Гремлин не по вызову

– А я никак с ним справиться не могу. Самой и позвонить-то не получается, только если сын наберёт. Я только на домашнем по памяти набираю. Там колёсико крутится, а я по щелчкам слышу, что получилось.

К остановке подъехал очередной автобус, и Ивановна, наскоро распрощавшись с подругой, встала и засеменила к дверям.

Русти не помнил, как встал. Ему казалось, что он увидел демона, так сияла в его глазах сейчас старушка. Дисковый телефон! Настоящий, действующий дисковый телефон! Будто сам Святой Патрик отвернулся от него! Русти не мог поверить в свою удачу! Даже не глядя под лапы, он запрыгнул в автобус следом за Ивановной и присел под сиденьем, любуясь снизу на чудесные бежевые колготки. Где-то с противоположной стороны раздавалась тихая остервенелая ругань: «Да что ж ты… не ловишь?!» и тихий коварный хохот кого-то из сородичей.

«Много нас развелось» – думал Русти, когда в прошлый раз выходил на улицу. Сейчас почти каждый десятый прохожий тащил на плече гремлина. Золотое время! Быстро ли оно закончится?

Но сегодня Русти не думал ни о чём. Он улыбался, уже ощущая на кончиках лап гладкую пластмассу и слыша этот тихий звук: «цок-цок-цок-цок-цок…», а потом: «хдыр!», когда диск откатывается назад и становится на место, чтобы опять последовать за пальцем по карусельной траектории.

Автобус скрипел и покачивался. Откуда-то снизу раздавалось низкое бормотание глашана. Сам Русти с ними не встречался, но знал, что эти гремлины раза в три больше и шкура у них тёмная – под цвет дорожной пыли. Не очень-то он работу свою ответственно выполняет! Впрочем, Русти был доволен, ему не хотелось ждать пока эти люди починят автобус, а хотелось скорее осмотреть новый дом.

Они вышли вместе на крохотной остановке у окраины города. Здесь снег уже прошёл, и даже лужи растаяли – можно было с наслаждением шлёпать по ним, глядя, как местные коты вздыбливают шерсть и шипят, спеша убраться с пути.

– Барсик, ты куда? – огорчилась Ивановна, и Русти поджал губы.

Кошек он и сам любил, да они его больше избегали, как и прочие звери. Глупые люди считают котов нечистью, сам же гремлин отлично знал, что животные к ним отношения не имеют. Хотя иногда грустил по этому поводу – так бы рыжий с пятого этажа мог бы стать отличным другом!

Вообще, с Ивановной даже шлось приятно. У гремлинов лапы достаточно проворные, но короткие, а с бабулькой, медленно шаркающей по тротуару, хорошо. Русти вдруг внезапно понял, что не спешит в жилище, где ждёт его чудесный дисковый телефон, а вполне себе наслаждается моментом. Почесал когтями чешуйчатый затылок и помотал хохолком. Не, так и растаять недолго! А у него работа!

Жила старушка на третьем этаже скособоченной хрущёвки. По лестнице поднималась медленно, на каждом пролёте останавливаясь. Русти даже в какой-то момент чуть было не подхватил старушенцию, когда ему показалось, что от дряхлости она начала разваливаться прямо в подъезде, но потом отругал себя. Людей пугать нужно и пакости им делать, а не помогать! Что ж он за гремлин будет, если бабок на себе таскать начнёт?

Впрочем, в силах своих Русти был уверен. Руки-то у него длинные, пусть и не человечьи, но удержать сухонькую старушку он бы смог, если бы вцепился когтями в перила посильнее.

Когда Ивановна в третий раз, нагнувшись и щурясь, попыталась отпереть старую дверь, Русти готов был взвыть от нетерпения! Внезапно нахлынувший приступ мечтательности давно прошёл, и теперь гремлин хотел скорее приступить к работе! Едва дверь приоткрылась, он протиснулся в щель и стремительно пошлёпал по коридору внутрь.

– Ну, где же? Где? – приговаривал он, вертя головой так, что уши шлёпались по щекам по очереди.

Квартира обставлена была скромно, всюду скатёрочки, занавесочки и коврики. Ещё, небось, и домовой где-то ошивается! С этой нечистью у гремлинов было шаткое перемирие, но они взаимно друг друга недолюбливали. С домовыми-то из прошлого дома Русти уже контакты наладил, а тут незнакомый, как бы не пришлось с драки-то начинать!

Ивановна кряхтя разулась, достала старые тапочки, всунула в них ноги с торчащими косточками, расправила задники и пошла на кухню. В квартире было тепло, к мокрым гремлинским лапам прилипли комки кошачьей шерсти и пыль. «А тараканов нет» – разочарованно подумал Русти. Пахло чем-то родным, из тех времён, когда телефоны стояли в каждой квартире, а хозяева проводили часы за разговорами, накручивая витой провод на пальцы.

Гремлин поправил браслет и отправился в комнату на разведку. Быстро цокая коготками по паркету и чуть не запнувшись о коврик под старым телевизором, оббежал всё по периметру, но телефона так и не нашёл. Гремлинское сердце замерло. А вдруг?.. Вдруг он неправильно понял? Понадеялся, а телефона… НЕТ?!

Но в этот день Святой Патрик действительно отвернулся от него! Прямо из кухни, куда ушла Ивановна, раздался мерзотно-сладостный трескочущий звон! Русти так разволновался, что, влетев в кухню, пробежал сквозь ноги в бежевых колготах и впечатался в горячую батарею с глухим чугунным звуком.

– …А как же? – говорила Ивановна. – Только пришла, Светочка! А вы как? А я с Ванюшей говорила сегодня. Нет… Нет, не приедет. А?.. Ну да, работает. Он у меня толковый, фирму свою держит, сам чинит всё… Рассказывала? Ну да…

Старушка стояла возле стола у подоконника с бегониями и держала старческой подрагивающей рукой лучшее, что могла бы – красную затёртую шипящую телефонную трубку. Русти сел на том же месте, где стоял и любовался, уже представляя, даже предвкушая план работ.

Сперва – помехи на линии, потом начнёт заедать рычажок, после этого можно поиграть с мембранами, а в заключении – провод! Провода – вот что любил Русти! Сколько уже оборванных и поломанных проводов на его счету? Не счесть!

Ивановна поговорила ещё чуть-чуть, но на том конце настойчиво попрощались, и она повесила трубку. Повернулась к окну, кряхтя умостила зад на табуретку и положила подбородок на руку. Русти взобрался на стол, чтобы тоже поглядеть, куда она так увлечённо смотрит, но за окном не было ничего примечательного. Похожий двор, собаки бегают, детвора, глупые голуби головами в такт шагам машут. Солнце закрыло тучами, и опять полетел снег.

Вообще гремлины, вопреки суевериям, солнца не боялись, иногда Русти даже любил, если лучики заглядывали в окошко, правда, сам старался под них не попадать. Снежинки кружили, бились мягкими боками о стекло и оседали на оконной раме.

– Интересная у вас жизнь, Ивановна! – проговорил под нос Русти и подошёл к телефону.

Прекрасный аппарат! Надёжный, как всё советское! Любо-дорого работать с такой техникой! А день, и вправду, чудный!

В эту ночь Русти спал без задних лап, но даже во сне его широкий зубастый рот растягивала улыбка! Бабулька сокрушалась недолго, понажимала на рычажки, послушала тишину да и пошла во двор на лавочку. Русти наблюдал за ней из окна, придерживая коготками занавеску, и думал о том, как ему повезло.

На следующий день Ивановна опять отправилась на почту, а гремлин с любопытством исследовал квартиру. Приготовил себе чудесный завтрак из яичной скорлупы, куриных костей и нагара с плиты. Вскрыл когтем дверной замок и прогулялся по подъезду, исследуя телефонные кабели. К сожалению, ни один из них не вёл к телефону. Сплошные модемы и роутеры, так что Русти махнул рукой и вернулся.

Там, в дверях, он встретился с разъярённым домовым.

– Тебя тут не хватало! – уставил тот руки в боки, не пропуская гремлина через порог.

– Уважаемый! Я – потомственный специалист, работу свою знаю, а вот где вас носило весь вчерашний день – неизвестно! Так что извольте посторониться, меня работа ждёт! – насупился Русти.

– Где носило – сам знаю, а вот ты – нечисть заморская – нам тут ни к селу ни к городу, так что изволь выметаться!

– А вы, собственно, кто будете? – решил не скандалить гремлин.

– Порфирич я, – ответил домовой, – и подъезд этот под моим ведомством, у нас тут ваших штат полон, так что нечего мне тут бабушке жизнь портить!

– А я – Русти, – представился Русти. – И я специалист узкого профиля! Я – телефонный гремлин. Есть у вас тут телефонные гремлины? Что-то я ни одного не встретил!

Порфирич замялся, почёсывая белый волосатый затылок:

– Телефонных-то… так телефонные уже и повывелись почти, я вас лет семь не видал.

– А работа, между тем, есть! – тут же насел гремлин. – Так что посторонитесь, уважаемый домовой, мне тут самое место.

Порфирич сжал и без того узкие губы и строго поглядел на Русти:

– Ну, смотри мне! Испытательный срок дам. Месяц! А будешь Ивановне жизнь сверх нормы портить – выгоню! Она у меня на особом счету, так что смотри мне!

Русти не стал спорить. С достоинством, но без подобострастия кивнул, сказал: «Договорились!» – и прошёл наконец в дверь.

Русти всегда был ответственным. Дело своё знал и профессией гордился.

Ещё иногда звонивший телефон он окончательно доломал за три дня. Не стал спешить – наслаждался каждой минутой процесса. Всё же было немного жалко бабушку – когда никто не звонил, она часами сидела у окошка, лишь ненадолго выходя во двор вечером, но быстро возвращалась – всё же холодно пока. С почты она каждый день возвращалась всё более понурая, хоть и смеялась, когда говорила во дворе с соседками. Русти видел – наблюдал за ней в окошко.

Как-то вечером сидел на краю горшка с бегониями и думал, чего бы придумать в следующий раз? Может, сделать перерыв да просто провод запутать? Это он умел отлично! Ни один человек с первого раза распутать не смог! А уж когда узел дёргался, таща за собой телефон, и тот шмякался на пол с пронзительным «ДЗЫНННЬ!», Русти сам себя не помнил от счастья!

Ивановна сидела на лавочке и помахивала ногами в бежевых колготках. Соседки уже разошлись, и сама бабулька тоже скоро должна была с кряхтением зашаркать домой.

Внезапно из-за угла выбежала свора собак. С лаем они подбежали к скамейке и принялись драться друг с другом прямо у ног старушки!

– Ой, Господи-боже! – испуганно воскликнула Ивановна, поджала ноги, а матёрый кобель повернул одноухую голову и зарычал.

«Куда ж на старушку-то!» – подумал Русти. «У неё ж сердце! Сейчас помрёт там на скамейке, а мне потом с новыми соседями обживаться!».

За сто лет жизни Русти ни разу не позволял себе подобного. Растопырив уши, раззявив рот и расставив в стороны когтистые лапы, он с громким шлёпом сбежал по лестнице, бухнул подъездную дверь и, оказавшись мордой к морде с вожаком стаи, заорал так, как это умеют делать только гремлины. Пронзительно, вибрирующе, что аж острые зубы, казалось, удлинились.

Кобель с визгом отпрянул, поджав хвост, белая шавка опрокинулась на бок, завертела телом и как ошпаренная бросилась вслед за ним, увлекая прочь остальную стаю.

– Ой, Господи-боже! Ой, Господи-боже! – с облегчением крестилась Ивановна.