Магия госпожи Метелицы

– Как зовут вашего ребенка?

– Ну ваще! У нас не ребенок!

– А кто? – поразилась я.

– Наследница самого Венедиктова! – торжественно заявила собеседница.

Я мгновенно вспомнила симпатичную первоклашку, чьи маленькие ушки оттягивали серьги со здоровенными бриллиантами, и воскликнула:

– Нюсенька!

– Не смей звать девочку крестьянским именем, – взвизгнула женщина в трубку. – Она Анна Никитична! А вы у ей классная руководительница. Немедленно отмените лепку козлов. Надоело! Уже все прям излепились! Я старалась, две няни пыхтели, управляющий, шоферы, а теперь че? Где итоги-то конкурса?

Пока мать Венедиктовой изливала свой гнев, я перелистала айпад, нашла список учеников первого класса и пропела:

– Уважаемая Елена Ивановна, пожалуйста…

– Ваще! Я вам не девка из деревни, – пошла вразнос мамаша, – сколько денег с нашей семьи отжали! Не фига тут, понимаешь, когти веером растопыривать! Заберу наследницу из тупой гимназии, средства назад потребую. Поняла? Меня зовут Элен!

Я предприняла новую попытку наладить с ней контакт.

– Уважаемая Элен Ивановна…

– О!.. – взвизгнула мать Нюси. – Запиши у себя на лбу: я Элен Джоновна! Нас принимают в своих замках графья Англии. Вы бывали у графьев в Лондоне?

– Никогда, – честно ответила я, – они меня не приглашают.

К Венедиктовой вернулось хорошее настроение.

– Оно понятно почему, рылом не вышла.

– Хочу понять, что это за история с козлами, – спросила я.

Елена начала сыпать фразами. Минут через десять я с большим трудом выловила из словесного мусора нужную информацию. Учительница труда, домоводства и рисования Ангелина Максимовна с сентября дает первоклашкам одно и то же задание на дом: дети должны лепить из пластилина козлов, причем каждый раз им предлагают темы, которые меня здорово удивили. «Козел на рыбалке», «Козел в машине», «Козел со свиньей в кафе», «Козел в фитнесе»… Рогатое животное должно быть наряжено в разную одежду и ботинки, а на морде у него всегда должны присутствовать очки.

– Не, ну ваще! Офигеваю прямо! Когда она потребовала дома слепить козла в кресле, моя домработница связала ему свитер, – плевалась огнем Елена. – Потом ваша училка задала козла на рыбалке, шофер ему плащ смастерил, сапоги из какой-то мути сляпал. Но очки! Охреневшая преподша хочет их тока в черепаховой оправе! Да я скупила всех очкастых Кенов в магазинах игрушек, чтобы козлу их подобрать! Да я ваще! С ума сошла! Не, ну и че вышло-то? Обещала преподша конкурс провести среди козлов, типа чей лучший. Натрепала, надо их ваще рожать до тридцатого декабря, потом жюри работы оценит, победителей назовет. Мы все до соплей исстарались, хотели, чтобы Анна первой стала. Не, ну и че? Прекратила баба соревнование! Уже давно козлов не требует, заткнулась, сопит в тряпочку! Блин! Ваще!

– Простите, – не выдержала я, – вы недовольны, что дети лепили поделки, или, наоборот, расстроены, что их больше лепить не надо?

– Не умничай, – взвизгнула собеседница, – Анна должна получить за старания золотую медаль! Чего ваша училка, ваще! Зря мы пыхтели? А? Отвечай!

– Пожалуйста, успокойтесь, – попросила я разъяренную мамашу, – завтра побеседую с Ангелиной Максимовной и выясню, что происходит.

– Ну гляди, я тебя на примете держу, – пригрозила Венедиктова и отсоединилась.

Я потрясла головой. У некоторых детей странные родители. Елена сейчас разговаривала со мной таким тоном, словно я ее раба. Но, с другой стороны, ее можно понять. Если бы вся моя семья по вечерам на протяжении длительного времени лепила козлов в очках в надежде получить приз, а потом бац, и конкурс приостановили, я, наверное, тоже потеряла бы самообладание.

Телефон снова зазвонил.

– Виола Кариатидовна, – сказал вкрадчивый голос.

– Здравствуйте, Карелия Алексеевна, – воскликнула я, сразу узнав завуча Линькову, только она произносит мое отчество таким образом.

– Григорий Алексеевич Пенкин назначил меня временно исполняющей обязанности директора гимназии, – сообщила Карелия. – Конечно, это лестно, но я как подумаю, почему получила повышение, плохо становится.

– Вы не виноваты в смерти Полины Владимировны, – попыталась я успокоить завуча.

– Ну… может, и так, – промямлила она, – на душе кошки скребут, но ведь нельзя отсрачить дела, которые валятся.

Я вздрогнула. Карелия Алексеевна преподает математику, она владеет предметом, умеет вложить в головы учеников зачатки знаний, но с русским языком у Линьковой проблемы, она выдает дивные перлы. «Отсрачить»! Ну и как мне поступить? Поправить коллегу, сказать, что правильно произносить «отсрочить», а еще лучше «отложить», но как-то неудобно, она обидится. Позавчера «химичка» Мария Геннадьевна услышала, как Карелия в холле объясняла десятиклассникам, какой должна быть спортивная форма: «Школа не настаивает, чтобы вы ходили одетыми одинаково, как яйца, можете носить на физкультуру, что пожелаете, но только не трусья». Дети дружно засмеялись.

– Что веселого я сказала? – осерчала Карелия.

– Они просто представили, как выглядят яйца в трусах, – пояснила Мария. – Говоря «трусья», вы ведь имели в виду белье? Забавное слово, до сих пор я знала только вариант «труселя».

Ну и что? Линькова теперь на Машу дуется.

– Виола Кариатидовна, – продолжала завуч, – вы мне очень-очень симпатичны, совсем не похожи на остальных, не выпендриваетесь, не сплетничаете, своими мужиками не хвастаетесь, ведете себя достойно, поэтому хочу предупредить: завтра к нам припрутся проверяющие из района. Прямо не знают, чего еще придумать, чтобы нам мозг сожракать! К вам на урок они явятся первыми. Уж постарайтесь поинтереснее его провести. По моим сведениям, у одной из чиновниц дочь в кукольном театре работает, и матери нравится, когда учителя представления устраивают с игрушками. Дети у вас должны сидеть так тихо, чтобы было слышно, как мышь пролетит.

– Поняла вас, спасибо за предупреждение, – поблагодарила я, представляя, как по кабинету парят вместо мух грызуны. – Сейчас куплю что надо и завтра не ударю в грязь лицом.

Глава 6

Когда я утром вошла в свой кабинет, две проверяющие уже сидели на последней парте. Я посмотрела на незнакомых теток и вздрогнула. В мире все меняется, научно-технический прогресс не остановишь. Первоклассница Тараканова мечтала о ручке с секретом, которую одной из девочек привез из заграницы отец. Если покрутить у нее колпачок, то в пластмассовом корпусе открывались окошки, в них появлялись нарисованные зайчики, белочки, кошечки. Современных семилеток эта чепуха в восторг не приведет, у них есть планшетники всех видов и размеров, сенсорные телефоны, и в моем классе не черная доска с мелом и противно воняющей тряпкой, а огромный экран, на котором пишут специальными разноцветными стержнями. В мое время дети ходили на уроки с похожими друг на друга коричневыми портфелями, у современных учеников цветные ранцы невиданной красоты. Я бежала на занятия через пустынный парк, экономила три копейки, которые Раиса выдавала мне на трамвай, а сейчас у гимназии теснятся дорогие иномарки с шоферами. Но одно осталось неизменным, это проверяющие из высших инстанций. Две тетки в темно-синих костюмах, с начесами на макушках и злыми лицами выглядят точь-в-точь, как те женщины, которые частенько входили в класс, где зевала от скуки ученица Тараканова. Может, это они и есть? Вероятно, чиновницы владеют эликсиром бессмертия.

Я поежилась, приблизилась к столу, поставила сумку на пол у стула и сказала:

– Здравствуйте, ребята!

– Доброе утро, Виола Канделябровна, – звонко ответила староста, – сегодня отсутствующих нет, даже Сергеев на месте.

– А чего на меня наезжаешь? – мигом разозлился толстый мальчик, сидевший у окна в левом ряду. – Сама такая.

– Давайте не ссориться, – попросила я, – у нас тема урока: «Русские народные сказки». Чтобы вы не заскучали, я пригласила на наш урок двух жаб!

Произнеся вступление и думая, что заинтриговала детей, я села, полезла под стол, покопалась в торбе, вытащила оттуда двух кукол-лягушек, надела их на руки и забасила:

– Дети, сейчас вы увидите страшных жаб!

– Мы их уже видим, – закричал нестройный хор ребячьих голосов.

Я удивилась, подняла руки, вынырнула из-под стола, хотела начать представление и замерла. Весь класс, сидя ко мне спиной, смотрел на проверяющих.

– Виола Канделябровна, – зашептала Алена Сиротина, оборачиваясь ко мне, – они очень-очень жуткие и злые. Настоящие жабищи! Сейчас сожрут!

Дети завизжали и залезли под парты. Я на секунду потеряла дар речи, потом быстро заговорила:

– Ребятки, вы не поняли, я хочу вам показать сказку, у меня в руках милые куколки-лягушечки, вылезайте скорей.