Теперь Надежда будет думать, что кот обрел дар выражать мысли словами, – развеселилась я. – Интересно, почему произошел взрыв?

– Потому что кто-то перепутал склянки, – вмиг перевела на меня стрелки Рина, – я просто читала инструкцию.

– Может, кто-то прочел вслух что-то неверно? – пробормотала я. – Мози съел весь рис, который высыпался из разорванного пакета! А Роки, похоже, выпил разлитую лужу.

– Ерунда, – рассмеялась Рина, – от воды и риса им дурно не станет.

– Она не вареная, – уточнила я, – в смысле, крупа.

– Мози предпочитает здоровый образ жизни. Сейчас везде пишут: сырое – жизнь, отварное – смерть, – отмахнулась Рина. – Тань, ты выпила из бутылочки, которую тебе диетолог прислал?

– Нет, – ответила я. – Где она?

– Ты оставила ее в столовой, – вспомнила свекровь.

Мы вышли из зоны кухни, и я услышала голос комментатора:

– Вот такой футбол нам нужен! И никакой другой!

– Ваня, где Танина бутылка? – спросила Рина.

Иван Никифорович сидел молча, не отрывая глаз от экрана. Ирина Леонидовна потрясла сына за плечо. Он вздрогнул.