Клетчатая зебра

Брюнетка не шевелилась. Я распахнула дверь в покинутую ею кабинку и изобразила изумление:

– Конверт! Он лежит на бачке! Ну-ка, дайте почитаю… «Это похищение. Не смейте звать милицию, иначе я убью Ирину. Выкуп 200 тыс. долларов. Ждите звонка». Надо срочно сообщить на Петровку! Иришу украли! Беда! – завопила я.

– Перестань, – знакомым голосом прошипела брюнетка. – Как ты очутилась в этом холле? Должна же сидеть не здесь!

Я продолжала играть свою роль:

– Мы знакомы? Извините, не припомню, где мы встречались.

Брюнетка втянула голову в плечи, а мне надоело ломать комедию.

– Ирина, ты дура!

Девочка сдернула с головы парик, сняла очки, приблизилась к дивану, рухнула в бархатные подушки и простонала:

– Ну как ты догадалась?

Я устроилась рядом с юной мошенницей.

– Просто умею внимательно слушать людей. Вера обронила что-то вроде: «Ира потребовала платье только из «Рая», вот и пришлось сюда тащиться». Но, помнится, ты несколько раз говорила мне название другого бутика, подчеркивая, что это «единственное место в Москве, где продают достойную одежду». Кстати, по какой причине ты в жару напялила на себя хламиду с рукавами, да еще длиной почти до щиколоток? И сумку не захотела мне оставить.

– Мне были нужны прокладки, – глупо оправдывалась Ира. – Не тащить же упаковку в руках!

– Нет, в торбе лежали парик, очки, заранее приготовленное письмо, и в нее ты запихнула платье, которое ранее было надето поверх футболки и джинсов, закатанных выше колен, – пресекла я ложь. – К тому же я тоже читала книгу Милады Смоляковой, которая и вдохновила тебя на сей подвиг. Насколько помню сюжет, там девочку крадут из сортира в торговом центре, утаскивают несчастную через окно, весьма удачно расположенное над унитазом, оставив на крышке бачка письмо с требованием денег. Ты, смотрю, отлично справилась, вырезала из журналов нужные слова, наклеила их на лист. Работала в перчатках?

– Да, – тихо подтвердила Ира.

Я пришла в восторг.

– А еще некоторые люди ругают авторов криминальных историй! Да они просветители! Ты вот узнала, как разыграть похищение.

– Пожалуйста, не надо, – зашмыгала носом Ира.

Я не обратила внимания на жалобную просьбу.

– Но все же не советую полностью полагаться на Смолякову. Она поверхностна и, очевидно, не знает, что теперь в распоряжении криминалистов имеется удивительная техника. Нет отпечатков пальцев? Ничего страшного, эксперты не сдаются. Человек дышит, чихает, кашляет, чешется, на бумаге остаются микроскопические капельки его слюны, частички кожи, волос, а они носители ДНК. Твой отец богатый человек, он не пожалеет денег на поиски доченьки. С письма возьмут образец, прогонят по базе, а потом сравнят с ДНК Веры. Это общая практика, члены семьи всегда первыми попадают под подозрение. И что обнаружится? Что письмо составила сама похищенная. Глупая девчонка! Ты о маме подумала? Как она переживет происшествие? Уж не говорю о себе, ты понимаешь мои терзания? Взялась присматривать за ребенком, а его украли… Нет, ты не глупая, ты сволочь!

– Тетя Дашенька, – захныкала Ира, хватая меня за плечо, – простите! Пожалуйста, не рассказывайте никому! Я правда очень устала – меня ни на секунду не оставляют одну, ребята в школе смеются… В клуб пойти не могу, в гости никто не зовет…

– Может, ты сама виновата? – вздохнула я. – Наверное, ябедничаешь учителям, не даешь списывать, вредничаешь или хвастаешься нарядами.

Ира скривилась.

– Перед кем? Папа Андрюша перевел меня в самую лучшую частную гимназию. У нас в классе десять человек, у двух родители «форбсятники», остальные – крутые бизнесмены. Наоборот, я там из бедных! Но только со мной одной охрана всегда ходит. Иду со своим «шкафом» на тусу, фест[5 - Фест – праздник.] или днюху, а гоблин таращится. Кому такое приятно? Я хочу жить, как все люди! Приехать с шофером и уйти к подруге, оставив секьюрити сидеть внизу.

Я с трудом удержалась от фразы: «Все люди ездят в метро или сами сидят за рулем, личные водители – недоступная для большинства населения роскошь» и произнесла:

– Вот Ирочка и надумала удрать.

– Да! – с вызовом ответила девочка. – Двести тысяч папа нашел бы. И вообще…

Я решила дать ей выговориться.

Чем больше претензий выливалось из ярко накрашенного ротика, тем печальнее становилось у меня на душе. Вера, а теперь и Андрюша обожают Иру, родители изо всех сил стараются отгородить доченьку от любых проблем. В свои тринадцать лет Иришка не умеет заваривать чай, чистить картошку, заправлять постель. Она давно не спускалась в метро, не ездила ни в автобусе, ни в маршрутном такси. До появления в жизни девочки папы ее везде возила на машине гувернантка. Ира наивно полагает, что все дети России учатся в просторных классах, где преподают вежливые и справедливые кандидаты наук, а после уроков, вкусно пообедав в местной столовой, ребята перебираются в спортивный комплекс, развлекаются в бассейне или занимаются йогой, пилатесом, аэробикой. Ира абсолютно уверена: отдыхать надо в Испании или на Карибах, и она никогда не видела, что творится в августе в Домодедове, ведь Вера оформляет билеты на самолет в VIP-зале, идет на большие расходы, лишь бы дочурке было комфортно. Я сомневаюсь, что Ирочка хочет жить, как все, она не имеет ни малейшего понятия о том, как эти все живут, и просто мечтает избавиться от опеки. Но самое главное, о чем Ира не догадывается, это каким трудом даются и маме, и Андрею деньги.

Савельев не бизнесмен, не олигарх, не банкир. Он массажист.

Представляю себе ваше лицо и недоумение: «Но откуда у обычного мануальщика столько денег?»

В том-то и дело, что Андрей совсем даже не обычный специалист, с чужим телом он способен проделывать чудеса. Я не очень верила в его способности, широко разрекламированные благодарными клиентами. Но один раз, когда я сидела у Савельевых на кухне, ощутила, что подкатывает приступ мигрени. Боясь, что не успею до его начала добраться до дома в Ложкино, я стала быстро прощаться.

– Лучше останься, – сказал муж Верочки, – я сейчас тебе помогу.

– Как ты догадался, что у меня начинается мигрень? – удивилась я.

Андрюша пожал плечами.

– Почувствовал. Ляг на диван.

– Лучше мне все же уехать, – борясь с накатывающей тошнотой, возразила я, – иначе застряну тут на трое суток.

Савельев, засучив рукава рубашки, скомандовал:

– Устраивайся на софе, лицом вниз.

– Нет-нет, – бормотала я свое. – Спасибо за заботу, но ни таблетки, ни уколы, ни мази мне ни разу не помогли. Уж поверь, я исправно глотаю все новинки, выпускаемые фармацевтическими концернами мира, но только зря трачу деньги.

– Но на массаж ко мне ты не ходила, – усмехнулся Андрей.

Он все же уговорил меня лечь на софу и опустил руку на мой затылок. А через секунду в череп будто воткнулась острая игла. Боль заставила меня взвизгнуть, веки потяжелели, в ушах зазвенело, и наступила темнота.

Очнулась я так же неожиданно, как и ушла в дремоту. Села на диване и спросила:

– Который час?

– Четверть восьмого, – улыбнулась Вера.

Изумление заставило меня вскочить на ноги.

– Я спала всего пять минут?

Подруга кивнула. Андрей с любопытством окинул меня взглядом.

– Мигрень прошла?

Я прислушалась к своим ощущениям и ахнула:

– Да!