Амулет Добра
– Я, если что-то неприятное на ум взбредет, произношу: «Подумаю об этом завтра», – поделилась своим опытом Мафи, – а завтра опять про завтра говорю.
– Вот и я размышляю, – продолжала Марсия, – вы меня королевой называете, пожелания мои исполняете. А почему?
– Потому что иначе ты обидишься и никуда не пойдешь, – выпалила Мафи, ойкнула и попятилась.
Ну все! Сейчас Марсия закатит очередную истерику, убежит, поход за камнями сорвется. Тьма опустится, все погибнут… А почему случится кошмар? Из-за нее, Мафи, она заразилась от Куки правдолюбием и произнесла слова, кои в присутствии капризницы говорить нельзя. Хотя… в книге сказано: только выйти надо вместе! Теперь можно уже не бояться, что Марсия надуется и удерет. Все перед ней кланяются по привычке.
Марсинька всхлипнула, закрыла мордочку лапками и помчалась вперед. Мафи вскочила, запуталась в траве, упала, снова поднялась, ринулась за сестрой, но споткнулась обо что-то трясущимися от волнения лапами и снова шлепнулась, больно стукнувшись носом о торчавший из травы камень.
Когда Мафи наконец-то сгруппировалась и двинулась вверх по склону, Марсии и след простыл. Мафи медленно побрела туда, где горел костер. Что сказать участникам похода? Как объяснить им отсутствие Марсии? Придется раскаиваться в собственной глупости, рассказывать, как она поговорила с Марсией. Нехорошо получилось. Мафи, вздыхая, приблизилась к сидевшим у огня. Первой ей на глаза попалась Марсия, она громко говорила:
– Пожалуйста, простите. Мне очень стыдно. Я увидела черепаху Зою, услышала ее слова и поняла, как отвратительно себя вела. Не называйте меня королевой. Хочу, чтобы меня любили как Марсию, а не подлизывались из опасения, что я не пойду собирать Амулет Добра.
– Мы любим тебя как Марсиньку, – улыбнулся Черчиль. – У каждого есть недостатки. Феня трусиха, Капа шмотница, Зефирка обжора, Куки и Мафи не очень умны, даже у Мули есть темное пятно – она слишком добрая.
– Быть доброй плохо? – робко спросила Мафи.
Черчиль взял прут и выкатил из костра печеную картошку.
– Доброта – прекрасное качество, но пользоваться ею надо с умом. Прежде чем совершить хорошее дело, рассуди, вдруг оно на самом деле плохое.
– Это как? – не поняла Куки.
Антонина взяла клубень и начала дуть на него, перебрасывая из одной лапки в другую.
– У Куки раздулся флюс. Она пришла к врачу. А доктор говорит: «Ой, Куки, надо удалить зуб, но я очень добрый, мне так тебя жаль! Выдернуть клык легко, но это больно. Укол сделать тебе придется, горькое лекарство пить, неделю еще ранка ныть будет, ни сухарик съесть, ни кусок мяса прожевать. Ой, ой, я добрый, мне так тебя жалко. Не стану выдирать зуб, не хочу тебе неприятности причинять!»
– Он что, тю-тю? – заморгала Куки.
– Нет, просто слишком добрый, – усмехнулась Антонина.
– Мафи, ты, когда бегала дворовой собачкой в мире людей, видела у магазина пьяниц? – неожиданно спросил Черчиль. – Что они делали? И как на них другие реагировали?
– Да, встречала, – поежилась Мафи. – Очень противные, злые, могут больно ударить. Хорошие люди мимо них за продуктами шли. Самые добрые попрошайкам деньги давали.
– Добрые давали попрошайкам деньги, – повторил Черчиль. – А что любители спиртного с ними делали?
Мафечка вздыбила шерсть на загривке.
– Покупали бутылки и становились совсем отвратительными, дрались, ругались.
Черчиль взял у Антонины картошку и начал снимать с нее кожуру.
– Поделиться с кем-то своим доходом – прекрасный поступок. Но надо знать, кому ваша помощь пойдет во благо, а кому во зло. Если купить ребенку из бедной семьи игрушку, книгу, одежду – это очень хорошо. И просто так от чистого сердца принести бабушке-соседке продукты, лекарства, теплый платок, пальто – это замечательно. Но некоторые люди дают деньги пьяницам, лентяям, считают, что проявили доброту, и очень довольны собой. На самом деле они совершили злой, глупый поступок. Не всякий достоин помощи, не каждому она идет на пользу. Вот Феня, например. Учась в школе, она очень жалела хомяка Кирилла, делала за него домашние задания, один раз на уроке труда табуретку за него сколотила. Фенюше хотелось быть доброй. И что? А?
Феня взяла протянутую Черчилем картошку.
– Неладно получилось. Кирилл даже читать не умеет. Моя помощь ему навредила. Некоторые так привыкают, что за них всегда кто-то все делает, что ничего сами совершить не способны.
– В семье, где я работаю Хранителем, – вступила в разговор Капа, – была когда-то девочка Галя. Она родилась с дефектом, на одной ступне мизинца не было. Некоторые на свет без рук-ног появляются или с тяжелыми болезнями, но живут весело и счастливо. А Гале мама все время говорила: «Ой, ой, давай тебя одену, ты же слабенькая, больная!» Мать дочь очень жалела, ухаживала за ней, все проблемы решала, от любых испытаний ее оберегала, уроки за нее делала, постель на ночь расстилала, утром убирала. И что вышло? Галя давно взрослая, но она ничего делать не умеет, сидит на шее у старушки-мамы, не работает, ноет: «Я несчастная, больная, заботьтесь обо мне». Хорошо, когда мать ребенка любит, плохо, когда она его чересчур любит. Не всегда большая любовь уместна. И с правдой так же! Не всегда она нужна!
– Лгать никогда нельзя! – объявила Куки.
Черчиль взял кружку с какао, протянутую Феней.
– Сложный вопрос, дорогая. Повторяю, прежде чем что-то сделать или сказать, надо подумать. Не бывает двух одинаковых случаев. Взять у матери без спроса монетку, купить леденцов, а потом солгать, что конфеты тебе соседка за помощь в саду дала, – очень плохо. Но представь такую ситуацию: Мафи упала, сильно поранилась, и теперь у нее на носу здоровенный шрам. Мафи приходит к тебе и плачет: «Куки, я уродина?» Как ты поступишь? Выпалишь: «Да, прямо жуткая, страшнее ведьмы». И это будет чистая правда. Или улыбнешься: «Конечно, нет, Мафинька, отметина совсем незаметна, врач сказал, что она скоро исчезнет». Это будет ложь. Как ты поступишь, дорогая?
Куки притихла.
– Надо всегда говорить честно.
– Но тогда Мафи будет целыми днями страдать, плакать, заболеет от переживаний, – протянула Антонина.
– Лгать плохо! – с отчаяньем воскликнула Кукася.
– Но, если соврать, это даст сил Мафи жить дальше счастливо, – продолжала чихуахуа. – Твой выбор?
– Я скажу правду, – пролепетала Куки, – зачем врать? Шрам от лжи не исчезнет.
– Я бы в этом случае соврала, – вздохнула Капа.
– Такая неправда именуется «ложь во спасение», – пояснил хранитель библиотеки, – потому что она спасает кого-то.
– Принять решение, как, кому и что говорить, трудно. Надо всегда думать над каждым словом, – вздохнула Феня.
Черчиль поставил пустую кружку на землю.
– Если собака начинает думать, как поступить и что сказать, значит, она взрослеет. Если же бездумно мелет языком и делает то, что ей в сию минуту на ум взбрело, она маленькая и глупая.
– А в каком возрасте становятся взрослыми? – поинтересовалась Мафи.
Феня сняла очки и начала протирать стекла шарфом.
– Взрослость не зависит от прожитых лет. Например, бульдог Фредди очень пожилой, а душевно неразумный щенок. Мафи, читай книги, от этого умнеют.
– Если я говорю всем только правду и только в глаза, значит, я маленькая и глупая? – спросила Куки.
Капа встала.
– Скажу тебе правду в глаза. Да, ты маленькая и глупая. Но пока это не страшно. Вот если через пять лет ты таковой останешься, тогда дело плохо. Вставайте, нам пора в путь. Небо все сильнее тучами затягивается.
Марсия быстро сняла с себя розовую жилетку и отдала Куки.
– Вот. Прости, что отняла!
Куки схватила душегрейку.
– Здорово. Я ее так люблю.
Марсия протянула Фене зеленый зонтик.
– Прости. Мне стыдно!
Фенечка водрузила на нос очки.
– Он же тебе очень нравится. Можешь оставить его себе, дарю навсегда.
– Спасибо тебе большое! – опустив голову, поблагодарила Марсия.
Марсия повернулась к Мафи:
– Застегни на мне, пожалуйста, рюкзак.
Мафуся заморгала. Всем понятно, что зеленый зонтик и розовая жилетка очень нравятся Марсии. Куки свою душегрейку тоже любит и забрала ее, Феня без своего зонтика раньше никуда не ходила, но она секунду назад подарила его Марсии. Теперь настала очередь Мафи. Как ей поступить? Марсия худенькая, маленькая, ей непросто будет тащить рюкзак, но и Мафи нелегко с двумя. Что делать?
– Ремни затяни, – продолжала Марсия, – у тебя спина шире.
Мафи забросила на спину оба мешка.
– Да мне не тяжело. Если устану, ты их понесешь. Друзья должны помогать друг другу.
Глава 18
Погода портится
– Нам куда? – спросила белка, когда небольшой отряд оказался на перекрестке дорог.
Феня сняла с шеи кожаный мешочек, вытащила оттуда план и показала влево.
– Туда.
– Уверена? – усомнилась Матильда. – Можно карту посмотреть?
Феня быстро засунула бумагу на место.
– Нет.
– Ладно, – не обиделась белка, – как скажешь.
Некоторое время все шли молча, потом почтовый жаб буркнул:
– Идите, я догоню вас, – и юркнул в кусты.
– Кто-то много печенной в золе свеклы съел, – хихикнула Антонина.
– Буряк вкусный получился, – облизнулась Капа, потрогала свою шею и отдернула лапу.
– Тебе жалко свои бусы? – спросила Мафи.
– Да, – призналась Капитолина, – они мне очень шли, я обожала их. Когда я в последний раз жила в мире людей, у той, что звалась моей мамой, было ожерелье невиданной красоты. Круглые крупные камушки, гладкие, приятные на ощупь, цвета южного неба, глубокий синий такой, а внутри камней что-то мерцало, переливалось. Я могла на них часами смотреть, когда мама уходила на работу, надевала их и любовалась на себя в зеркале. Бусы, которые забрала Зоя, на то колье очень похожи.
– Когда я вернусь в страну людей, обязательно отыщу для тебя такое, – пообещала Мафи.
– Спасибо, – улыбнулась Капа, – жаль, моя хозяйка то ожерелье потеряла, пошла в театр, а замочек расстегнулся. Она вернулась домой в слезах, сказала, ее какой-то мужчина толкнул, колье упало и словно под землю провалилось.
– В мире людей иногда случаются странные события, – подтвердил Черчиль. – Мы с отцом храним по очереди семью ученых. Карл сейчас с ними. Хозяева из поколения в поколение изучают манускрипты. Дома у них роскошная библиотека. Когда хозяин и его жена уходили читать лекции студентам, я оставался один и всегда лазил по полкам. Лестница, правда, очень неудобная была, я часто падал, но потом приспособился, брал с кровати подушку, клал ее на пол и не так сильно ушибался. Один раз академик забыл кошелек, вернулся, а я на верхней ступеньке устроился, то-то он удивился. М-да! Так вот, я там нашел потрясающий том, удивительно красивые иллюстрации, сказки братьев Гримм. Начал их читать, пришел в восторг, но тут приехала хозяйка, я в спешке сунул книгу на полку. И назавтра ее не обнаружил, она исчезла. Навсегда.
– У нас на кухне иногда имбирное печенье испаряется, – облизнулась Мафи, – после завтрака возьмешь штучку, только одну, а к ужину коробка пустая!
– Исчезновение печенья нельзя считать загадкой, – усмехнулась Капа, – оно имеет простое объяснение: его кто-то съел. А вот книгу и бусы не слопаешь!
Черчиль внезапно замолчал, потом спросил:
– Где Густав?
– Наелся свеклы и засел в кустах, – весело ответила Куки. – У почтового жаба живот скрутило.
– Очень странно, – испугалась Феня, – Густав давно с тропинки свернул. Может, ему плохо?
– И Матильды нет, – забеспокоилась Капа.
– А она куда подевалась? – спросил Черчиль.
– Не знаю, – в один голос ответили Куки и Марсия.
– Белка все время последней шла, – вспомнила Мафи.
Феня вынула карту и задрожала.
– Дорогая, что случилось? – сделал стойку Черчиль.
– Вон тот камень знаменует начало Километра Волшебства, – прошептала Феня, – нам придется туго.
– Что такое Километр Волшебства? – не поняла Куки.
– Ничего, преодолеем это препятствие, – оптимистично заметил Черчиль. – Но необходимо отыскать Густава и Матильду, иначе…
С неба рухнула стена дождя, тяжелые капли запрыгали по спине Мафи, она зажмурилась. В голове ожило старое воспоминание. Вот та, кого когда-то звали Пошлавон, шагает по холодным лужам, трясясь в ознобе. Нет, нет, надо немедленно вспомнить слова, которым Мафи научила Муля. Вскоре после того, как щенок-подросток поселился в Мопсхаусе, мама спросила:
– Ты почему грустная? Кто-то тебя обидел?
– Нет, – уныло ответила Мафи, – просто вдруг вспомнилось, как я была Пошлавон.
Муля обняла Мафи.
– Что было, то прошло. Забудь.
– Ага! А мысли куда деть? – всхлипнула Мафи. – Лезут и лезут в голову, плакать от них хочется.
Муля улыбнулась.
– Дорогая, мысли похожи на ездовых лаек, если их отпустить, помчатся сломя голову не пойми куда, и в конце концов тот, кто едет на санках, свалится. Псам нужны вожжи. И мыслями тоже надо управлять. Не стоит вспоминать о Пошлавон. Только она тебе на ум придет, сразу говори: «Стоп. Об этом я подумаю завтра».
– Поможет? – удивилась Мафи.
– Непременно, – пообещала Муля и оказалась права.
Стоило Мафи тогда сказать: «Я об этом подумаю завтра», как призрак Пошлавон исчез. И теперь Мафуся знает, как прогонять неприятные мысли.
– Мафи! – закричала Куки. – Мы в пещере спрятались! Видишь нас?
– Сюда, сюда, – завопила Марсия, – скорей, промокнешь.
– Я не боюсь дождя, – ответила Мафи, – могу бегать по лужам. Вы пока там посидите, а я поищу Густава и Матильду.
– Отдай нам рюкзаки и возьми мой зонтик, – предложила Марсия.
Мафи быстро отнесла дорожные сумки в укрытие.
– Не боюсь дождя. Я побежала.
Сначала ливень хлестал как из ведра, потом притих, а вскоре и вовсе закончился. Стало очень душно, небо не просветлело, наоборот, его еще гуще затянуло серой пеленой. Мафи, постоянно отряхиваясь, бегала по округе, но жаб и Матильда словно сквозь землю провалились.
– Густав! – кричала Мафи. – Ау! Матильда!
В ответ сыщица слышала тишину. Непогода больше не бушевала, но, вот уж странность, птицы не пели, не порхали бабочки. Мафи стало тревожно: куда все подевались? Обычно после дождика выпрыгивают маленькие лягушечки, выползают улитки, появляются стрекозы, но сейчас никого! Стоит такая тишина, что от нее в голове звенит.
Чтобы нарушить тягостное молчание, Мафи заорала изо всех сил:
– Густа-а-а-ав! Ма-а-а-атильда!
– Мафи, – донесся еле слышно голос Антонины, – вернись!
Глава 19
Платье Фени
Дворняжка развернулась и со всех лап полетела назад к пещере. Первой, кого она увидела, войдя туда, оказалась белка, выглядела она плохо, ее рыжий мех промок насквозь, пушистый хвост напоминал сосульку.
– Матильда! – обрадовалась Мафи. – Ты нашлась!
– Д… д… д… д… – застучала зубами белка и начала кашлять.
– Вот, дорогая, возьми, – сказала Феня, подавая подруге кружку, – выпей залпом.
– Ч… ч… что… т-там? – спросила Матильда.
– Сироп от простуды, – ответила Фенечка.
Мотя схватила кружку, но не удержала ее трясущимися лапами, жестяная емкость вывалилась из когтей белки и угодила прямо на грудь сидящей рядом Фени.
– Ой! – воскликнула Куки. – Теперь у Фенюши платье грязное и липкое.
– Я нечаянно, – всхлипнула Матильда.
– Ерунда, – отмахнулась Феня, – вокруг полно больших чистых луж, сейчас замою пятно.
– Я с тобой! – предложила Матильда. – Покараулю мешочек с документами, пока ты стирать будешь, надеюсь, он не промок.
– Нет, – возразила Фенюша, – ты и так до косточек продрогла. Не беспокойся, бумаги в водонепроницаемом чехле.
– Но их все равно надо покараулить, – не успокаивалась белка.
– Я помогу, – вызвалась Мафи.
– С тебя тоже вода течет, – пробормотал Черчиль, – с Феней отправлюсь я, мужчина – лучшая охрана.
– Но только не тогда, когда Фенюша, раздевшись догола, стирает платье в луже, – хихикнула Антонина. – Это неприлично. Черчиль, будь вы женаты, тогда ты мог бы сопровождать Феню.
– Черчиль, почему ты холостяк? – задала неуместный вопрос Марсия.
Мопс почесал бровь.
– Как-то не приходило в голову, что надо обзавестись супругой… М-да!
Фенечка опустила голову, прижала уши, скосила глаза к носу и забубнила:
– Я не собираюсь замуж никогда… Э… Я отказалась от личной жизни ради науки… вот!.. На вечеринки не хожу… в кино тоже… читаю дома… или… в библиотеке… м-да… мне интересны только книги… манускрипты… изучение древней литературы… Ну… в общем, вот так как-то получается. И одеваться красиво я не умею… м-да… и очки у меня…
Чем дольше Феня бормотала, тем яснее Мафи понимала: самой пугливой сестре нравится хранитель библиотеки, а тот не замечает, что Феня в него влюблена.
– Значит, тебе помогу я, – оживилась белка.
Мафи посмотрела на Капу.
– Я была дворовой собакой, мне на дождь тьфу, я привыкла к нему, постою около Фени. Матильда может заболеть.
– Хорошо, – согласилась Капитолина, – иди.
Феня кинулась наружу, Мафи поспешила следом, взяла у нее мешочек с документами и деликатно отвернулась. За спиной раздался плеск, тихое пофыркивание.
– Ух, холодно, – взвизгнула Феня, – бр… бр…
– Иди помоги ей платье выжать, – велела белка Матильда, неожиданно появляясь около Мафи.
– Зачем из пещеры вылезла? – укорила ее Мафи. – Простудишься.
– А, – беспечно махнула лапой Матильда, – мокрее не стану. Феня одна с одеждой не справится, она стирать не умеет, а уж выжать платье у нее совсем не получится.
– У меня бумаги, – возразила Мафи.
– Я подержу их, – сказала Матильда и протянула лапку, – давай.
Мафуня заколебалась.
– Фенечка приказала никому руководства к действию не давать. Лучше ты ей помоги.
Матильда встряхнула мокрый хвост и затараторила:
– Мы с Фенюшей дружим, но меня она застесняется, а ты ее сестра.
– Ой, – крикнула Феня, – я уронила платье!
– Мафи, не стой с разинутой пастью, – рассердилась Матильда. – Отдай мне мешочек и помоги Фенюше.
Мафуся протянула было белке кожаную торбочку, но тут же отдернула ее назад.
– Нет! Документы доверили мне. Я не имею права их никому передать.
– Даже мне? – заморгала Матильда.
– Да, – отрезала Мафи, – Феня сама справится! Не такая уж она неумеха.
Глава 20
Таинственное исчезновение Густава
Когда все вернулись в пещеру, Капа посмотрела на Черчиля.
– Нам надо идти дальше. Но Густава так и нет. Что делать?
– Куда он подевался? – удивилась Куки.
– Может, почтовому жабу плохо? – занервничала Марсия. – Упал, лапу сломал. Или живот у него сильно болит.
– Пошли без него, – пробормотала Матильда.
– Зефирка сказала, что надо всем вместе, – напомнила Марсия, – поэтому вы меня уговаривали не обижаться.
Фенечка откашлялась.
– Перед тем как мы двинулись в путь, Зефирка попросила меня остаться и прочитала все наставления о нашем путешествии из Волшебной книги. Почему следовало выйти в полном составе? В дороге нас ждут испытания, кое-кто может их не выдержать, убежать или…
– Как Че и Ге, – сердито перебила ее Куки, – предатели!
– Кто-то может пораниться, – продолжала Фенюша, – главное, чтобы в момент, когда включится Амулет Добра, его держали двое. Один не сможет устоять, талисман очень мощный. Двое – это минимум. Трое, четверо лучше. Зефирка прочитала всем, что в дороге кто-то может отстать. Марсия, ты об этом забыла. Нас сейчас шестеро. В принципе можем идти дальше. Главное, чтобы в самом конце пути нас не меньше двух осталось. Впереди Километр Волшебства, самое опасное место дороги, лучше его миновать днем, ночью там совсем страшно.
У Мафи на спине начала дыбиться шерсть. Километр Волшебства? Ох, похоже, путешественников там не ждут шоколадные кексы!
– Но меня тревожит, что с Густавом, – продолжала Феня. – Вдруг он серьезно заболел? Бросить товарища в беде нельзя.
Матильда издала стон.
– Не хотела вам говорить, чтобы не расстраивать. Жаб нас бросил!
– Не может быть, – обомлела Капа, – он не такой!
Матильда скрестила лапы на груди.
– Я отошла на соседнюю полянку, там на опушке растет орех. Гляжу, мимо Густав скачет, да так быстро! Меня он не заметил, ветки загораживали. Жаб прыгал на трех лапах, четвертую у морды держал, на ней был браслет, вроде как у Капы.
– Украшение? – удивился Черчиль.
– Сама поразилась, – ответила Матильда, – он с ним разговаривал.
– С украшением? – усомнилась Марсия. – Оно не живое.
– Я тоже со своими синими бусами, которые черепаха забрала, болтала, – вздохнула Капа, – говорила им, какие они красивые, как люблю их.
– Густав кричал: «Дальше я не пойду. Боюсь. Уже и так много сделал. Открыл дверь», – продолжала белка.
– Ну и ну, – прошептала Феня, – уши мои, неужели вы это слышите? Густав ускакал?
Матильда высоко задрала хвост.
– Да. И я подумала: как Эдгар смог попасть в Прекрасную Долину?
Все посмотрели на Черчиля, тот собрал лоб складками.
– Эд правая рука черного колдуна Генриха Барклая, тот использовал свое магическое заклинание.
– Нет, – возразила Феня, – это невозможно. Амулет Добра был создан, чтобы зло не проникло в Прекрасную Долину. Сейчас наша страна лишилась могучей защиты, поэтому пропало солнце и наступает тьма. Но раньше, когда талисман был спрятан в надежном месте, у ведьмака не имелось шансов. Я в недоумении. Как Эдгар проник к нам?
– Не знаю, – признался Черчиль, – это загадка.
– На всякий вопрос есть ответ, – звонко сказала Матильда, – никто не может шляться постоянно из мира людей в Прекрасную Долину и наоборот. Дверь хорошо заперта. Либо ты Хранитель, либо отдыхаешь дома. Открыть дверь между мирами нельзя, это происходит лишь по велению Старейшин. Но одному обитателю Долины разрешено беспрепятственно скакать туда-сюда. Кто носит письма, посылки, кто имеет право самостоятельно разблокировать дверь? Мафи, ты как сюда попала?
– Почтовый жаб меня привел, – ответила дворняжка.
– Вот и ответ, – торжественно заявила белка, – почтальон снует безостановочно между мирами. Некоторые Хранители самозабвенные обжоры, они привыкают в мире людей к вкусностям, которых в Прекрасной Долине нет, и просят жаба их привезти. Халва, например, кондитер Бруно ее не делает.
– Густав только с виду сердитый, но он очень добрый, – пробормотала Мафи.
– Верно, дорогая, – согласился Черчиль, – замечания почтальон делает, чтобы никто не понял, какое у него нежное сердце.
– Ваш распрекрасный жаб привел Эдгара, – отрезала Матильда, – браслет его связывает с нашими врагами, это что-то вроде рации.
– У людей теперь есть мобильные телефоны, – прошептала Мафи, – они с ними не расстаются, трубка всегда в руке.
– Барклай мощный колдун, – вздохнул Черчиль, – он мог что угодно придумать. Нет, не верю. Густав не способен на предательство. Почтовым жабом абы кого не назначат. Густав умен, добр, ловок, никогда не теряется в сложной ситуации, знает множество языков. Густав не мог! Только не он!
– У кого есть ключи от двери? – спросила Матильда. – Кто способен открыть-закрыть вход в мир людей?
Черчиль начал загибать когти.
– Я. Муля. И Густав, Ада, Беар, Луна. Все.
Матильда уперла лапы в бока и стала надвигаться на хранителя библиотеки.
– Ты впустил пособника Барклая?
– Конечно, нет! – подскочил Черчиль. – Что за глупый вопрос!
– Муля могла пожалеть брата и пригласить его в гости? – продолжала белка.
– Никогда! – на едином дыхании выпалили Феня и Капа. – Это невозможно.
– Ада, Беар и Луна сейчас на работе, – не успокаивалась Матильда. – Их дома нет. Кто остается? Густав!
– Зачем жабу служить колдуну? – голосом полным отчаянья и страха спросила Феня.
Матильда положила свой хвост на плечо.
– Ответ стар, как рецепт кексов: золотые монеты нравятся всем.
– Густав честный, его нельзя купить, – вставила словечко Антонина.
– Продаются все, – отрезала белка.
– Нет, – решила поспорить Мафи, – неправда. Я ни за какие пряники друзей не предам, даже за грузовик маминых маффинов!
– А за два самосвала? Три? Пять? – засмеялась белка. – Мафи, тебя просто никто никогда не покупал. Каждый продается, вопрос в цене!
– Нет, – уперлась Мафи, – ты мерзко думаешь. Не существует такого, ради чего я в Прекрасную Долину Эдгара впущу.