Край непуганых Буратино
– Крепкий орешек, – заметил Юра, – как правило, слова «скостить срок» оказывают влияние на подследственного.
– Только не в этом случае, – возразил Вадим, – я отправил вам на почту документы, там еще есть история Кристины Зиновьевой. Но, простите, я не располагаю сейчас временем для ее озвучивания. Сами гляньте. Мне пора бежать. Мишка, ты помнишь, что завтра у твоего брата день рождения?
– Конечно, – слишком быстро отозвался Завадский.
– Значит, забыл, – засмеялся Вадим, – короче, жду подарка.
– Вы брат Михаила? – только сейчас осенило меня.
– Ну да, – кивнул «докладчик», – стал бы я ради чужого человека без официального запроса дело искать да еще время тратить на то, чтобы его просмотреть и вам частично доложить. Да никогда. А ради брательника, хоть он и свинья, постоянно про мою днюху забывает, постараться можно и нужно! Всем привет. Изучите материалы на Зиновьеву, они очень важны. Я исчез.
Экран погас.
– Не зря Кирилла посадили, – подвел итог беседе Юрий, – «ничего не помню, очнулся в парке».
Степан посмотрел в ноутбук.
– На зоне у него никаких проблем не было. Образцовый заключенный. Режим не нарушал. Работал в медпункте, посещал театральный кружок, библиотеку, вел себя примерно. Вышел на свободу, как говорится, с чистой совестью.
– Не знаю, может ли совесть человека, который убил нескольких женщин, быть чистой, – скривился Юра, – Калинин-то опять взялся за старое. В крабовых котлетах, которые он принес Светлане, обнаружен яд двузуба. Если бы меня не предупредили, что искать, не поговори я с Дмитрием Янкиным, никогда не определил бы токсин. Даже не слышал о нем.
– Упс! – воскликнул Михаил. – Ступил голубчик!
Я растерялась.
– Зачем ему лишать жизни всю свою семью? Андрей брата принял с распростертыми объятиями, купил ему квартиру и клинику. Не всякий родственник поступит так, в особенности если учесть, где Кирилл провел много лет.
Миша посмотрел на меня.
– Отличный вопрос из уст автора детективных романов. Ответ лежит на поверхности. Представим, что все Калинины умрут, кто станет наследником квартиры и бизнеса? Кто все получит? Или они будут недееспособными? Кто займется делами семьи?
– Кирилл! – ответил Юрий. – Как всегда, главное – бабки.
– Что-то тут не так, – заговорил Степан, – маньяки не меняют способ убийства. Если первый раз задушил и это сошло ему с рук, его не поймали, то серийщик продолжит и дальше хвататься за ремень. А у нас что? Появился яд! Это странно.
– Серийные убийцы, как правило, не меняют своих предпочтений, – согласился Юра, – но всегда бывают исключения. И прошло много лет. Меня другое удивило! Почему Калинины пустили в дом Кирилла?
– Он родной брат Андрея, – напомнила я.
– Мужик преступник, он чудом избежал расстрела и пожизненного срока, – остановил меня Михаил. – Вот ты такого родственничка приголубишь?
– Ну… – забормотала я, – ну…
– Только честно, – поторопил меня начальник техотдела.
– Наверное, нет, – призналась я, – христианского милосердия на это у меня не хватит.
– Лизковарин! – вдруг сказал Юрий.
– Что? – не понял Степан.
– Лизковарин ноль пять[3], – повторил эксперт, – препарат для людей с проблемами психики. В свое время перед началом продаж его объявили панацеей просто от всего! Хорошо хоть не утверждали, что он еще грипп лечит и с онкологией борется. Но потом почти у всех, кто даже однократно медикамент принимал, начались странные явления. Человек впадал в состояние, которое можно назвать гипнозом без гипноза. Выпил таблетку, и минут через пятнадцать-двадцать хоп – и тебя как выключило.
– Заснул? – уточнила я.
– Нет, – возразил Юра, – человек выглядит как все, сидит, улыбается. Возьмешь его за руку, пойдет за тобой, не говорит, не реагирует на различные раздражители. После окончания действия таблетки человек возвращается в свое нормальное состояние. Но! Он совершенно ничего не помнит. Ему кажется, что закрыл глаза и через секунду открыл. А прошло значительное время.
– Остается удивляться, почему такую фигню допустили к использованию, – пробурчал Степан.
– Оригинальный препарат побочек не имел, – сказал Юра, – но он дорогой. Поэтому через некоторое время появились дженерики. Они всегда дешевле, но ниже качеством. Любое государство тщательно считает деньги. Россия не исключение, лизковарин стали использовать в то время, когда СССР развалился. Больные тогда даже в Москве в клинику ложились со своими простынями. Для меня загадка, как врачи ухитрялись жизни спасать. Ну и кое-кто пытался на фармакологическом рынке руки погреть. Схема была простая: представитель фирмы делает приятный подарок в конвертике закупщику лекарств, и тот выбирает из массы подобных его препарат. Это я примитивно объясняю. Лизковарин ноль пять к нам поставляли несколько производителей. «Эффект гипноза без гипноза» – назову так это состояние – случался после употребления дженерика, который выпускала одна фирма. Как только стало известно, что препарат некачественный, поставки сразу прекратили, лекарство изъяли из аптек. Но кое-где оно осталось, лизковарин мигом появился на черном рынке, его стали использовать преступники и проститутки. Бросила девица легкого поведения клиенту в чай-кофе-воду таблеточку – и делай с ним что хочешь. Человек потом ничего не вспомнит. Лет пять беспредел творился, потом сошел на нет. Расцвет преступных деяний с применением некачественного лекарства пришелся на то время, когда задержали Кирилла.
Юрий замолчал.
– Полагаешь, что старший брат Андрея стал жертвой настоящего маньяка? – спросила я.
– Мой отец, академик, был одним из тех, кто разбирался в ситуации с упомянутым препаратом, – объяснил Юра. – Помню, как он маме говорил, что люди твердят: «Не помню, что убивал кого-то. Сидел в комнате, задремал, проснулся в чужой квартире, на полу труп». Кирилл так же себя вел.
– И что, даже через пару десятилетий человек не вспоминал, как обстояло дело? – удивился Миша.
– Так никто на протяжении столь длительного времени наблюдений не вел, – развел руками эксперт, – запретили этот дженерик, и конец истории.
– Кто мог подставить старшего брата Андрея? – спросила я. – Сделать так, что его признали серийным убийцей.
Степан встал.
– Вопрос без ответа. И у меня возник еще один. В еде, которую Калинин принес племяннице в клинику, найден яд двузуба. Как он туда попал?
Глава двадцать четвертая
– Кто-то его туда подлил, – пискнула я.
– Верное предположение, – согласился муж. – В палате вы со Светой находились вдвоем?
– Да, – кивнула я.
– Потом появился Кирилл с пакетом? – продолжал супруг.
– Именно так, – подтвердила я.
– Судок с крабовыми котлетами оставался без присмотра? – подключился к беседе Юра.
Я пролистала в уме события.
– Нет! Кирилл открыл его в нашем присутствии и сразу предложил племяннице угоститься. В руках ничего, кроме ланч-бокса, у него не было. Когда я пошла поговорить с медсестрой, Кирилл и Света остались вдвоем. В палату я вернулась вместе с Натальей. Она выпроводила Калинина и ушла. К котлетам не приближалась.
– Значит, яд уже находился в котлетах, – стал размышлять вслух Миша. – Или его добавил убийца, который благополучно вышел спустя не один год на свободу. Или кто-то отравил пищу незаметно для брата Андрея. Если верен второй вариант, то настоящий преступник решил опять подставить Кирилла.
– Зачем? – воскликнул Юра.
– Понятия не имею, – признался Михаил, – но других-то версий нет!
– Серийный убийца может находиться вблизи семьи Калининых, он их друг или сотрудник, – подчеркнул Степан, – что же касаемо того, с какой целью подставляют отсидевшего Кирилла, то напрашивается ответ: некто задумал убрать всю семью Калининых и перевести стрелки на Кирилла. Значит, настоящий преступник в курсе, где тот провел много лет.
– Подлить яд в еду во время ужина старший брат мог легко, – объяснила я. – Минни любит, чтобы все садились за стол одновременно. Я не один раз слышала, как она говорила:
– Нехорошо, когда один ест винегрет, а другой десерт! На столе тогда будет беспорядок, все вперемешку: салатники, блюда. Один чай пьет, второй рыбу ест, третий пирожное уминает. Ну уж нет!
– Блюдо с горячим могло простоять некоторое время без присмотра, – подвел итог Степан. – Надо попытаться восстановить, что происходило в тот вечер во время трапезы.
– Старший брат угостился сырниками? – осведомился Миша, глядя в ноутбук.
– Да, у него аллергия на морепродукты, – ответила я, – похоже, несуществующая. Вспомним рассказ Светланы, она видела, как дядя себе салат из морских гадов покупал.
– Сырники ведь делают из творога? – продолжил Михаил.
– Да, – подтвердила я, – еще яйца, сахар, муку, кое-кто яблоки добавляет. Вообще-то я плохо готовлю, могла один из ингредиентов забыть. Почему ты спрашиваешь?
Михаил оторвал взгляд от ноутбука.
– Клиника Кирилла имеет сайт. Там есть рассказ о том, что такое гомеопатия. И есть кулинарная страничка: ведическая кухня, эзотерическая, разные диеты указаны, даны краткие характеристики продуктов. Читаем про творог. Кирилл настоятельно не советует соединять его с какими-либо другими продуктами. Вот, слушайте. «Энергетический индекс всего, что связано с молоком, низок. Если вы смешиваете творог с яйцами да еще добавляете муку, то получаете блюдо, которое вместо пользы принесет большой вред. Разноэнергетические продукты убивают друг друга. И яйца, и мука, и масло, и творог, если съесть их порознь, обогатят ваш организм белками, жирами, углеводами. Но если вы польститесь на сырники, запеканку, то потеряете силу. Творог едят только в чистом виде. Да, ваша бабушка жарила вкусные сырники, а мама готовила в кипящем масле хворост. И что? Женщины по неведению поступали неправильно».
– Бред какой-то, – не выдержал Юра, – эзотерическая диета! Что за фигня? Энергетический индекс творога. О чем идет речь? О калорийности?
Степан начал рыться в своем портфеле.
– Статья странная. Но для нас главное то, что Кирилл не советует угощаться творожниками и, вероятно, сам их употреблять не стал бы.
– Он их рекомендует заменять лапшевником с сыром, – добавил Юра, – указывает марку макаронных изделий. Уверяет, что они единственные в России кармически чистые.
– Маразм крепчал, – взвился Юра, – кем надо быть, чтобы поверить в эту чушь собачью. И, простите, какое отношение к гомеопатии имеет весь этот бред? Я с уважением отношусь к траволечению. Но кармически чистая лапша? Это не гомеопатия, а мракобесие!
– Маловероятно, что Кирилл в восторге от сырников, – подвел итог Миша, – небось он соврал, чтобы иметь возможность всех отравить.
Степан перестал копаться в сумке.
– Знавал я одного воинствующего вегетарианца, который активно продвигал в своих соцсетях соевые продукты: ростки, мясо, сыр тофу и все такое прочее. Писал, что знает только одного правильного производителя этих продуктов. Выставлял свои фото в магазинах с упаковками в руках. У него в аккаунте миллион граждан паслись. А потом один из верных учеников сего сыроеда выставил фото. На снимке его гуру в ресторане лопает аппетитный стейк! Такая волна гнева поднялась! Вегетарианцы вроде добрые люди, шуб не носят, кур не жрут, жалеют животных. Но в отношении вождя-обманщика они оказались беспощадными, разнесли его в пух и прах, раздобыли сведения, которые сложно нарыть. И что выяснилось? Все похвалы соевым сырам – рекламная акция той самой фирмы…
– Которую атаман вегетарианцев называл лучшей, – не выдержала я.
– Твоя догадливость восхищает, – заметил Юра, – сам об этом подумал!
Я схватилась за телефон и соединилась с дочкой Минни.
– Светусик, у меня пара вопросов!
– Отвечу на все, – пообещала девушка.
– Кирилл любит запеканку? – начала я.
– Из творога? – уточнила Света.
– Да.
– Ту, что делают у нас дома, очень хвалит. Но на первом месте у него сырники, – зачастила Калинина.
– Ты хорошо помнишь ужин, когда вы ели морских гадов? – продолжила я диалог.
– Конечно, – заверила Света.
И наш разговор потек своим чередом.
– Вспомни, как вы садились за стол.
– Просто! Сели.
– Все сразу?
– Ну… нет.
– А как?
Возникла небольшая пауза, затем Светлана продолжила:
– Мама находилась дома. Я приехала с работы первой. За мной появился Кирилл. Ой, прости, Никита был в детской, корпел над уроками. Папа примчался последним. Минни на него рассердилась.
– Паэлья остывает.
Потом она принесла сковородку, водрузила ее на стол. И мы сели ужинать.
– Лена притащила блюдо с морскими гадами и тут же все заняли свои места? – я решила докопаться до истины.
– М-м-м, – протянула собеседница. – Да зачем тебе это?
– Пытаемся понять, в какой момент яд попал в еду, – честно ответила я.
– Так! Сейчас напрягу память, – пообещала Светлана. – Я находилась в столовой одна. Мама вошла со сковородкой и крикнула:
– Идите скорей за стол!
Потом она вышла и почти сразу велела:
– Света, принеси бутылку вина.
Я пошла в чулан, где находится шкаф с бутылками. Папа со мной пошел, он не любит, когда кто-то, кроме него, алкоголь выбирает. Мы вместе полки осматривали. Мама на кухне выговаривала Никите, громко очень. Он ухитрился разбить тарелку. Мы с отцом принесли в столовую белое сухое, мама притащила салат, Никита шел вместе с ней, он приволок пару бутылок с водой. И мы сели за стол.
– Кирилл подошел позднее? Так? – задала я вопрос дня.
– Нет, он все время сидел в столовой на диване, – уточнила Светлана, – я несколько раз в комнату заходила, видела его там.
Я заметила нестыковку.
– Погоди! Ты упомянула, что вернулась домой первой. Или я неправильно тебя поняла?
Светлана ответила.
– Я имела в виду, что из членов семьи никого не было. Старшего брата папы я не считаю родней. Мама не в счет, она уже там находилась.
– И Кирилл тоже? – уточнила я.
– Ага, на диване сидел, – повторила Светлана, – он пытается выглядеть интеллигентным, но порой мышей не ловит. Я начала тарелки ставить, мама фужерами занялась, дядя по телефону болтал. Нет бы ему встать и нам помочь. Воспитание оно в мелочах проявляется. Я брата отца никак не могу считать членом нашей семьи. Не получается пока.
Глава двадцать пятая
На следующее утро в районе десяти мне позвонил Федор Михайлов и, не поздоровавшись, задал вопрос:
– Сердишься на меня?
– А есть причина? – уточнила я.
– Нет, но писатели, в особенности женщины, эмоционально непредсказуемы, – заявил заведующий пиар-департаментом. – Если ты до сих пор злишься за ту историю со съемками, так я объясню…
– Спасибо, не надо, – остановила я Федора.
– Вот ты дуешься на меня, а я нашел тебе мегакрутую рекламную акцию, – залебезил пиарщик, – денежки налом. Отработала – сразу получила, и никаких налогов. Глянь вотсап, я отправил цифру.
Я включила громкую связь, посмотрела на сообщение и осведомилась:
– Когда, куда, во сколько надо ехать?
– Правильный подход, – заржал Михайлов, – сегодня в полдень. Стоматологическая клиника «Зубы дракона».
– Шикарное название, – развеселилась я, – но у меня во рту полный порядок.
– Ты просто попозируешь в кресле, сделаешь фоточки, – запел соловьем Михайлов, – и выбросишь их в ленту. Отметишь аккаунт Иеномонихаса Шаламуконовича, получишь в лапки любимые рублики и уйдешь. Легче только конфетку слопать.
Перед моими глазами возникла новая кухня: красивые итальянские шкафчики, два холодильника…
– Я пошла одеваться, – выпалила я.
– Давай! Адрес я скинул, – обрадовался Федя.
Я поняла, что Михайлов и в этом случае решил получить пусть маленький, но свой барыш, и поспешила в гардеробную. Видение кухни пропало, в голове роились другие мысли. Обычно я прихожу к своему дантисту Аркадию Темкину в легких спортивных брюках и футболке. Сидеть у него в кресле приходится долго. Аркадий Залманович испытывает безудержный восторг, ковыряясь в зубах пациента. Он дотошный, внимательный, рассматривает челюсти в микроскоп. Не поверите, но даже я, у которой при слове «дантист» холодеют все члены и каменеет язык, даже я через минут десять после того, как заработала бормашина, сладко засыпаю. Но сейчас никто не собирается лечить мне клыки. Фото повиснет в моем инстаграме, и мне надо выглядеть красавицей.
Я принялась рыться в гардеробной. Шелковые платья побоку. Шерстяные брюки? В них очень жарко. Голубые, розовые штанишки? Они летние. Юбка? Вот эта подойдет. Я выдернула вешалку. Отлично. С низом я определились. А что надеть сверху? Красный кардиган? Оранжевый свитер? Зеленую блузку? Я взглянула на часы, схватила первую попавшуюся под руку шмотку и кинулась к двери.
Путь до клиники стоматолога с трудно произносимым именем занял всего полчаса. Я повесила курточку в гардеробе, подошла к ресепшен и объяснила женщине с бейджиком «Нина»:
– Меня ждет И… мош…
– Вы Арина Виолова! – обрадовалась администратор. – Чай, кофе? Доктор сейчас придет. И мы, и пациенты называем профессора Иен.
– Мое отчество Ленинидовна, и пока я не встречала человека, способного произнести его с первого раза, – сказала я.
Нина рассмеялась.
– Обожаю вас! Прочитала все ваши книги. «Близкие люди» раз десять перечитала. «Богиня прайм-тайма» – просто восторг, «Большое зло и мелкие пакости» – не оторваться.
Я молча кивала. Произведения, которые перечислила Нина, принадлежат перу Татьяны Устиновой, тоже моей любимой писательницы.
– А вот и я, – громко сказал коренастый мужчина в голубом халате. – Слон Хоботович к вашим услугам.
Нина расхохоталась.
– Ой, не могу! Это одна из наших пациенток пришла лет десять назад вся такая радостная: «Я выучила, как доктора зовут! Слон Хоботович».
– Не опоздал? – спросил высокий парень, вбегая в холл. – Если кто меня не знает, я Филипп.
– Как раз вовремя, – приободрил его Иен, – пошли в самый красивый кабинет! В мой!
Мы переместились в просторное прохладное помещение, где стояло зубоврачебное кресло.
– Сценарий прост, как пломба советского времени, – начал объяснять врач, – вы садитесь, я изображаю, что провожу осмотр. Честное докторское слово, ничего вам в рот запихивать не стану. Но придется надеть вот это!
Стоматолог подошел к шкафу, вынул оттуда нечто странное и показал мне.
– Ужас, – передернулась я.
– Прикольная челюсть, – восхитился Филипп.
– Жена купила в магазине дурацких шуток и подарила мне, – рассмеялся Иен, – и предложила: «Появится новый пациент, надень эту красоту и улыбнись ему».
– Дядя любит шутки, – заржал парень, – если кто не знает, я племянник Слона Хоботовича, окончил мединститут, сейчас пока в ассистентах. Тетя Рита тоже хохмачка!
– Вы надели эти зубы? – изумилась я.
– Первое апреля было на календаре, – затараторил Филипп, – самое время шутить. Дядя зубищи нахлобучил, а к нему в кресло дама приличного вида села. Иен ей сказал: «Обещаю, получите зубки, как у меня». И улыбнулся. Ой, не могу! Пациентка как заорет! Никто не понял, что она кричала, вскочила и к двери бросилась. Я за ней, кричу:
– Это прикол! Первое апреля.
Но она удрала. Иногда встречаются люди без чувства юмора.
Иен открыл нечто похожее на свч-печь, положил туда челюсть и захлопнул дверцу.
– Если все в жизни воспринимать всерьез, живо с ума сойдешь.
Раздался писк, доктор достал зубы.
– Простерилизовано. Делаем одно ваше фото с ужасной челюстью в прелестном ротике. Потом второе. Вы сидите в кресле, держите прикол на ладони, весело произносите: «Если не хотите, чтобы ваш рот выглядел вот так… – демонстрируете ужасные клыки и продолжаете: – То вам надо к доктору Иену. Только он может превратить чудовище в красавицу». И улыбаетесь! Как можно шире. У вас прекрасно все сделано. Я бы только чуть-чуть в одном месте поправил, но это из-за разбушевавшегося перфекционизма!
– Элементарная съемка, – добавил Филипп, – я оператор. Давайте начнем?
Иен подал мне челюсть.
– Прошу вас!
Я взяла зубы.
– Просто надеть их?
– Это верхняя челюсть, когда вы разговариваете, у вас видны только эти зубки, – пояснил Иен, – нижняя не понадобится. Давайте помогу? Садитесь.
Думая о новой кухне, я устроилась в кресле.
Врач вымыл руки, натянул перчатки и превратил меня в щелкунчика, больного кариесом.
– Шпашибо, – пробормотала я.
– Неудобно? – сразу понял проблему дантист.
– Прошто шепелявить штала, – объяснила я.
– М-да, – щелкнул языком Филипп, – но это можно легко исправить.
В дверь постучали, она приоткрылась, появилась Нина.
– Э… доктор, можно вас на минуточку?
– Мы заняты, – заявил Иен, вынимая из моего рта прикольные клыки.
– Водокапина звонит, – прошептала администратор.
Дантист положил фальшивые зубы на столик и вышел. Мы с Филиппом остались вдвоем.
– Сейчас я устраню ваш фефект фикции, – пообещал парень и открыл какую-то банку.
Через короткое время, впихнув мне в рот дурацкую челюсть, Филипп попросил:
– Скажите: семь сорок.
– Семь сорок, – повторила я.
– Кто гений? Фил гений, – постучал себя кулаком в грудь племянник владельца клиники.
И в ту же секунду вернулся Иен.
– Говорю нормально, – обрадовала я его.
– Отлично, – сказал дантист, – первый кадр. Фил, сделай нам несколько снимков для выбора.
– Улыбайтесь! – скомандовал Филипп. – Шире. Глаза включите, они у вас не работают. Где радость, счастье? О! То, что надо. Дядя, оцени!
Глава двадцать шестая
– Есть из чего выбрать, – одобрил Иен. – Виола, снимайте страшную красоту, положите ее на ладонь. Приступим ко второму кадру. Фил!
– Я готов! – объявил племянник. – Виола?
– Зубы не снимаются, – пожаловалась я.
– Это маловероятно, – усомнился Иен, – давайте помогу.
У меня во рту снова очутилась рука в резиновой перчатке.
– Хм, – протянул спустя время дантист, – странно! Ну-ка, попробуем так!
Я увидела, как врач схватил какой-то инструмент, и замахала руками.
– Нет, нет!
– Ни малейших неприятных ощущений вы не испытаете, – заверил Иен, – я просто поддену челюсть, и все.
Я крепко сжала губы.
– Виола, милая, не ходить же вам с этими зубками, – промурлыкал врач, – бормашину я не включаю, ничего пугающего не беру, это просто крючочек.
– Можем вас так отпустить, – примкнул к беседе Фил, – но представьте реакцию членов семьи, когда они вас увидят. Все замертво упадут.
Перед моим носом неожиданно появилось круглое зеркало.
– Улыбнитесь, – попросил стоматолог.
Я почему-то повиновалась и вскрикнула:
– Кошмар!
– Сейчас его уберу, – сказал врач.
И что делать? Пришлось открыть рот, Иен начал возиться с клыками, потом вдруг спросил:
– А почему банка с Д-восемнадцать открыта?
– Ой! Я забыл крышку завинтить, – признался племянник.
– Зачем ты ее трогал? – не успокоился дядя.
– Взял немножечко, – ответил Фил, – одну пятую.
– Объясни нормально, – потребовал дантист.
– Ну… я прикрепил челюсть, – объяснил юноша.
– Какую? – удивился Иен.
– Ну… она шепелявила, – понизил голос ассистент, – съемка могла сорваться.
Иен медленно втянул носом воздух и не спеша выдохнул.
– Хорошо, Филипп.
Потом стоматолог погладил меня по плечу.
– Дорогая Виола, посидите пока спокойно. Я сейчас принесу полоскание для рта, челюсть легко снимется. Филипп, пойдем, поможешь мне составить смесь.
Дантист говорил так ласково, что мне стало совсем не по себе. Когда парочка исчезла за дверью, я вскочила, подбежала к створке, приоткрыла ее и услышала гневный рык Иена:
– Идиот!
– Дядя… – начал племянник.
Но владелец клиники впал в раж:
– Знаешь, что ты взял?
– Временный цементик, – пролепетал парень.
Стоматолог произнес какое-то слово по-латыни, которое я не поняла и никогда не смогу повторить, потом добавил:
– Нет. Ты взял вот это.
– Ой! – испугался Филипп. – И что теперь делать?
– Снимать челюсть, – проревел доктор, – распиливать.
– Иначе никак? – пролепетал ассистент.
– Сто раз говорил, – еще сильнее разгневался Иен, – не хватай своими шаловливыми ручонками ничего в моем кабинете! А теперь ступай, объясни Виоловой, что мне придется дурацкую челюсть разворотить!
– Ой! – попугаем повторил Филипп. – Дядя, я не смогу.
– Вот и надо учиться, – не дрогнул Иен.
Я сообразила, что Филипп сейчас вернется в кабинет, и одним прыжком оказалась в кресле. Через секунду я увидела парня.
– Сейчас продолжим съемку, – бодро пообещал он.
Я прикинулась, что ничего не знаю.
– На мне прикольные зубы.
– Ерунда, Иен их снимет, – добавил живости в голос племянник, – у него есть чудо-машина. Вжик, и готово.