Завещание рождественской утки

– А именно покупку Зарецким бизнеса Кузьмичева… – перебила я. – Давай говорить откровенно.

– Мы с Гариком очень просим тебя не отказывать Ивану, – заныла Вера. – Очень!

– Когда твоя ванна приедет домой? – осведомилась я.

– Минут через двадцать. Ну не сердись! Я растерялась, услышав про похороны, не знала, как реагировать.

– Приеду через полчаса, – пообещала я. – Купить пиццу?

– Здорово! – обрадовалась Вера. – Жду. Готова посыпать голову пеплом из камина.

– Не стоит, – усмехнулась я. – Лучше просто разожги в нем огонь – на улице слякотно и промозгло.

Едва я вошла в супермаркет, трубка снова зазвенела – теперь меня вызывал Ребров. Слушая, как он нахваливает Зарецкого, именуя Ивана Николаевича гениальным стратегом, великим бизнесменом и другом «Элефанта», я бродила между холодильниками, выискивая любимую пиццу Веры – с салями, красными перчиками и оливками.

– У каждого человека свои тараканы, – гудел Гарик, – и у Ивана они не самые жирные.

– Угу, – пробормотала я.

– Ну, хочет человек отрепетировать свой уход на тот свет. И что?

– Ничего, – согласилась я, – так все поступают.

– Зарецкий педантичный человек, он боится, что скорбная процедура пройдет не на должном уровне, – пел Ребров. – Знаешь, сколько он стоит?

– Ты сейчас о цене гроба ведешь речь? – уточнила я.

– Нет, про живого Ивана. У мужика состояние почти в миллиард. Зачем нам с Ваней ссориться? Тебе удивительно повезло, о таком фанате мечтают все писатели.

– Вот она! – воскликнула я, хватая коробку. – Надо же, последняя… Ура! Успела! Обошла на повороте двух подростков и сцапала.

– Эй, ты в порядке? – спросил Гарик.

– Пиццу нашла, – поделилась я с приятелем радостью.

– Офигеть! – возмутился Ребров. – Я говорю про огромные деньги, а ты пляшешь от радости, найдя грошовую лепешку с сыром.

– Да успокойся, я не собираюсь обижать твоего Зарецкого, – сказала я, спеша к кассам. – Готова его сто раз похоронить, нет проблем. Но ты уверен, что он не сумасшедший? Вдруг кинется на меня с ножом, если я выскажу свое мнение о выбранной им домовине?

– Иван стопроцентно нормальный! – заверил Ребров.

– Таких людей на свете нет, – хихикнула я. – Вспомни владельцев похоронного бюро. Надо же им было так назвать ритуальную контору – «Пентхаус в раю»…

Гарик издал протяжный стон.

Я правильно истолковала услышанный звук.

– Я пообещала, что похороны Зарецкого пройдут на ура, не волнуйся.

– Вилка, ты ангел, посланный издательству «Элефант», обожаю тебя, – быстро произнес Ребров.

На этой высокой ноте мы с ним и распрощались.

Ворота на участок Веры, как всегда, стояли открытыми. Я припарковалась у забора, поднялась по ступенькам, толкнула парадную дверь и закричала:

– Доставка пиццы!

Филиппова не ответила. А я не удивилась. Коттедж у Веры не слишком большой, его площадь отнюдь не в квадратных километрах исчисляется, но поскольку Вера перестраивала дом бабушки, расширяла его, приделывала к нему террасу, пару комнат, чулан, бойлерную, два санузла, то коттедж имеет странный вид, а коридоры в нем причудливо изгибаются и гасят звук.

Я двинулась в сторону кухни-столовой, говоря на ходу:

– Опять все люстры горят, ворота настежь, дверь не заперта… Ау! Ты где?

Около плиты хозяйки не оказалось. Я огляделась. Холодильник раскрыт, на полу валяются два красных болгарских перца и стебель лука-порея. На плите бурно кипят в кастрюльке сосиски, на столе чашка с недопитым чаем, от нее еще исходит пар. Все понятно. Веруся решила глотнуть горячего. А еще в ожидании меня с пиццей сильно проголодалась, захотела перекусить сосисками, поискала в холодильнике кетчуп или горчицу, не нашла и побежала в кладовку, где держит кое-какие припасы вкупе с прочими хозяйственными мелочами. Почему она не захлопнула холодильник? Прекрасный вопрос. И на него есть не менее замечательный ответ: а почему Вера не закрывает двери вообще?

Я подошла к окну. В декабре темнеет рано, но Филиппова понатыкала по всему участку фонари, снабдила их мощными лампами. Ох, подозреваю, ежемесячные счета за электричество не радуют владелицу дома… Уже хотела отойти от окна – и вдруг увидела темную фигуру. Некто огромный направлялся к изгороди, неся на руках… Веру, которая, похоже, была без сознания: ее голова свисала вниз и моталась из стороны в сторону.

И тут, вместо того чтобы кинуться во двор (незнакомец явно двигался от черного, а не от парадного хода), я замерла. А похититель пересек дорожку и на секунду остановился, обернулся, ему на лицо упал яркий свет одного из уличных светильников. Я чуть не лишилась чувств! Потому что увидела не гладкое лицо, а морду, покрытую густой шерстью, на которой горели злобой круглые глаза и торчали клыки, вымазанные чем-то красным. Веру уносил оборотень!

Оцепенение прошло лишь после того, как человековолк скрылся во мраке. Я схватила со стола полуторалитровую бутылку минералки и с воплем: «Стой! Иначе хуже будет!» бросилась к черному ходу.

Но когда я выскочила наружу, ни монстра, ни Веры в обозримом пространстве не обнаружилось.

Я побегала минут пять вокруг здания, вернулась в коттедж, живо заперла все двери, опустила шторы, затряслась в ознобе и позвонила своему приятелю Андрею Костомарову[1 - О том, как Вилка познакомилась с Андреем, рассказывается в книге Дарьи Донцовой «Кнопка управления мужем», издательство «Эксмо».].

Глава 4

– Пластиковая бутыль с водой не лучшее оружие против зверя, – заметил Андрей, выслушав мое сбивчивое повествование.

– Ничего более подходящего под руку не попалось, – вздохнула я. – Спасибо, что сразу приехал.

– Давай разберемся спокойно, – предложил Костомаров. – С чего ты решила, что Веру унесли против ее воли?

– Роскошный вопрос, – разозлилась я. – Чудовище тащило Филиппову на руках, и голова у нее болталась. Холодильник не закрыт. На полу овощи. На плите в кипящей воде сосиски.

– Может, это ее любовник и у них такие игры? – пожал плечами Костомаров. – Некоторым нравится.

– Это оборотень, – закричала я. – Жуткий, весь покрытый волосами!

– Голый? – уточнил Андрюша.

– Почему? – удивилась я. – На улице холодно, декабрь, Новый год не за горами.

– Ты сказала: «Весь покрыт волосами». А волки не носят одежду, – серьезно заметил Костомаров.

– Оборотни – люди, – уперлась я, – они только временно оволчиваются.

– Ладно, – согласился Андрей. – Однако какое красивое слово – «оволчиваются»! Опиши прикид зверушки.